Цветущий сад - Маргарет Пембертон

Вилла одиноко возвышалась у подножия дюн. Со всех сторон к заботливо подстриженным лужайкам подбирались ползучие сорняки. Садовник постоянно обращался с просьбой построить стену, которая отгородила бы вверенный его заботам сад от дикой растительности побережья. Нэнси не слушала его. Ей нравилось, как гармонично вписывается дом в безлюдный ландшафт. Нравился простор Атлантического океана и крики чаек, кружащих над головой во время ее прогулок по берегу. Она вышла из уютного тепла автомобиля навстречу колючему морскому ветру.

На крыльце ее встретила миссис Эмброузил, экономка.

— Надеюсь, пребывание в Нью-Йорке было приятным, мадам.

Сзади к «роллсу» плавно подкатил «форд» с Марией и Моррисом.

— Все было замечательно, благодарю, — сказала Нэнси, и тайная улыбка тронула ее губы. Она сняла шубу и подошла к большому горящему камину.

— А сейчас я хочу поговорить по телефону.

Нэнси сбросила туфли и взяла телефонный справочник. Сначала надо связаться с адвокатом и бухгалтером, затем с Джеком и отцом. Ей еще очень многое надо сделать за эти дни.

Глава 4

Чипс О'Шогнесси сидел в изысканном, в георгианском стиле обеденном зале дома в Бостоне и просматривал разложенные на столе газеты.

Местная пресса, не отличавшаяся симпатиями к мэру, поместила некрологи по поводу кончины двух семидесятилетних общественных деятелей, а рядом заметку о решении мэра О'Шогнесси принять участие в новых выборах. Причем намеренно неточно указывался его возраст — семьдесят, а не шестьдесят девять лет. Намек был весьма прозрачным. «О'Шогнесси еще им покажет» — таков был заголовок статьи в другой, лояльно настроенной к Чипсу газете. «Не допустим отставки нашего энергичного мэра», — говорилось далее. Статью сопровождала фотография, на которой были запечатлены Чипс и Глория на концерте Бостонского симфонического оркестра. Чипс улыбался. Здесь ему нельзя было дать и пятидесяти, а присутствие Глории сводило на нет все попытки иных газетчиков изобразить его дряхлым стариком. Ни один старик не мог бы дать столько счастья такой женщине, как Глория. Это было ясно любому обывателю.

Фотографии в «Дейли глоб» и в «Нью-Йорк таймс» были не столь впечатляющими. На одной из них миссис Глория О'Шогнесси была снята на костюмированном балу у миссис Астор в компании мистера и миссис Хаверсток, командора Стьювизанта, Нины Градзинской и русского дирижера Феликса Запольского. Непонятно было, какой вывод можно сделать из окружения Глории. «Трибюн» тоже поместила фотографию, посвященную этому событию. Здесь Глорию вообще трудно было различить в толпе гостей, входящих в особняк миссис Астор. Остальных же можно было узнать. Чипс достал авторучку и обвел одно из знакомых лиц черными чернилами. «Глоб» напечатала список гостей, присутствовавших на дне рождения Сибиллы Науп в отеле «Ритц». В этом списке также фигурировало имя Глории О'Шогнесси. Этого следовало ожидать. Чипс настоял, чтобы Глория пошла туда. Говард Наун сделал значительный вклад в фонд демократической партии. Голубые проницательные глаза Чипса сверкнули живым интересом, когда он обнаружил в списке гостей еще одну известную фамилию. На этот раз рядом с комментарием не было фотографии. Просто сообщалось, что Рамон Санфорд сопровождал княгиню Марьинскую и ожидается, что эта пара скоро объявит о своей помолвке.

Чипс насмешливо фыркнул. Вряд ли кто-нибудь сумеет надеть брачную узду на этого лихого жеребца.

Он с нескрываемым раздражением отодвинул пустую кофейную чашку. Сын Санфорда снова в Нью-Йорке и посещает светские рауты. Глория уже расписала свои визиты на несколько месяцев вперед и неизбежно должна была встретиться с ним на одном из приемов. Их мир был узок. Они принадлежали к сливкам общества, но это проявлялось вне Бостона. В родном городе Чипс хотел выглядеть своим парнем и вместо того, чтобы жить в роскошном особняке в отдаленном пригороде, предпочел остаться в небольшом, но изысканном доме в Сити-Холле. Он был мэром Бостона и хотел и впредь остаться на этом посту. Поэтому старался поступать так, чтобы не вызывать раздражения у поддерживающих его сограждан. В прессе почти ничего не сообщалось о его домах в Палм-Спрингс и в Род-Айленде. Едва ли репортеры знали об их существовании.

— Я ирландец, католик и бостонец! — выкрикивал Чипс поверх моря голов во время предвыборной кампании, когда вокруг платформы, с которой он выступал, собирались толпы людей. — И я горжусь этим!

Из толпы слышались одобрительные выкрики. Старожилы хорошо помнили Патрика О'Шогнесси из Норс-Энда, и Чипс всеми силами старался поддерживать имидж просто, хорошего парня, такого же, как они. Он все еще был своим для них, хотя с десяти лет жил на Ямайке и давно уже стал миллионером. Чипс предпочитал, чтобы избиратели не вспоминали об этом. Он говорил о Норс-Энде так, будто только перед тем как стать мэром покинул его. «Заставьте людей поверить в то, во что им хочется верить» — таков был его любимый афоризм. И этот принцип его не подводил.

Казалось, обведенная чернилами физиономия с нескрываемым высокомерием смотрела на него с газетной полосы. У нее были глаза хищника. Рамон Санфорд до мозга костей походил на своего отца, и в подсознании Чипса громко и отчетливо раздались тревожные звонки. Он резко встал из-за стола и направился к телефону.

— Пожалуйста, «Ритц-Карлтон». Номер миссис О'Шогнесси.

Послышался щелчок и голос администратора, пытавшегося связаться с апартаментами миссис О'Шогнесси. Наконец извиняющийся голос сообщил мэру, что миссис О'Шогнесси не отвечает и ключ от ее номера также отсутствует. Вероятно, мадам покинула отель рано утром, отправившись за покупками.

Чипс бросил трубку и посмотрел на часы. Было около половины десятого. Глория никогда не вставала раньше полудня. Если ее комната пуста, значит, она не ночевала в отеле. Он смахнул газеты со стола, бросил их в мусорную корзину и сел задумавшись. Мало кто знал об этом, но он никогда ничего не предпринимал не подумав. Пока он размышлял, в гостиной его терпеливо ожидали два главных помощника, желающие поговорить с ним, прежде чем он уедет в Сити-Холл.

Чипс женился на Глории не в припадке безумной любви, а вполне сознавая, что делает. Он никогда не считался дураком и, конечно, не стремился прослыть таковым под старость. После смерти жены у него было много женщин. Он обладал неукротимой энергией и жаждой жизни. Женщины являлись для него такой же потребностью, как еда и питье. С годами он не потерял вкус ко всем удовольствиям жизни. Глория оказалась намного счастливее других молодых женщин, имеющих богатых пожилых мужей. По крайней мере он был все еще хоть куда в постели. Иногда Чипс сам этому удивлялся.