Судьба зимней вишни - Людмила Зарецкая

– Вот и мне странно, – задумчиво сказал Петрович. – У нее в прихожей висит новая дубленка. На столе виноград. Это в апреле-то месяце. Какая-то подпольная миллионерша, а не свекровь.

– Да брось ты, – засмеялась я. – Какая тебе разница? Она не заслуживает, чтобы ее обсуждали. Поехали к Наташке, билеты заказывать.

Впрочем, отдавая Наташке паспорта, я отметила про себя, что за минувший год свекровь четыре раза была за границей: в Швейцарии, в Турции, в Германии и у Артемия в Таиланде. И впрямь подпольная миллионерша! Где она только на эти путешествия деньги берет?

* * *

Еще одной неприятностью был Павел. Он с маниакальным упорством названивал мне каждый день, пытаясь назначить свидание. Наверное, вы скажете, что я должна была прямо ему сказать о том, что у меня появился другой мужчина, и будете правы, но мне на это никак не хватало пороху.

Поэтому я придумывала новые и новые отговорки, перенося встречу на другой день, и с ужасом думала, что долго так продолжаться не может. Правда, в конце недели Павел заявил, что уезжает в Москву на семинар, поэтому на десять дней я вздохнула спокойно.

Зато в пятницу на «встречной полосе» нарисовался Шаповалов. Приехав утром на работу (мы с Петровичем позволили себе слегка опоздать, потому что в прихожей заигрались в наше «Спасение на водах»), я обнаружила в приемной длинную атласную коробку, а в ней – две дюжины белых, на длинных стеблях, роз. Между розами торчала карточка: «Единственной и великолепной. Той, что позволяет женщинам и мужчинам получать страстно желаемое».

Взяв карточку из моих рук и прочитав, что на ней написано, Петрович нахмурился. Меня порадовало, что он способен на ревность, но я поспешила его успокоить.

– Саша, в этом нет ничего личного. Это один из моих клиентов. И это послание связано только с работой.

Петрович внимательно и как-то отчужденно посмотрел на меня и отвел глаза. К счастью, больше мы к этой теме не возвращались. Позвонившего через полтора часа Шаповалова я поблагодарила за чудесные цветы, но отклонила приглашение поехать в выходные посмотреть его загородный дом. На эти выходные у меня были совсем другие планы. Мне показалось, что он не обиделся.

Еще одной мелочью, которая, скорее всего, даже не стоит упоминания, было то, что в среду я застала Петровича роющимся в ящиках моего стола. Я вернулась из кабинета менеджеров, где мы обсуждали, что подарить на свадьбу одной из наших пар, и в первый момент даже побледнела. Но не от гнева (я понимала, что он вряд ли собирался за мной шпионить), а от смущения. В моем столе валялись гигиенические прокладки, тампаксы, колготки, один дырявый чулок и даже запасные трусики. Петрович смутился не меньше меня. Оказалось, что у него началась аллергия и он искал бумажные носовые платки. Я выдала ему и пакетик с платками, и кларитин. А через пять минут мы уже помирились.

В пятницу мой системный администратор встревоженно сообщил, что у меня взломан пароль на компьютере и электронном почтовом ящике. Это ЧП было уже довольно серьезным. В конце концов, мое агентство – самое крупное в городе, но отнюдь не единственное, а клиентская база, особенно заграничная – это находка, за которую конкуренты готовы выложить вполне солидную сумму. Но служебное расследование по этому поводу закончилось ничем.

– Могли хакеры баловаться, – сообщил сисадмин. – Влезли через Сеть, но ничего не украли. Им зачем? Я усилил защиту, так что будем считать, что все обойдется.

Мне не хотелось выходить из состояния счастливой безмятежности, поэтому я тоже решила успокоиться, естественно, поменяв все пароли.

Вечером Петрович заявил мне, что после майских праздников возвращается домой.

– Твой сын должен жить дома. Да и мне пора выходить на работу (он работал в частном охранном агентстве). Не могу же я сидеть в твоем офисе все время.

– А давай я найму тебя для охраны, – предложила я. Меня-то как раз очень устраивало видеть его рядом и днем, и ночью.

– Нет, Алиса. Мужчина и женщина должны расставаться. Иначе в их отношениях исчезнет романтика. Я буду каждый вечер встречать тебя с работы, провожать домой. Мы можем ужинать в том маленьком ресторанчике, неподалеку от твоего дома. Я буду рад иногда остаться у тебя, когда Сережи не будет дома. Но я и так запустил все дела.

Я решила не настаивать. Зачем? Мужчины не любят, когда на них давят. В глубине души я решила, что, когда Сережка уедет с Артемием на Реюньон, я упрошу Петровича снова переехать ко мне. А потом, когда Сережка вернется, расскажу ему всю правду и познакомлю с мужчиной, в которого влюбилась.

