Тайна «Коварной русалки» - Анна Устинова

– Совсем дошел, – покрутила пальцем возле виска Анна Константиновна.

– Ныря-ять в таку-ую жару! – подхватила Елизавета Вивиановна. – Челове-ек пожило-ой. Хватит в воде удар, и пото-онет.

– Этот? Да никогда! – возразил бодрым тоном Павел Потапович. – Ему деньги повучить хочется. Я ему говогю: «Степаныч, на вавяйте дугака! Никакой кагтины на дне пгуда нет».

– А он что? – поинтересовался Димка.

– А он сказав: «Мне лучше знать». И снова ныгять отпгавився, – объяснил почтенный академик.

Близнецы переглянулись. Похоже, их выкладки по поводу бывшего заслуженного работника органов правопорядка были совершенно верны. Он и впрямь теперь не успокоится, пока не прочешет все дно Борского пруда. А на это ему нужен как минимум день, а может, и больше. Значит, в ближайшее время можно не опасаться, что сторож будет мешать их собственным поискам.

– Обязательно потонет, – с убежденностью повторила Елизавета Вивиановна. – В такое знойное лето всегда хоть несколько человек погибают во время купания.

– Ах, перестань, Визетта, что ты все о ггустном! – досадливо отмахнулся Павел Потапович.

– Все мы в этом мире гостя, – томно произнесла Какумирала.

– Вы, Анна Константиновна, мивая, обязательно подтвегдите Женечке, что гусавочка появивась в бибвиотеке товько в пятидесятые годы, – вновь перевел разговор на интересующую его тему Павел Потапович.

– Если это для вас так уж важно, то подтвержу, – со снисходительной улыбкой пообещала бабушка близнецов.

– Конечно, важно! – стукнул в азарте кулаком по столу почтенный академик. – Не вюбвю, знаете, выгвядеть дугаком. А Женечка ведь моя как упгется, ее не пегеубедишь.

– Да полноте, успокойтесь, Павел Потапович, – усмехнулась Анна Константиновна.

– He-нервные кле-етки, Па-авел, не восстана-авливаются, – вмешалась Какумирала.

– Это, может, у тебя, Визетта, не восстанавви-ваются, – кокетливо подмигнул ей академик. – А у меня пока с этим повный погядок.

– Вот, Машка, – не удержался от тихого комментария брат, – Павел Потапович и Какумирала – воплощенная борьба противоположностей.

Сестра прыснула.

– Свышишь, Визетта, и моводежь над тобой смеется! – тут же отреагировал Павел Потапович.

Елизавета Вивиановна смерила близнецов совсем не добрым взглядом, но этим дело и ограничилось.

– А между пгочим, – продолжал Павел Потапович, – по свовам нашего покойного возчика, «Ковагная гусавка» ганыпе висева в имении князей Богских.

– И во-озчик по-омер, – протянула Какумирала. •– Кстати, – хищно блеснули у нее глаза. – А отчего он по-омер?

– Много пив, вот и помег, – был краток Павел Потапович.

– Значит, наверное, цирроз печени, – с чувством внутреннего удовлетворения отметила Как-умирала.

– Вы, Лизочка, наверное, не знаете, – вмешалась Анна Константиновна. – Этот возчик был колоритной личностью. Говорят, что в молодости он служил кучером у князей Борских.

– И однажды мне гассказав, – перехватил инициативу Павел Потапович, – что эту гусавоч-ку вгоде бы заказав какому-то художнику дед по-сведнего князя. А под видом гусавки изобгажавась какая-то возвюбвенная этого деда.

– Постойте, постойте, – внимательно посмотрела на гостя Анна Константиновна, – но ведь в усадьбе Борского, говорят, почти все сгорело.

– Что сгогево, а что газтащиви, – уточнил Павел Потапович. – А потом наша покойная биб-виотекагша где-то гусавочку гаскопава. И повеси-ва в охотничьем домике. «Тут, – говогит, – ей и место».

– Ах, Екатерина Филипповна, Екатерина Филипповна, – начала причитать Елизавета Вивиа-новна, – ее светлый образ будет всегда в моем сердце.

– Этой бы мымре только некрологи писать, – прошептал Димка на ухо Маше, за что немедленно получил от сестры кулаком в бок.

– Бедная Екатерина Филипповна! – уже впала в ритуальный транс Какумирала. – Какая жи-изнь! И кака-ая сме-ерть! А сгуби-ило ее роко-во-ое преда-ательство.

– Какое еще роковое предательство? – вырвалось у Димки.

– Предательство еди-инственного родственника, – с удовольствием продолжала Елизавета Вивиановна. – Он-то и свел в могилу несчастную Екатерину Филипповну.

– Она как обо всем узнава, так ее сгазу инсувьт и хватив! – бодренько выкрикнул Павел Потапович.

– Одна-а, всеми забы-ытая и беспо-омощная, лежа-ала она у себя-я в доми-ишке, – продолжала свою траурную речь Елизавета Вивиановна. – А пото-ом ти-ихо угасла, как а-ангел.

