Мой малыш миллионера - Анастасия Сова

порождает ярость.

В совпадения не верю. Особенно, если они так часто случаются.

Она широко улыбается какому-то молодому придурку, не оставляя никаких сомнений в том, кем является.

Тот, развалившись на кожаном кресле, нагло пялится на ее грудь, а потом с довольной ухмылкой отвешивает шлепок по заднице.

Разум, вопреки всем моим убеждениям, воспринимает этот жест, как бык красную тряпку.

Аня

Для себя решаю, что нужно пользоваться каждой возможностью. Судьба предоставила мне шанс заработать, и я его не упущу.

Одна из девчонок помогает мне забрать волосы. Я крашу губы помадой, яркого вызывающего красного цвета, которую принесла мне Катя.

Выхожу в зал на ватных ногах. От волнения кажется, что я совсем их не чувствую.

Как при этом умудряюсь передвигаться – вообще непонятно.

Столики находятся на втором этаже. Это немного спасает от громких звуков. Но несильно.

Хотя я радуюсь даже этому. Стараюсь найти хоть какой-нибудь способ поднять себе настроение.

Очень скоро я понимаю, о чем говорили временные коллеги, когда советовали улыбаться посетителям.

Их настрой резко менялся, когда я становилась более учтивой, чем положено.

Казалось, что часть из них готова была накинуться на меня еще в зале, остальные были бы не прочь затащить в укромный уголок.

Фу! Противно. До невозможности отвратительно.

Но я все равно старалась сохранять позитивный настрой. Это единственное, что не давало утонуть в колодце безысходности.

И вот очередной молодой парень разглядывает меня с явным интересом. Я делаю вид, что не замечаю. Оставляю на его столике очередной заказ.

Даже при мне мажор уже заказал достаточно, чтобы не соображать, что делает. А что было до моего прихода – могу только гадать.

Не понимаю, что может заставлять людей вот так вести себя?

Удар по попе становится для меня полнейшей неожиданностью.

Я успеваю только раскрыть рот, чтобы возмутиться или, на худой конец, просто вдохнуть побольше воздуха, и не умереть от отвращения. В тот же момент кто-то уверенным движением отталкивает меня в сторону.

Этот же кто-то тут же хватает парня за грудки. Поднимает с кресла. А потом обрушивает на бедолагу мощный удар.

Парнишка снова падает на свое место.

Сначала я просто теряюсь в ситуации, в голове получается какая-то мешанина, потому что я вижу, что за человек передо мной, но не могу поверить ни в его реальность, ни в реальность того, чем он сейчас занят.

Сердце начинает бешено долбиться в груди. А когда я ловлю на себе взгляд Мирона, и наши глаза встречаются, оно и вовсе бухается в пятки.

Оторопело гляжу на любимого мужчину. Его следующий шаг мне не ясен. Что он сделает теперь? Разберется со мной? И отсюда выгонит? Или просто наваляет, как и мажору.

Вижу, как от ярости раздуваются его ноздри. Сейчас Мирон похож на быка, которого раздразнили красной тряпкой, но его набег на нее не увенчался успехом.

Наверное, на все уходит буквально пара секунд, а мне кажется, что еле-еле течет вечность. Ожидание реакции Богданова напрочь лишает меня чувств.

Я не шевелюсь. Не дышу. Просто замираю.

Даже звуков, кажется, больше нет. Окружающая действительность погружается в оглушающую тишину.

– Эй, мужик! – как сквозь вату слышу слова парня. – Ты не офигел?

Он снова пытается подняться, но Мирону хватает небольшого толчка, чтобы вернуть того обратно в кресло.

Через пару мгновений на месте происшествия уже оказывается охрана.

Мужчины оттаскивают Мирона в сторону, а он не сопротивляется.

– Нормально, нормально, – говорит Богданов, выставляя перед собой руку.

Те, кивнув, отходят в сторону, но из виду не скрываются. Наверное, думают, что разъяренный мужчина снова может напасть. А то, что Мирон взвинчен – к гадалке не ходи. Взгляд точно бешеный.

– Пошли! – командует он мне, хватая за руку.

Я сначала хочу крикнуть, что никуда с ним не собираюсь, и, вообще, я на работе, но потом решаю не рисковать. Мирон и без того на взводе.

Он утаскивает меня на первый этаж. Тянет через танцпол. Ведет к черному входу. Распахивает дверь и буквально выталкивает на улицу.

– Это что такое было? – рычит Богданов.

– Ты только что ударил человека, – отвечаю я, делая вид, что не понимаю.

– Что ты делаешь в этом клубе, Аня? Как узнала, что я буду здесь? – его напор не сбавляется ни на секунду.

– Я не знала! – выпаливаю.

Страшно. Он снова может сделать это. Лишить меня всего. Подработки, на которую было так тяжело согласиться. И даже работы в офисе, за которую обещал хорошо заплатить.

– Ты повторяешься! – бросает мне Мирон. – Придумай что-нибудь поинтереснее.

ГЛАВА 10

Аня

– Мне нужны деньги! – обреченно выдыхаю.

– Это я знаю. И способы твои мне ясны, – потемневшие глаза Мирона наполнены презрением. Даже в приглушенном свете летней ночи видно, как оно мерцает там зловещими огоньками. – Но играть со мной, – он намеренно делает паузу, чтобы я осознала всю серьезность его слов, – не стоит, поняла?

– Подруга попросила подменить ее! Все вышло случайно, – мой голос начинает дрожать. Становится тише. Понимаю, что вот-вот расплачусь.

Внутри все так же уживаются тревога и надежда. Они сражаются в какой-то невидимой битве, перетягивая на себя одеяло.

Каждый раз, когда оно оказывается на той или иной половине, меня швыряет из крайности в крайность: я то боюсь до ужаса, то верю в адекватность отца своего ребенка.

Кажется, вот прямо сейчас он возьмет себя в руки, успокоится и поймет, какие глупости произносит. Может быть даже… Хотя нет, это точно нет.

– Тебе самой не надоело?

Поджимаю губы. Меня замучили его постоянные подозрения.

– Сначала на свадьбу ко мне приперлась, теперь это! И я должен поверить в твои слова? Должен поверить?

В ответ не издаю ни звука. Если бы Мирон только знал, если бы только смог открыть, наконец, свои слепые глаза… Глаза, в которых я тону прямо сейчас, потому что нет возможности от них оторваться.

– Ты только посмотри на себя, – мужчина подходит совсем близко, и я чувствую его приближение своей кожей.

Сильное тело, что неумолимо движется на меня, заставляет все нутро трепетать.

Жесткий настойчивый палец ложится на мои губы. Он проходит по ним сначала несильно, а потом нажимает, беспощадно размазывая алую до безобразия помаду.

– Посмотри, – снова призывает Мирон, но уже тише, будто успокаивается от того, что делает.

Эмоцию бьют через край.

Если раньше