Между небом и землёй - Ден Редфилд

А вот это была откровенная ложь. Ева знала, что до тех пор, пока она жива, коллеги Голдмана, а также подчинённые майора Беренджера сделают всё возможное, чтобы её найти.

— До чего же ты предсказуем, — ответила Ева, и нажала на крайнюю кнопку.

Рональд закричал от боли и начал дёргаться в конвульсиях. С помощью присоединённых проводов Ева пропустила через тело Голдмана сильный заряд тока. Этого было недостаточно, чтобы убить человека, но достаточно, чтобы причинить ему сильную боль. Ева неожиданно поймала себя на мысли, что мучения Голдмана не приносят ей ни малейшего удовлетворения, хотя жалости по отношению к доктору она тоже не испытывала. Рональд Голдман и его друзья, такие как Питер Джойс и Кейко Кирияма совершили серьёзную ошибку, и должны были за это ответить. Впрочем, отвечать за ошибку приходилось не только докторам, но и их приближённым, которые знать ни знали кто такая Ева. Выключив ток, женщина позволила Рональду сделать небольшую передышку, параллельно увеличивая мощность до 50 %.

— Отдохнул? — спросила Ева, и прежде чем Рональд дал ответ, вновь запустила установку.

Голдман дёргался и кричал во всё горло, и вновь Ева ничего не почувствовала.

— Не надо! Пожалуйста, прекрати! — воскликнул Рональд после того, как его мучительница отключила установку.

— Что-то я не помню чтобы ты останавливался, когда я об этом просила! — проговорила Ева всё тем же холодным, лишённым эмоций голосом.

Она тут же вспомнила про множество раскалённых игл, одновременно пронзающих её тело, про смертоносные химикаты, которыми её накачивали. Хотя это было давно, Ева прекрасно помнила выражения лиц своих мучителей. Кто-то смотрел за её страданием с безразличием, делая какие-то записи в блокноте, кто-то наблюдал за этими пытками с интересом, и предлагал всё новые и новые процедуры, и только доктор Кирияма смотрела на мучения Евы с жалостью, и предлагала остановить процедуры. Её зов ни разу не был услышан. Кейко попыталась заступиться за Еву, однако даже это не вычёркивало её из чёрного списка.

— Лаборатория уничтожена, а твои люди мертвы. Та же участь в скором времени постигнет и Джойса, — предупредила Ева Рональда.

— Если наша участь предрешена, почему же я всё ещё жив?

— Мне были нужны коды от капсулы, и кое-что ещё.

— Я всё тебе расскажу, и сделаю так, чтобы тебя никто не преследовал! Ты только отпусти меня!

На лице Евы появилось слабое подобие улыбки. Женщина подошла к пленнику, и провела ладонью по его лицу. Когда пальцы Евы задержались на его глазах, Рональд испуганно вздрогнул, решив, что мучительница собирается выдавить ему глаза. Еве передался страх Рональда. Этот человек понимал, что умрёт, но всё равно испытывал страх перед неизбежным, как-будто надеясь, что ещё можно что-то изменить.

— Спасибо за предложение, но я уже знаю всё что мне нужно, — сказала Ева, убирая руку от лица Голдмана.

— Каким образом? Я ведь ничего тебе ещё не сказал!

— И не надо. Оглянись вокруг — мы находимся на борту научного флагмана, оборудованного всем необходимым.

Голдман сначала не понял что Ева имела в виду, но потом вспомнил про декодер мозговых волн.

— Ты взломала мой мозг, — обречённо проговорил он, поняв, что лишился единственного козыря.

— И теперь я знаю о тебе абсолютно всё: когда ты в первый раз попробовал пива, кем была твоя первая подружка, и насколько амбициозным ты был в 20 лет.

— Это невозможно. Ни один мозг не может выдержать такой нагрузки!

— А мой выдержал, но если тебя это хоть немного утешит, данная процедура оказалась более болезненной и неприятной, чем я рассчитывала. Спасибо тебе и твоим коллегам, ведь благодаря вам у меня выработался иммунитет к боли.

Сказав это, Ева вернулась обратно к панели, и установила мощность на 100 %.

— Если ты узнала коды, пока я был в отключке, почему же тогда не убила меня? — осведомился Рональд.

— Потому что транквилизатор оказался очень сильным. Ты бы ничего не почувствовал.

— Не делай этого! Всё ещё можно исправить!

— Этим я и занимаюсь. Кричи на здоровье, — сказала она, и запустила установку.