– Упаси меня Бог так тихо угаснуть! – в ужасе подскочил на стуле Павел Потанович.

– А что с ней такое случилось? – спросил Димка. – Разве она не просто ушла на пенсию, а потом умерла?

– Ах, молодо-зелено! – с негодованием изрекла Елизавета Вивиаповна. – Как у них все просто!

– Что это вы так заинтересовались? – с подозрением посмотрела на близнецов бабушка.

– Мы вообще всем в Красных Горах интересуемся, – тут же нашлась Маша. – Как-никак мы здесь выросли.

– А ведь верно, – растрогалась Анна Константиновна. – Для Машки и Димки наш поселок – малая родина.

– И кладбище тут такое ую-ютное, – не преминула отметить Какумирала.

– Так что же случилось с Екатериной Филипповной? – повторил вопрос Димка.

– А-ах! – изготовилась для произнесения новой похоронной речи Елизавета Вивиановна.

– Визетта! Позвовь-ка я вучше по-быгстгому гасскажу гебяткам! – к счастью для близнецов, вмешался Павел Потапович. – У Екатерины Фивипповны быв внучатый пвемянник. Она его стгашно вюбива. А он оказався совсем никудышным чевовеком.

– Он оказался настоя-ящим мерза-авцем и угро-обил свои-им чудо-овищным посту-упком двоюродную ба-абку, – сумела вклиниться Как-умирала.

– Визетта! Тебе, кажется, быво сказано мов-чать! – прикрикнул на нее Павел Потапович.

– Вот именно! – горячо поддержал академика Димка.

– Дмитрий, не хами, – нахмурилась бабушка.

– Вот когда я умру-у, он вспо-омнит и ему-у ста-анет го-орько! – с пафосом изрекла Какуми-рала.

«Фигли мне станет горько», – отметил про себя Димка. А вслух произнес:

– Павел Потапович, а что сделал этот племянник?

– Совегшив. пгеступвение и сев в тюгьму, – объяснил Павел Потапович.

– Какое преступление? – выкрикнул Димка.

– Он вместе с дгугими тгемя моводчиками ог-габив какого-то кгупного ковекционега, – продолжал академик. – А может быть, даже не одного, а несковьких. Точно не помню. Но девьце ггомкое повучивось. Гвавное, они ценностей-то не много взяви. Хозяин вегнувся и помешав. А они его по кумлову тюкнуви. Он и помег. Говубчиков быстго взяви. Но укгаденного так и не нашви.

– О Боже! – воскликнула Анна Константиновна. – Ну что за жизнь? По-моему, моих внуков интересуют только одни преступления. Помнится, мы в ваши годы читали книги, ходили в театры, спорили об искусстве. А этим, – поглядела она на близнецов, – только и подавай криминальные истории.

– Кгиминавьные истогии – тоже вещь интегесная, – не согласился с Анной Константиновной действительный и почетный член множества академий мира. – Ну так вот, – вернулся он к драме старой библиотекарши. – Генку этого упе-кви на бовыпой сгок. А Екатегина Фивипповна тут же свегва и бовьше уже не вставава.

– Ах, как она тяжело умира-ала! – вновь завелась Елизавета Вивиановна. – Инсу-ульт! Па-рали-ич! – начала сладострастно перечислять она. – Потом новый инсу-ульт. И наконец умер-ла-а. У нее отказа-али все о-органы.

– А племянник Гена? – посмотрела Маша на Павла Потаповича. – Он потом вернулся?

– Нет, – покачал головой академик. – Сгинув. А домик Екатегины Фивипповны до сих пор стоит забгошенный на кгаю деревни Богки.

– Ничего, скоро сгниет и ру-ухнет, – уныло предрекла Елизавета Вивиановна.

– Свушай, Визетта! Перестань пгичитать! – снова прикрикнул на нее Павел Потапович.

Анна Константиновна почему-то резко нагнула голову. Внукам показалось, что она смеется.

– Павел Потапович, – изо всех сил старался не выказать слишком большого интереса Димка, – а когда же это случилось?

– Вот десять иви одиннадцать назад, – тут же последовал ответ академика. – А в детстве Генка каждое вето пговодив у двоюгодной бабки. Потом даже в институт поступив. Там и сковотив банду из однокугсников.

Не успел он это произнести, как зазвонил телефон. Анна Константиновна подошла. Выяснилось, что Евгения Францевна разыскивает мужа. Узнав, что он у Серебряковых, жена потребовала его немедленного возвращения домой, ибо он должен соблюдать режим.

– Ну пгямо никакой жизни с этим гежи-мом, – пожаловался академик и с удивительной для его почтенного возраста прытью выбежал на улицу.

– Сейчас ему Женька устроит, – не без злорадства проговорила Елизавета Вивиановна.

– Это их личное дело, – отрезала Анна Константиновна. – Не люблю копаться в чужих семейных делах.

– А Тяпа? – не унималась Какумирала. – Такой был чудесный мальчик, а теперь вылитый мафиози. А это так опасно. Их каждый день убивают.