Имею право сходить налево - Григорий Славин

– Да, – был ответ.

– Я на вас надеюсь, – сказал Сказкин. Погладил голову и посмотрел на Кирьяна: – Кирьян, милый, а где у нас Палач с Мариной?

Кирьян посмотрел мимо Сказкина на свое отражение в стекле шкафа с книгами.

– Палач болеет.

– Что, на пробку от бутылки наступил?

– Если честно, он на шмаль присел, жестко.

– Бестолочь. А Марина?

Кирьян посмотрел в окно.

– Она экскурсии по музею водит.

– Вот сука. И эта туда же.

– Нет, она правда водит. Устроилась экскурсоводом в музей Пушкина. Это она для удовольствия.

Сказкин бросил на стол ножницы.

– А Палач для огорчения, что ли? Вот же мерзота… То есть Марину найти проще? Ищи ее. – Подумав, Сказкин сказал, словно испустил дух: – А были времена, да, Кирюша? – и ностальгически-сладко поморщился, расслабляясь. – А сейчас… Помнишь, как там у Гумилева? Еще от алых женских губ его пылали жарко щеки, но взор очей уже был туп, и мысли холодно-жестоки, – вынув из коробки на столе целую сигару, он прикурил и с удовольствием втянул дым. – Падлы, – и с размаху шлепнул ладошкой по столу. – Сюда обоих!..

* * *

В квартире на Сосновой горел только ночник. Вся комната была затянута дымом, но не с улицы. На стоящем посреди гостиной столе сидел мужчина лет сорока, жмурился и курил папиросу. Учитывая приличную обстановку вокруг, выглядел он странно: шлепанцы на босу ногу, дорогой костюм, воротник белой рубашки торчал вверх, как крылья подстреленной чайки. Меж ступней ног его лежал целлофановый пакет с травой, и содержимое этого пакета находилось не только в папиросе, но и на полу, пиджаке мужчины, и на столе. Время от времени он закрывал глаза и приглаживал взъерошенные волосы. Так продолжалось вот уже сорок минут.

Клацнул замок, раздался грохот закрываемой двери. Открылась дверь в гостиную, и на пороге появилась женщина лет тридцати. В строгом деловом костюме и туфлях на высоких каблуках, она лишь добавила своим появлением контраста в общую картину. Мужчина между тем, щурясь от вспыхнувшей под потолком люстры, опустил папиросу и без удивления пробормотал:

– Какая встреча. Как ты меня нашла?

– Это моя квартира.

Мужчина подумал.

– А что я здесь делаю?

Женщина прошла ему за спину, откинула в стороны шторы и настежь распахнула окно.

– Это длинная история, – бросив сумочку в кресло, она подошла к мужчине и положила ему руки на колени. – Для нас есть срочная работа. Оплата двойная.

– Прости, – сказал мужчина, затягиваясь. – Не работаю в паре, это принцип.

Женщина вырвала папиросу из его рук, отдернула штору и швырнула окурок в окно.

– Мы всегда работали в паре!

– На самом деле?.. – снова подумал. – Ради чего этот коварный ход?

– Ты одурел уже от дури!

– Она поэтому так и называется.

– Иди в душ! – раздраженно прикрикнула женщина. – И верни ключ от квартиры, который я тебе два часа назад дала!

– Зачем так нервничать? – расстегивая брюки, пробормотал он.

– Я нервничаю, потому что, как только я даю тебе ключ, ты его сразу теряешь! Тебе пять минут, чтобы изобразить из себя нормального человека! Через час мы должны быть у Сказкина.

– У тебя нет лишней пары носков? Я свои прожег нечаянно.

– Колготки подойдут?

– Нет так нет. Зачем нервничать?

– Я нервничаю, потому что ты накурился, скотина! И никто не знает, чего от тебя ждать в таком состоянии!

– Я иду в душ. Зачем так нервничать?

* * *

Роман Романович рассматривал фотографии внука. Розовощекий малыш, открыв рот, смотрит прямо в камеру. Так забавно… Вот он же, постарше – в парке, с шариком в руке. Роман Романович – рядом, улыбается. А вот – неделю назад. На велосипеде, в Греции. Вздохнув, Сказкин закрыл альбом. Как быстро летят годы… Еще вчера он думал – эх, дождаться бы, когда заговорит, а сегодня уже нужно идти на генеральную репетицию утренника, слушать, как внук читает стихи.

Со старшей дочерью все ладно. Вышла замуж за дипломата, умная, образованная женщина, три языка знает. Что случилось с Альбиной, младшей? Когда, в какой момент? От кого ей передались беспросветная глупость и нежелание подниматься по ступеням лестницы, которую она даже не сама соорудила, а которую перед ней поставили? Ей через месяц женой почти султана быть, а она трахается с каким-то балбесом безымянным в гостиничном номере ценою в две с половиной тысячи рублей в сутки…

Сказкин до сих пор не снял ни пиджак, ни галстук. Проблемы покрупнее дочери волновали и тревожили. Сегодня четверо виновников должны забраться в квартиру нового хозяина картин Уорхола и взять оттуда одиннадцать миллионов долларов. В смысле, картины. Покупатель уже есть. А придуркам вынести товар из квартиры ничего не стоит. Сказкин вместе с чертежом вложил в папку инструкции, все ясно и понятно, главное, чтобы они не прокололись на мелочах. Привезли бы картины, а здесь их встретят…

Итак, киллер уберет придурков. Палач с Мариной уберут киллера. Ну, и останется только Кирьяну убрать Палача и Марину. От Палача толку все равно чуть-чуть осталось, а Марина слишком много знает. А там пусть менты ищут. Или как их теперь будут звать – копы?

Сказкин хмыкнул. Копы… Они блоху на собственной заднице поймать не могут, а туда же – полицейские…

Так, за размышлениями, минули два часа. Время действительно летело незаметно. Репетиция в детском саду должна была начаться через час, так что префект успевал. Он вскинул голову, когда вошел Кирьян.

– Роман Романович, Палач с Мариной приехали.

– Зови.

«Так, – подумал Сказкин, одергивая пиджак, – первым делом дать взбучку Палачу. Зарвался, мерзавец!.. – он посмотрел под стол, на свои ноги. – Ладно, все равно вставать не буду…»

Дверь распахнулась, Сказкин занял позу вдумчивого, сурового хозяина, но справедливого.

Едва войдя, мужчина, шагавший первым, выхватил из-за пазухи пистолет и, выбросив руку в сторону Сказкина, нажимал на спуск до тех пор, пока затвор не остался в крайнем заднем положении. Кончились патроны.

Тишина повисла в кабинете, и было только слышно, как на пол опускается из отверстий в стене известковая осыпь.

Ни жива ни мертва, Марина посмотрела на отверстия за спиной Сказкина. Все до единого они вписывались в тень стоящего перед Романом Романовичем напарника. В доме Сказкина по приказу хозяина постоянно поддерживалась прохлада. Несколько кондиционеров постоянно поддерживали температуру около шестнадцати градусов. А все дело в том, что Роман Романович любил сидеть за столом при открытой в кабинет двери и смотреть, как в гостиной играет языками пламени камин. Так думалось легче, утихали вспышки гнева, и вообще, приятно, когда ты сидишь в прохладном кабинете, а в семи метрах от тебя горит костерок… и тепло идет по-над полом, и подогревается душа… И этот костерок отбрасывал кривые тени любого, кто входил в кабинет Сказкина, ему за спину. Это был еще один трюк. Всякий вошедший видел себя за спиной хозяина – сильного, властного – несуразным, ломаным, ничем. Но не было еще ни разу, чтобы кто-то пытался эту тень убить.