На этот раз крик Рональда, наверное был слышен в каждом уголке флагмана. Когда Ева отключила установку, весь медицинский отсек был пропитан запахом палёного мяса. Казнив очередного своего мучителя, Ева вызвала дронов, и приказала им провести дезинфекцию, и выкинуть то, что осталось от Голдмана в открытый космос, затем вышла в коридор, и отправилась в противоположную часть корабля. После захвата «Дилариона» в распоряжение Евы оказались не только роботы-дроны, но и ценное оборудование. Найдя же в лаборатории криокамеру, Ева не сразу поверила своим глазам. В камере лежал светловолосый мальчик, которому на вид было лет 10–11, и мирно спал. Ева попыталась вскрыть камеру, однако панель на камере оказалась закодирована. После безуспешных попыток разгадать код, Ева приказала дронам вскрыть камеру с помощью фотонных резаков. Когда роботы взялись за работы, жизненные показатели объекта стали стремительно понижаться. Ева отменила свой приказ, и отослала роботов. Понимая, что вскрыть камеру без посторонней помощи ей не удастся, Ева решила похитить Рональда Голдмана, и только потом уничтожить лабораторию и всех её обитателей. Вытащив коды доступа к камере из мозга Голдмана, Ева собиралась сразу же вскрыть камеру, но предпочла сначала разобраться с Рональдом. Теперь же, когда доктор был мёртв, Еве ничего не мешало открыть морозильную камеру, и разбудить ребёнка. Войдя в лабораторию, Ева подошла к камере, и провела ладонью по окошку. Казалось, будто находящийся в холодильнике мальчик просто спит и видит уже, наверное, сотый сон.

«Это не так. Он не может видеть сны. Только холодную пустоту», — мысленно поправила себя Ева.

Введя двадцатизначный код, Ева разблокировала панель. Выбрав команду «Открыть камеру», женщина отошла в сторону. Дверца холодильника медленно открылась, и мальчишка, спавший беспробудным сном, через несколько секунд резко открыл глаза. Медленно обведя взглядом лабораторный отсек, мальчишка остановил свой взгляд на Еве.

— Смелее. Я не кусаюсь, — сказала женщина, и отошла к ящику в левом углу.

Вытащив из ящика заранее приготовленную одежду, Ева протянула её мальчишке, однако тот даже не шелохнулся.

— Кто ты? — спросил он.

Голос его был полон нерешительности.

«Для прототипа он держится слишком скованно. Если бы Голдман и остальные сразу же создали взрослую особь, то сэкономили бы много времени!» — подумала Ева, затем положила одежду на стол.

Нерешительность тут же исчезла из глаз мальчика. Он взял предложенную одежду, и начал одеваться.

— Как тебя зовут? — спросила Ева чисто ради того, чтобы прервать паузу.

Мальчишка лишь пожал плечами, и накинул футболку. Ева как бы невзначай перевела взгляд на криокамеру. На дверце красовалась надпись Н.И.Л.9.6.3.1. Ева догадалась, что это марка криокамеры.

— Я буду называть тебя Нилом. Ты ведь не против? — поинтересовалась она.

Мальчишка помотал головой, присел на пол, и надел ботинки.

— Это твоё первое пробуждение? — Ева продолжила допрос.

— Второе. В первый раз это было… — Нил запнулся, поняв, что не знает когда это было.

Мальчишке казалось, что после полной заморозки он пролежал в криокамере лишь несколько секунд, прежде чем вновь был разбужен. Ева это поняла, и задала следующий вопрос:

— Что они с тобой делали?

— Я не знаю. Меня положили на стол, намазала чем-то холодным, и облепили какими-то трубками.

— И всё?

— Нет. Мне сделали какой-то укол, о чём-то поговорили, и отвели обратно в холодильник.

Ева была удовлетворена, и не стала задавать других вопросов. Она всё это и так видела, когда взламывала мозг Голдмана. Прототип создали с одной единственной целью — убить её. В кровь мальчишки ввели особые антитела, из которых впоследствии собирались вывести специальный препарат. Однако прежде, чем препарат был бы готов, антитела должны были вступить в симбиоз с иммунной системой прототипа. Нила поместили в криокамеру, т. к. низкая температура должна была ускорить процесс. Если бы Голдман и его коллеги знали, что Ева захватит флагман, они бы сто раз подумали, прежде чем создавать Нила.

— Меня зовут Ева, — представилась женщина, внимательно наблюдая за реакцией мальчика.

Судя по тому, что глаза мальчика расширились, он уже о ней слышал, хотя в воспоминаниях Голдмана ничего такого не было. Нил попятился назад, пока не упёрся спиной в стену.

— Доктор Джойс говорил о тебе перед тем как снова меня заморозить, — сказал Нил, с испугом глядя на Еву.

— И что именно он тебе говорил?

— Что ты монстр.

Впервые за долгой время Ева позволила себе улыбнуться, однако улыбка была такой же холодной, как и голос, которым говорила женщина.