Битвы с экстрасенсами. Как устроен мир ясновидящих, тарологов и медиумов - Гэри Нанн

и поэтому можем разговаривать дольше и открывать друг другу больше, чем это обычно принято. В этот раз мы сосредоточились. Разговор был серьезный.

Хотя обстановка, прямо скажем, не располагала. Мы были в семейном отпуске на Лансароте. Мы как раз смыли с себя хлорку и высушили волосы, чтобы отправиться на ужин. На Канарских островах царит восхитительная жара, от которой в воздухе висит марево, и в сочетании с освежающим бризом она способна любого британца, даже самого сварливого, сделать расслабленным и удовлетворенным.

Наши родственники любовались океаном с верхнего этажа. Я, известный скептик, и моя сестра, «верующая», сидели на цокольном этаже, попивали аперитив и беседовали об экстрасенсах.

Хотя на самом деле наш разговор был гораздо глубже. Мы довольно долго разговаривали без помех.

Тарен рассказала мне о десяти экстрасенсах, чьими услугами она пользовалась лично и порой неоднократно. По ее словам, это весьма разношерстная компания. Все они выполняли для Тарен одну важную функцию.

То, что вы прочитаете дальше, мне было трудно писать, и весь этот отрезок был проверен моей сестрой на предмет точности и соблюдения неприкосновенности частной жизни нашей семьи.

В последующих абзацах изложено то, что эти десять экстрасенсов говорили моей сестре в течение относительно короткого периода времени. Как вы увидите, в их речах все время всплывала одна и та же тема.

– Если появится дух, ты хочешь, чтобы я его впустил? – спросил у Тарен один из них, и она неуверенно кивнула.

– Какой-то мужчина уже ждет тебя.

– Он стоит прямо за тобой, рядом с кофейным столиком. Но он не показывается.

Следя за рассказом Тарен, я делаю большой глоток вина. Над Лансароте зашло солнце. Я чувствую себя не то чтобы напуганным, скорее оживленным. И совершенно поглощенным происходящим. Наверное, потому, что разговор становится очень болезненным и личным.

– Он не хочет показываться, потому что знает, что ты будешь переживать. Он не хочет тебя напугать.

Тарен смотрит на меня.

– Он ведь всегда так и говорил, правда? – спрашивает она. Я соглашаюсь, что так оно и есть. Именно так он бы и сказал.

– Помню, что я страшно занервничала. Я знаю, это глупо, но где-то в глубине души я чувствовала себя такой счастливой, – признается Тарен. От вина у меня кружится голова. Я делаю еще глоток. – Но как он мог оказаться там? Я постоянно задавала себе этот вопрос. Как он мог оказаться там? Он ведь умер.

«Он» – это наш отец.

Папа внезапно умер в 2015 году, при ужасных обстоятельствах, с которыми мы каждый по-своему до сих пор пытаемся примириться. Понять. Пережить.

– Помню, я ему поверила, – продолжает Тарен. – Наверное потому, что хотела поверить. Я переживала сразу несколько чувств. И, наверное, испытывала облегчение.

А потом он заговорил, стоя на том же месте позади кофейного столика.

– Он все время просит прощения, – передал мне экстрасенс. – Просто повторяет: прости меня, прости меня, прости меня. Я не хотел.

Вот оно опять, это триггерное слово. Прости. То самое слово, которое приписывала моему отцу Мелани Обейд с завораживающими голубыми глазами. Снова и снова.

– Прости меня, прости меня, прости меня. Я не хотел, – сказал экстрасенс моей сестре от имени нашего отца.

Я тихонько вздыхаю, стараясь, чтобы это деликатное колебание воздуха выразило сочувствие. Чтобы сестра почувствовала, что может продолжить, что я не подниму ее на смех.

– Я вижу яблоко, – продолжает экстрасенс. – Оно отравлено, и кто-то откусывает от него?

– Что это за яд? Это яд.

Я смотрю на Тарен так же пристально, как Мелани Обейд смотрела на меня.

– Он говорит, что именно это его и убило.

На этот раз мне не удается сдержать судорожный вздох. Сестра с пониманием смотрит на меня.

– Я постаралась ничем не выдать себя, – говорит она. – Я просто сказала: ладно. Но я знала, чтó это было.

И я знал.

Все это напомнило мне об одном из самых тяжелых периодов моей жизни – 2015 годе.

– Я чуть глаза себе не выплакала, – говорит Тарен.

Я киваю. Представляю себе это отравленное яблоко. До чего яркая метафора. Она возвращает меня к неприятной правде.

В 2015 году моего отца обнаружила его соседка, обратившая внимание, что свет на кухне горит весь день. Она вошла в дом, воспользовавшись запасным ключом, и нашла его мертвым на полу кухни, в окружении пустых бутылок от алкоголя.

Мне очень грустно об этом писать и, если честно, кажется, я играю с огнем: стоит ли мне погружаться в мир людей, которые утверждают, что могут поговорить с ним, если это лишь снова и снова травмирует меня. Я как ребенок, который взялся за спиритическую доску после того, как поклялся перед своими родителями не делать этого, и открыл ящик Пандоры.

* * *

Тарен не увлекается политикой и нарративной журналистикой в той же мере, что и я. Она скорее посмотрит «Семейство Кардашьян», чем специальную сессию английского парламента, на которой министры отвечают на вопросы депутатов. Однако у нас схожее чувство юмора, любовь к абсурду и непреодолимая страсть к историям некоторых персонажей смехотворного и нелепого мира знаменитостей. Журнал Heat мы читали вместе.

Что касается этого самого мира знаменитостей, то никто особо не удивился бы, если бы выяснилось, что некоторые эксцентричные звезды питают глубокий интерес к сфере мистики.

Вместо того чтобы пройти долгий путь к власти и авторитету, как многие политические лидеры, знаменитости зачастую получают славу, деньги и влияние быстро и без какой-либо предварительной подготовки. Не успеют они оглянуться, как их уже окружает не реальный мир, а тот, где перед ними все заискивают, они окружены безотказными помощниками и не знают, кому могут по-настоящему доверять, новое положение кажется им одновременно волнующим, пугающим и ненадежным. Мало кто из тех, с кем они общались в детстве, следует за ними в новую жизнь.

Именно в таких обстоятельствах возникают условия для успеха экстрасенсов. Именно так они получают власть. Моя сестра, к примеру, будучи совершенно аполитичной, может легко поддаться влиянию знаменитости, которой она восхищается.

И здесь я намекаю в первую очередь на Гвинет Пэлтроу и ее велнес-бизнес Goop. Это довольно неоднозначное предприятие. Оно призывало женщин засовывать себе в вагину нефритовые яйца, а затем было оштрафовано за необоснованные рекламные обещания. Кроме того, оно печально известно терапией пчелиными укусами (якобы укусы пчел помогают при травмах), вагинальным распариванием (буквально: во влагалище подается пар) и несусветно дорогими брендированными аксессуарами.

Но отрицать влияние этого бизнеса на общество невозможно: миллионы подписчиков, множество публикаций в прессе и даже сериал от Netflix. В 2020 году свечи «с запахом моей вагины» (то есть вагины самой Гвинет) были раскуплены как горячие пирожки. Людям такое нравится.

И, конечно, им понравился тот эпизод сериала «Лаборатория Goop», где говорится об