Я верила, что время работает на меня. Что я должна быть покладистой и разумной, потому что тогда я рано или поздно смогу выйти замуж за этого чудесного человека с синими глазами. Ну а пока можно и сыном заняться. Что-то я его в последнее время подзабросила.

Майские выходные мы с Петровичем провели на Лелькиной даче. Это замечательное место на берегу Волги, с белым чистым песком, за которым встают корабельные сосны. Мы побродили по лесу и нашли подснежники. Они были очень трогательные: маленькие, едва раскрывшиеся, мокрые от недавно сошедшего снега.

Петрович нарвал мне небольшой букетик, и я губами собирала капли талой воды, которая пахла хвоей, туманом, недавним морозом и будущим солнцем, счастьем и любовью.

Полдня я промедитировала в гамаке, подвешенном между двумя вековыми соснами. Лелька укрыла меня овчиной, и я тихо дремала, в то время как Петрович вместе с очередным Лелькиным ухажером Ильей чинил деревянные скамейки, сколачивал новый стол и заново покрывал черепицей беседку.

Вечером были шашлыки, потом баня, потом чай из настоящего самовара с пирогами, до которых Лелька всегда была большая мастерица. Петрович с Ильей до глубокой ночи обсуждали войну в Чечне. Мы с Лелькой потрепались о своем, о девичьем, а потом я ушла спать, так и не дождавшись Петровича. Он пришел уже под утро. От него немножко пахло водкой, когда он требовательно целовал меня, пытаясь заставить проснуться. Конечно, я проснулась.

Остальные праздничные дни были похожи на первый. Я много спала, много ела, много занималась любовью, много смеялась и была абсолютно счастлива. Когда я отвезла Петровича домой и забрала у мамы Сережку, я чувствовала себя так, как будто вернулась из двухнедельного отпуска, проведенного на море.

Следующие две недели у меня выдались очень суматошными. Во-первых, на меня почему-то навалилось очень много работы. Новые клиенты все прибывали и прибывали. Девчонки-менеджеры, наоборот, начали уходить в отпуска, которые у нас расписаны по очень жесткому графику. Мне пришлось взять на себя дополнительных клиентов.

Сережку нужно было собрать для поездки. Из летней одежды прошлого сезона он катастрофически вырос. Поэтому каждый вечер мы мотались по разным магазинам, закупая плавки, шорты, майки, кепки, банданы, штаны с карманами и без карманов, дорожный рюкзак, супермодную поясную сумку («Ты не понимаешь, ма, насколько она клевая!»), mp3-плеер в дорогу, очередную книжку про Гарри Поттера… Список можно продолжать до бесконечности.

С Петровичем мы встречались урывками, потому что он тоже был очень занят по работе.

– Саша, скажи мне правду, то, чем ты занимаешься, это опасно? – то и дело спрашивала я.

– Конечно, нет, глупенькая, – улыбался он и прикасался горячими губами к моему лбу. – У меня совершенно спокойная работа. Я целый день сижу на проходной какого-нибудь предприятия. Ну, еще, бывает, сопровождаю клиентов с работы и на работу. Вот и все.

– А как называется твое агентство? – Мне пришло в голову, что я могу знать его владельца и обратиться к нему с просьбой поберечь моего любимого.

– Алиса, – Петрович снова поцеловал меня в лоб, как ребенка, – зачем тебе это знать? Это лишняя информация. Я человек военный, а потому скажу, что женщине мужские секреты совсем ни к чему.

Я волновалась, но не обижалась. В конце концов, в этом был весь Петрович – надежный как скала, немногословный, уверенный. Иногда он работал и по вечерам, поэтому я ценила любую свободную минуту, которую мы могли провести вместе.

Девятого мая он тоже, как на грех, работал. Праздничные дни мы с Сережкой проводили вдвоем. Сходили на парад. День Победы, на мой взгляд, уважительный для этого повод. Мой дед, который умер за несколько лет до появления на свет Сережки, воевал, как, наверное, деды каждой из нас.

Я не сильно сентиментальна, но в День Победы у меня всегда в глазах стоят слезы. К сожалению, Сережкино поколение сентиментально еще меньше. Поэтому я, как могу, стараюсь заниматься патриотическим воспитанием. Получается плохо. После парада я буквально силком затащила сына посмотреть фильм «Офицеры». В положенных местах я тихонько плакала. В конце фильма зарыдала навзрыд. Насупившийся сын, терпеливо смотрящий в экран, всем своим видом выражал покорность судьбе и ожидание титров. Когда титры наконец-то появились, он облегченно вздохнул, повернулся ко мне и удивился: