Закатный ураган - Владислав Русанов

Валлан насупился еще больше и поднялся с табурета, скалой нависая над вошедшими воинами:

– Что за кикиморовы шутки? Что случилось?

Гонец открыл покрасневшие, воспаленные веки.

– Барон Берсан?

– Да! Я, я! Кто ж еще?

– Тебе письмо от барона Даглана, защитника западных рубежей… – ладонь воина скользнула за пазуху, извлекая на свет перемотанный бечевой клочок пергамента.

– Прими, – кивнул Валлан полусотеннику.

Крег повиновался, бережно забрал из дрожащих пальцев гонца письмо, протянул его капитану.

– Ему, – дернул щекой Валлан, указывая на Квартула, а сам шагнул ближе к дружиннику с западной границы. – Что стряслось? На словах что велел барон передать? Ну?

Петельщик слишком хорошо знал Даглана. Обросший черной бородой, как и служивший гербом многим поколениям его предков медведь, такой же угрюмый и обстоятельный, предводитель баронского ополчения не доверил бы всего послания чернилам и выделанной телячьей коже.

Гонец набрал воздуха в грудь.

– Веселины начали войну…

– Что?! – взревел Валлан, сжимая кулаки.

– Веселины начали войну. Вторглись в Спорные земли. Им не нужна добыча. Они жгут наши поселения, убивают всех… И скотину тоже. Разрушено три форта. До основания. Гарнизоны вырезаны. Веселая Горка и Три Петуха в осаде, но еще держались… – Дружинник помолчал, пошевелил губами. – Четыре замка захвачены с налету. От десятка баронов нет вестей.

– Как так! Почему? – Капитан петельщиков в сердцах грянул кулаком по стойке с алебардами. Она с грохотом опрокинулась, оружие со звоном запрыгало по каменному полу.

– Не могу знать. Даглан просит помощи. Я скакал три дня. Загнал пять коней…

Усилием воли Валлан взял себя в руки:

– Ладно, воин. Ты с честью исполнил долг, – махнул рукой петельщикам. – Накормить, напоить, уложить спать. Как проснется, Крег, скажешь Нувелю, я передавал-де, десяток корон пускай отсыплет.

– Слушаюсь, мой капитан, – полусотенник дал знак своим, и гонца увели. Точнее, унесли – сомлевшие от долгой скачки ноги ему почти не повиновались.

Капитан повернулся к жрецу, который сломал печать и разглядывал пергамент, повернувшись спиной к окну.

– Ну?

– Все как он и сказал, – озабоченно отвечал чародей. – Тут названия сожженных фортов и имена погибших, предположительно баронов. Даглан собирает ополчение, но боится, что их разобьют поодиночке.

– Три стрыгая и бэньши!

– А не нужно было королевскому дядьке глаза выкалывать и руки послам рубить, – веско проговорил Квартул.

– Учить меня он будет! – вновь вспылил барон, но осекся, замолчал.

Тишину прерывало лишь сопение чародея – местная промозглая осень наградила привыкшего к теплому климату южанина-озерника сильнейшим насморком. Он продолжал теребить губу и водил ногтем по строчкам на листке.

– Теперь Властомиру, курва его мать, только дай порвать, – хрипло буркнул наконец будущий принц-консорт.

– Вот-вот, – согласился Квартул. – А у нас южный бунт на шее камнем висит, да шурин твой на северо-востоке воду мутит…

– Я его голыми руками порву! Честную сталь не измараю! На одну ногу наступлю, за другую дерну!

– Кого? Властомира или Кейлина?

– Обоих! – Валлан врезал с размаху кулаком по столу. Мечи подпрыгнули и жалобно тренькнули.

– Хватит мебель ломать, – чародей опасливо отодвинулся вместе с табуретом. – Что делать думаешь?

Петельщик заходил по комнате, как пойманный волк по тесной клетке:

– Перво-наперво, собирать баронские дружины под копье. Глашатая в Восточную марку. Пусть Торкен Третий поднимает своих баронов и ведет на юг. Бунт подавить. Пускай пообещает каждому дружиннику рыцарский лен в южных землях, а каждому рыцарю – баронскую корону…

– Разумно, – усмехнулся Квартул. – А потом юг будет бунтовать еще два поколения.

– Плевать! Лишь бы подавил. Торкен справится. Я видел маркграфа в деле. А мы встретим веселинов.

– Может, попытаемся договориться? Отдадим Спорные земли. Пошлем кого-нибудь постарше на переговоры.

– С бородачами-лошадниками я еще не договаривался! – вспыхнул Валлан, остановился, перекатываясь с пятки на носок. – Да и не пойдет Властомир на переговоры. Он горло перегрызет за Зимогляда.

– Значит, раньше надо было по чести договариваться, – жрец пожал плечами. – Что уж теперь…

– Думаешь, когда б руки не рубили, он бы добрее был бы?

– Ну, не знаю…

– Селина знала, что делала. Витгольд, король наш покойный, меня бы в Трегетройм не впустил. Ее под замком держал.

– Правильно, а она за это батюшку подушкой.

– А что с ним цацкаться? Одной ногой в лодке, а туда же – государственные дела устраивать!

– Не знаю, – Квартул задумчиво отложил пергамент, провел ладонью по груди, нащупывая что-то, незаметное под одеждой. – В Приозерной империи убийство кровного родственника всегда самым страшным грехом считалось, и сейчас еще считается. Даже изменившего императору не карают так сурово, как отцеубийцу. Ведь это же человек, которому ты жизнью обязан. Штука, на мой взгляд, почище вассальной присяги будет.

– Тебя не припекало просто, – огрызнулся Валлан. – И вообще вы там, на Юге, давно забыли, с какого конца за меч берутся.

– Ты так думаешь? У меня отец – легат семнадцатого Серебряного легиона. Там у каждого воина серебряная стрелка на шлеме выгравирована. За то, что в чистом поле против десяти тысяч кочевников держались и отход имперского войска прикрыли. Чтоб в семнадцатый легион попасть, рекрут дерется, бывает, на вербовочных пунктах, да только не всякого десятник все равно возьмет.

– Вот как? – петельщик скривился, словно гнилую сливу раскусил. – А что ж ты в жрецы подался? Или трусоват? Не в отца.

Чародей выпрямился, сжав челюсти так, что под тонкой кожей заиграли желваки. Ответил, тщательно подбирая слова:

– В Империи нет обязанности почетнее, чем служить Храму.

– Я ж и говорю – странные вы все.

– Тем более что я и должен был унаследовать дело отца. Меня, может, с пеленок готовили в армию!

Валлан скептически скользнул глазом по щупловатой фигуре собеседника. Но смолчал. Тем не менее Квартул его взгляд заметил

– Я с тобой на Север, за Мак Кехтой, ходил – просил пощады? Или, может быть, ныл?

– Ну, нет.

– То-то же.

– А как же тебя угораздило в мантию вырядиться?

Квартул вздохнул:

– У меня был брат. Старший…

– Был?

– Да. Был. Отец сказал, что для нашего рода он умер. Что у Сестора Ларра остался лишь один сын, который должен спасти честь рода.

– И что он натворил, твой мертвый брат?

– У нас, в Империи, принято отправлять старших сыновей от каждого нобильского рода в Храмовую Школу. В лето, когда им сравняется десять полных лет. Там проверяют их магические способности. Если мальчики подают надежды, их оставляют для обучения…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});