Чукотка - Тихон Семушкин

Дети сидели за партами в классе и спокойно ждали: что же сейчас будет?

Учителя принесли бумагу и стали разрезать ее. Дети сосредоточенно следили за каждым движением учителей и о чем-то шепотом переговаривались между собой.

Бумагу они встречали и раньше, но очень редко. В фактории завертывали в нее табак, сахар, порох и другие товары. На мануфактуре тоже бывала иногда бумажная этикетка. "Счастливчик", которому она попадала, прикалывал ее на стенку полога. Бумага даже не имела названия на чукотском языке; она напоминала материю, только менее прочную, рвущуюся.

Учителя дали каждому ученику по листку бумаги. Дети смотрели ее на свет, свертывали в трубочку. Одна девочка по неосторожности, видимо исследуя прочность, разорвала листок. Пришлось предупредить, что бумага непрочна и тянуть ее в разные стороны не следует.

Урок начался совсем необычно.

- Вот мы, таньги, по этой бумажке можем разговаривать. Мой приятель живет в Уэлене, а я - здесь. Если я пошлю ему эту исписанную бумажку, он будет знать, что я у него прошу. Бумажка ему все скажет. Она как будто сама разговаривает, сама думает.

- Карэм!* - сказал маленький мальчик Рультуге и безапелляционно добавил: - Разговаривать можно только языком.

[Карэм - нет! (Категорическое отрицание.]

Дети зашумели.

- А собаки не разговаривают, - тихонько сказала Тает-Хема, - и язык у них есть.

Мальчик Рультуге удивленно посмотрел на Тает-Хему и вдруг рассмеялся. Засмеялись все.

- Я же говорю про людей. Собаки своим языком только лают и пьют воду, - наставительно и укоризненно ответил он ей.

- Так вот, человек может разговаривать не только языком, но и по бумажке, - серьезным тоном продолжал я.

- Правда, правда, - важно поддержал меня Таграй.

И в доказательство своих слов он рассказал, как однажды приезжий таньг забыл в соседнем стойбище, где жил другой таньг, торбаза.

- Этот таньг, я видел сам, сделал вот такую бумажку и послал ее с чукчей. Таньг ночевал у нас, а на другой день к вечеру ему привезли торбаза. Должно быть, правда, что бумажка разговаривала с тем таньгом. Ведь когда посылали бумажку, посыльному ничего не передавали, сказали только: "Отдай бумажку".

Бумажку дети называли "кэлиткэль", отсюда все производные: писать кэлиткунэн; учитель - кэлиткулын (пишущий человек, бумажный); карандаш кэлиткуня.

Учителя достали из коробочки карандаши и роздали их ученикам. Эти палочки оставляли на бумаге след, но большого впечатления на школьников они не произвели. Дети знали камешки, которые тоже оставляли след даже на оленьей и тюленьей шкурах. Подобные камешки чукчанки применяют иногда при кройке одежды.

Но палочка была изящней, удобней камешка. Она вся была деревянная, и лишь в середине ее был "пачкающий камень".

Необычная форма камешка, вделанного в деревянную оправу, - вот что привлекло внимание школьников. Они больше интересовались тем, как это таньги ухитрились просунуть такой тоненький камешек в тоненькую деревянную палочку. Поэтому, когда учителя после перемены вновь явились в класс, они увидели в руках школьников по две половинки карандаша с отделенной сердцевиной. Инициатором исследования карандаша оказался Таграй. Рассматривая карандаш во время перемены, он увидел, что палочка склеена. Таграй подковырнул ее ножом, и карандаш распался на две части. Открытие имело большой успех. "Исследовательский" дух охватил даже девочек. И теперь перед каждым школьником лежали половинки карандаша и совершенно отдельно столбики графита.

Некоторые пытались писать одной сердцевиной, но она ломалась. Тает-Хема до того искромсала столбик графита, что нечего было взять в руки. Все кусочки сердцевины она сгрудила у себя под ладонью и катала их по всему листку. Весь листок был "исписан" до невозможности. Вот это пачкающий камешек!

Происшествие подверглось всестороннему обсуждению, потом детям выдали новые карандаши, но предупредили, что карандашей в школе очень немного.

- Вот с помощью этой бумажки и этой палочки, которая называется "карандаш", таньги разговаривают между собой.

- У таньгов особый разговор. Мы того, что говорят таньги, понять не можем. У нас лучший разговор, понятный, - сказал словоохотливый Рультуге.

- Вы тоже научитесь разговаривать по-чукотски при помощи карандаша и бумажки.

- Когда? - послышались голоса со всех сторон.

- Надо учиться. Учиться много дней.

- Мы сегодня хотим научиться. Расскажи сейчас, как надо разговаривать по бумажке.

- Разве охотник, чтобы стать хорошим стрелком, учится стрелять один день? Надо много учиться. Ведь правда?

- Да, хорошо стрелять не сразу научишься.

- Так и здесь: чтобы научиться такому разговору, требуется много дней. А сейчас пока вы можете на этой бумажке сделать что хотите. Можете сделать ярангу, моржей, тюленей, охоту.

"Сделать" - значило "нарисовать". Мы никак не могли выяснить, как по-чукотски слово "рисовать".

Дети сразу поняли, что мы имели в виду под словом "сделать".

Они взялись за карандаши. Все, что говорилось, по-видимому, их заинтересовало. Хотелось сразу же начать по-своему, по-чукотски, разговаривать при помощи бумажки.

Постепенно рисование захватило их.

Никогда до этого времени ребятам не приходилось видеть, как пишут. Не удивительно, что некоторые держали карандаш в руке так, как держат молоток или топор.

Но очень скоро, с поразительной восприимчивостью, дети освоили технику письма.

Зрительная память, зрительное восприятие детей тундры изумительны. Стоит малышу только посмотреть на вещь, даже ему незнакомую, - и он очень хорошо запоминает ее мельчайшие особенности. Первые результаты "работы с карандашом" привели учителей в восхищение.

Дети настолько увлеклись карандашами и бумагой, что и остаток дня хотели посвятить рисованию.

У Лятуге тоже были необычайные переживания. В этот день он забывал о своих обязанностях и с улыбкой рассматривал карандаши, бумагу, суетливо перебегая от одного ученика к другому.

До позднего вечера он не отходил от ребят и что-то "говорил", "говорил" - без конца...

А дети нарисуют какую-нибудь каракулю и, воображая, что это и есть разговор, начинают бормотать невероятную тарабарщину.

Так закончился первый школьный день в первом чукотском интернате.

МАЛЕНЬКИЕ ЛИНГВИСТЫ

- Какая радость у меня! - вбегая в учительскую, восторженно говорит Таня. - Сейчас привезли двух новичков - мальчика и девочку. Как хорошо они разговаривают по-русски! Я забираю их к себе в класс. Обязательно!

- Если они оба говорят по-русски, то одного надо в мой класс. Ведь и мне тоже нужен переводчик, - возражает Владимир.

В комнату вошел человек маленького роста, одетый по-чукотски, но с лицом кавказца. Он поздоровался, сел на стул, послушал спор учителей, рассмеялся веселым детским смехом и заговорил на ломаном русском языке с кавказским акцентом:

- Панимаешь, какой дел! Какой ученик привез вам! Деньги за такой ученик надо платить. Теперь каждый год Магомет будет давать вам адын переводчик.

Ингуш Магомет Добрыев еще до революции эмигрировал в Америку. Бродил по Калифорнии, Мексике, работал на Аляске, а после революции, возвращаясь с Аляски на Кавказ, застрял на Чукотке. Здесь он женился на эскимоске. Теперь у него было восемь человек детей, из которых двое уже школьного возраста. Отличительной особенностью Магомета было то, что он сам не знал сколько-нибудь сносно ни одного языка, даже своего родного. На ингушском языке не приходилось говорить лет двадцать пять, английским владел, что называется, с пятого на десятое, русский знал плохо, немного разговаривал по-чукотски и по-эскимосски. Жена его, эскимоска, хорошо говорила по-чукотски и по-русски. Их дети знали три языка: чукотский, эскимосский и русский.

Таня ввела этих двух "лингвистов", восьми и девяти лет, в учительскую. Мальчика звали по-ингушски - Алиханом, девочку по-американски - Мэри. Шестеро младших детей Магомета носили имена и русские, и чукотские, и эскимосские, а самый младший был назван База, от слова культбаза.

Дети эскимоски Чукаль и ингуша Магомета были удивительно красивы, в особенности Мэри.

- Мэри нэмножка капризный и шаловливый. Но это нычего. Будэт хорошо, если она пойдет в класс учителя, - серьезно сказал Магомет.

И, обращаясь к учительнице, он добавил:

- А тэбе переводчик будэт Алихан.

У этого бойкого, шустрого мальчика было добродушное, открытое лицо. Говорил он по-русски свободно и гордился знанием русского языка. Мэри, отлично зная русский язык, почему-то стеснялась говорить по-русски. Она капризничала и, понимая превосходно вопрос на русском языке, отвечала только по-чукотски:

- Ваневань валюмацен! (Не понимаю!)

- Почему же, Мэри, ты не хочешь говорить по-русски? - спрашивала учительница.

- Кацэм! (Не хочу!) - говорила она, смущаясь.

Магомет объяснял это тем, что в разговорах чукотские женщины никогда не употребляют звука "р". Если, например, мужчины говорят "карэм" (нет), то женщины то же слово выговаривают "кацэм" и т.д. Когда приходится говорить по-русски, то от этого звука "р" никуда не денешься. Не назовешь слово "рука" - "цука", "рама" - "цама".