Боткин - Е. Нилов

В здании бывшего Морского госпиталя, в первом этаже клинического корпуса, была расположена терапевтическая факультетская клиника для студентов четвертого курса на 34 койки. Туг же проходили клиническую практику врачи, прикомандированные к Медико-хирургической академии. Здесь молодой профессор организовал амбулаторный прием больных. Принимал пять раз в неделю.

Амбулаторный прием еще больше увеличил загрузку Сергея Петровича. Теперь он проводил в клинике весь день. Боткин приезжал туда обычно к десяти утра. С одиннадцати в лаборатории начинались химические в микроскопические исследования, проводимые студентами и молодыми врачами. Первое время все лабораторные исследования со студентами Боткину приходилось проводить самому, только в 1861 году он подготовил себе помощников для руководства практикой. Это дало возможность выкроить больше времени для научной работы со старшекурсниками.

К часу студенты заполняли аудиторию я слушали лекции Сергея Петровича, а после лекций — снова обход больных и прием в амбулатории под его наблюдением.

«Сам неутомимый работник, Сергей Петрович требовал того же от своих учеников. Всякая небрежность, недостаточно внимательное отношение к больному неумолимо преследовалось им», — вспоминал Н. Я. Чистович.

С пяти до семи — вечерний обход клиники, и от семи до девяти вечера — чтение курса терапии для доцентов, на которое допускались все желающие.

С работы в амбулатории началась врачебная слава Боткина. Все больше людей, лечившихся в амбулатории, рассказывали о новом профессоре, которого скоро стали называть, как и Пирогова, «чудесным доктором». В амбулатории, собственно, предполагалось вести прием беднейшего населения, но вскоре ее стали осаждать люди всех сословий.

Популярность Боткина как врача и отзывчивого человека росла. Эта популярность принудила Сергея Петровича начать частную практику. Петербуржцы считали несправедливым, что такой опытный врач замыкается в стенах академии и не оказывает помощь нуждающимся на дому. В квартиру у Спаса Преображения стали стучаться больные, прося принять их или выехать к заболевшему. Сергей Петрович никому не мог отказать в помощи.

«Его обаяние среди больных поистине носило волшебный характер: лечило одно его слово, одно посещение больного», — рассказывал впоследствии И. П. Павлов.

«Каждый новый пациент делался безусловным поклонником его, — вспоминает Белоголовый. — Добросовестность, точность, напряженная внимательность, приветливая внешность… необыкновенная человечность, искреннее участие к страждущему, еще более искреннее желание помочь ему сделали из него идеального врача».

Основой врачебного успеха Боткина был его редкостный талант диагноста. «И это ли не был клиницист, поражавший способностью разгадывать болезни и находить против них наилучшие средства», — вспоминал И. П. Павлов. А Сеченов, рассказывая об особенной любви Боткина к исследованию сложных случаев заболеваний, писал: «Тонкая диагностика была страстью Боткина, и в приобретении способов к ней он упражнялся столько же, как артисты, вроде Антона Рубинштейна, упражняются в своем искусстве перед концертами».

Ряд диагнозов Боткина вошел в историю медицины. Так, например, Боткиным впервые в мире был поставлен прижизненный диагноз закупорки воротной вены. Один из современников вспоминает, что, когда Сергей Петрович поставил этот диагноз, никто не верил в него. Больной прожил несколько недель, «теша злорадство недоброжелателей Боткина». Они надеялись на клиническую ошибку со стороны Боткина и рассчитывали, что вскрытие наглядно докажет «шарлатанскую заносчивость молодого профессора».

Больной умер. Анатомический театр переполнился друзьями и недругами Сергея Петровича и просто любопытными. «…В область науки и знаний вторглась страстность партийных элементов, легко поэтому представить себе настроение этой толпы, когда профессор Илинский (тогдашний патологоанатом) извлекал воротную вену, действительно содержащую тромб. Недоброжелатели Сергея Петровича в конференции академии… притихли с этих пор».

Боткин предложил новый метод диагностики блуждающей почки и тщательно описал все симптомы этого заболевания, проходившего ранее мимо внимания врачей. В литературе о Боткине приводятся случаи, когда при диагностике Сергей Петрович проявлял буквально чудеса. Вот, например, одни из таких случаев. В клинику положили женщину с очень высокой температурой. Палатный ординатор поставил диагноз — катаральное воспаление легких. Симптомы: сухой кашель, синюха на лице, холодные конечности, сонное состояние, отказ от еды. Больную показали докторам Чудновскому и Кошлакову. Они констатировали упадок сердечной деятельности и определили воспаление легких или тиф.

Боткин, осмотрев больную, сказал:

— Ищите завтра при вскрытии нарыв в заднем средостении вблизи пищевода. Больной помочь уже нельзя.

Чудновский с улыбкой выразил некоторое недоумение, Кошланов промолчал.

На другое утро больная скончалась. Вскрытие полностью подтвердило заключение Боткина: гнойное воспаление пищевода с образованием нарыва на заднем средостении и гнойное заражение крови.

И тут все вспомнили, что больная повторяла: «Дён 8 назад после ухи занемогла». Никто не обратил внимание на это, но нарыв был вызвав попавшей в пищевод рыбной костью.

И все-таки и у этого великого диагноста бывали ошибки. Переживал он их тяжело, даже очень тяжело. Был такой случай: фельдшерский ученик, работавший в аптеке, заболел брюшным тифом. После выздоровления он жаловался на головные боли, но никаких объективных показаний не было, и его выписали. Через три месяца он пришел с жалобой на непрекращающиеся головные боли. И опять никаких объективных показаний. На следующий день он умер. Вскрытие проводилось на лекции профессора Руднева. Когда он спросил, какой был диагноз, ему сказали, что Сергей Петрович не находил никакой причины, могущей объяснить его продолжительные жалобы, и в «скорбном листе» было записано: «Симуляция». При вскрытии был обнаружен обширный гнойник. Профессор Руднев сказал язвительно-насмешливым тоном:

— Этого достаточно, я думаю, чтобы убедиться в том, что не от симуляции умер лентяй фельдшер.

Много дней потом недоброжелатели радостно рассказывали о гнойнике под названием «симуляция» и смаковали ошибку Боткина. Но не это угнетало Сергея Петровича — он не мог простить себе, что не поверил жалобам больного к не принял вовремя мер.

Когда же диагноз был поставлен правильно (а это бывало почти всегда), Сергей Петрович был очень изобретателен в отыскании способов лечения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});