Мои воспоминания о Восточной Африке - Пауль фон Леттов-Форбек

Еще до рассвета раздались первые выстрелы в колонне Кеплера. Несколько минут спустя начался огонь также впереди нас в колонне Отто, и разгорелся затем по всему фронту. Было невозможно, при отсутствии всякого обзора в бесконечном пальмовом лесу, составить себе хотя бы о приблизительную картину того, что собственно происходит. Но мы были уже так близки к неприятельской позиции у Яссини, что противник казался застигнутым врасплох, несмотря на свое выдвинутое вперед охранение. Это предположение подтвердилось позднее, по крайней мере отчасти. Действительно, неприятель не знал о нашем быстром сосредоточении южнее Яссини и о последовавшем непосредственно за ним нападении в таких крупных силах.

Отряд Отто быстро отбросил находившийся перед ним укрепленный пост противника, и командование отправилось левее, через лес, вместе с обходящей колонной, в которую была сначала назначена одна, а затем и две следующие роты. При этом бросалось в глаза, что мы попали под хорошо направляемый огонь с близкого расстояния, вероятно не более как в 200 метров, и только гораздо позднее удалось выяснить, что неприятель имел в Яссини не только слабый пост, но что тут засели в отлично замаскированном форту солидной постройки 4 индусских роты. Капитан фон-Гаммерштейн, который шел сзади меня, вдруг осел: он получил пулю в нижнюю часть тела. В то время я должен был оставить тяжело раненого на попечение врачей, хотя его состояние меня сильно тревожило. Через несколько дней смерть этого выдающегося офицера причинила трудно восполнимую потерю нашему штабу.

Бой стал очень сильным. Две наших роты, несмотря на то, что оба ротных командира, обер-лейтенанты Герлих и Шпольдинг, были убиты, быстро заняли блестящим броском вперед крепкие здания плантации Яссини и закрепились непосредственно перед неприятельской позицией. Скоро мы почувствовали вмешательство главных сил неприятеля. С севера от Ванги подошли сильные неприятельские колонны и неожиданно появились прямо перед нашими ротами, лежавшими у укреплений Яссини. Противник предпринял здесь 3 энергичных атаки, но всякий раз был отбит. С севера и северо-запада также подходили новые неприятельские колонны. При столкновении с противником, наступавшим с запада, арабский отряд плохо выполнил свою задачу; еще накануне многие арабы умоляли меня отпустить их. Теперь же, когда они должны были ожидать приближения противника, скрытые в засаде в густой чаще на пути его движения, это напряжение оказалось для них чрезмерным. Вместо того, чтобы внезапно открыть уничтожающий огонь, они стали стрелять вслепую в воздух, а затем бросились бежать. К счастью, эти неприятельские колонны встретили затем обе роты капитана Адлера и были отброшены с большими потерями.

До настоящего момента бой можно было характеризовать как неудержимое стремление вперед; даже последний резерв, а именно европейская рота, по ее настойчивой просьбе, был введен в дело. Около полудня наступление приостановилось перед сильными неприятельскими укреплениями. Фактически мы не располагали никакими средствами для их разрушения и не могли ничего предпринять против этих позиций. Наши полевые орудия, расположенные на дистанции в 200 метров, тоже не имели никаких успехов. Жара была невыносимая, и, как при Танге, все утоляли жажду молодыми кокосовыми орехами.

Я лично отправился с лейтенантом Блоком на правый фланг, чтобы разузнать о положении в колонне майора Кеплера. Я не имел тогда ясного представления о позиции противника, и потому мы опять попали на открытой прогалине с сухим песчаным грунтом под хорошо направленный огонь. Пули падали с дистанции в 500 метров совсем рядом с нами, и ясно видимые песчаные брызги позволяли противнику легко корректировать стрельбу. Песок был так глубок, и жара настолько велика, что только несколько шагов можно было сделать бегом или скорым шагом. Мы должны были двигаться, преимущественно медленно, по открытому месту и терпеть этот невыносимый обстрел. К счастью, последний не причинил нам никакого серьезного вреда, хотя пули, пробившие мои шляпу и руку, показывают, что огонь был достаточно метким. По возвращении с правого фланга жажда и изнурение стали так велики, что между несколькими обычно дружелюбно настроенными людьми возникла перебранка по поводу кокосового ореха, хотя с имеющихся в огромном количестве деревьев не трудно было достать сколько угодно питья.

Командование снова отправилось на дорогу Тотохову - Яссини. Рядом с ней имелась узкоколейная железная дорога плантации, вагоны которой беспрестанно перевозили раненых в Тотохову, где в европейских домах был устроен лазарет. Боеприпасы - аскари нес около 150 патронов - начали истощаться, и все чаще начали поступать сообщения из боевой части, что они не могут больше держаться. Легко раненые и толпы беглецов стекались к штабу - целые части разбежались или по разным причинам оставили указанные им места. Все эти люди были собраны, вновь распределены, и таким образом получился сравнительно боеспособный резерв. Снаряженные пулеметные ленты были по большей части израсходованы, и новые патроны подавались сюда из Тотохову по подвесной железной дороге. Люди, занятые набивкой пулеметных лент, прикрепленных к стволам пальм, работали непрерывно.

Было ясно, что мы уже понесли значительные потери. Некоторыми высказывалось желание прекратить бой на том основании, что овладеть неприятельскими укреплениями казалось безнадежным делом. Однако, когда представляли себе, в каком затруднительном положении находится запертый в своем укреплении неприятель, который не имел воды и был вынужден совершать все отправления повседневной жизни, скученный на узком пространстве под раскаленным солнцем и под нашим огнем, то все-таки казалось возможным, при условии непоколебимого упорства с нашей стороны, достигнуть в конце концов успеха. Конец дня и ночь прошли в беспрестанном бою, и, как всегда в подобном критическом положении, возникали всевозможные слухи. Говорили, например, что гарнизон неприятельского укрепления состоит якобы из южно-африканских европейцев, выдающейся меткости стрелков; некоторые будто бы точно разобрали их язык. Узнав об этом мой ординарец омбаши (ефрейтор) Раджабу немедленно приготовился к близкой разведке, подполз вплотную к неприятельской линии и был там убит. Чернокожие, вообще очень впечатлительные, ночью в таком критическом положении нервничали вдвойне, и я неоднократно должен был серьезно ругать людей, когда они вслепую стреляли в воздух.

С утра 19 января огонь снова достиг большой интенсивности. Поскольку мы парировали удары деблокирующих колонн, противник оказался окружен со всех сторон. Он сделал неудачную вылазку, вскоре после чего выкинул белый флаг. 4 индусские роты с европейскими офицерами попали в наши руки. Мы все обратили внимание на победоносный вид, с которым наши аскари смотрели на противника; я никогда не думал, что наши черные могут иметь такой важный вид.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});