Кристальный грот - Мэри Стюарт

Вдруг за спиной зазвучал голос Вортигерна:

— Сюда. Можешь сказать мне, что думаешь.

Пораженный, я обернулся, и лишь тут сообразил, что и он, и тот, к кому он обращался, находятся по ту сторону скрывавшей меня скалы.

— Мне говорили, пять миль в любом направлении…

Голос Верховного короля затих — наверно, он повернулся в другую сторону. До меня донеслись шаги по замерзшей земле, хруст опавших листьев и скрежет о камень подбитых гвоздями сапог. Погруженные в беседу, между деревьев шли Вортигерн и мой дед.

Помню, как я колебался. О чем таком они могут говорить, что не обсуждалось наедине в башне Максена? Не верилось, что Галапас направил меня на их встречу просто шпионить. Тогда зачем же? Не бог ли, на чью тропу я встал, привел меня сюда, привел одного, сегодня и именно ради этого? Я нехотя повернулся, чтобы последовать за ними.

Стоило мне сделать шаг в их направлении, как чья-то рука довольно бесцеремонно схватила меня за плечо.

— И куда же ты собрался? — шепотом осведомился Сердик.

Резким движением я стряхнул его руку.

— Проклятье, Сердик, ты меня чуть до смерти не напугал. Что за дело тебе, куда я собрался?

— Я здесь затем, чтобы приглядывать за тобой, помнишь?

— Ты здесь потому, что я взял тебя с собой. И сейчас никто уже не велит тебе приглядывать за мной. Или все-таки велят? — Я резко глянул на него. — Ты и раньше следил за мной?

Он осклабился.

— Сказать по правде, и в голове такого не было. А что, стоило?

Я, однако, допытывался:

— Тебе кто-нибудь поручил следить за мной сегодня?

— Нет. Но разве ты не понял, кто туда пошел? Это Вортигерн и твой дед. Если уж ты замыслил прогуляться следом за ними, то на твоем месте я бы еще раз хорошенько подумал.

— Вовсе я не за ними, — солгал я, — просто хотел осмотреться.

— Тогда лучше выбери для этого какое-нибудь другое место. Они специально приказали всем ждать внизу. Я пришел узнать, слышал ли ты это, вот и все. Они были очень серьезны, когда отдавали этот приказ.

Я снова уселся.

— Хорошо, ты узнал. А теперь, пожалуйста, оставь меня. Можешь прийти и сказать, когда нужно будет уезжать.

— Ага, стоит мне повернуться, только тебя и видели.

Я ощутил, как кровь прилила к щекам.

— Сердик, я велел тебе идти.

Он стоял на своем:

— Слушай, я тебя знаю, и знаю, что значит этот твой вид. Что бы ни было у тебя на уме, но когда ты вот эдак смотришь, кое-кого ждут неприятности, и обычно именно тебя. Что ж делать?

Я яростно выдохнул:

— На этот раз они ждут тебя — если не сделаешь, как я сказал.

— Не обрушивайся на меня с высоты своего королевского величия, — сказал он. — Я лишь пытаюсь спасти тебя от порки.

— Знаю. Прости. Я… У меня была одна мысль.

— Ты можешь открыть ее мне, верно? Я ведь вижу, что-то гложет тебя изнутри все эти последние дни. В чем тут дело?

— Я и сам не знаю, — признался я. — В этом ты мне не помощник. Забудь. Слушай, а короли не сказали, куда направляются? Что они, не могли наговориться досыта в Сегонтиуме или по дороге сюда?

— Они пошли на вершину этого утеса. Там, наверху, где кончается вон та гряда, есть место, откуда хорошо видно вверх и вниз по ущелью, и во все стороны. Там, говорят, раньше башня была. Ее называли Динас Бренин.

— То есть Королевская Крепость? А башня большая?

— Ничего там сейчас нет — кроме груды камней. Зачем спросил?

— Я… Просто так. Интересно, когда поедем домой?

— Говорят, не раньше, чем через час. Слушай, а почему бы тебе не спуститься вниз — я бы разок срезал тебя в кости?

Я широко улыбнулся.

— И на том спасибо. Я, значит, тебя и от игры оторвал? Извини.

— Не стоит извинений. Я все равно проигрывал. Ладно, я оставлю тебя одного, ты ведь не станешь думать о всяких глупостях, правда? Не нужно попадаться на глаза. Помнишь, что я говорил о вяхире?

И в этот самый миг мимо стрелой пронесся вяхирь; от хлопанья со свистом рассекавших морозный воздух крыльев пахнуло холодом.

Следом, чуть выше, готовый к удару, за вяхирем мчался кречет — мерлин.

Долетев до склона горы, голубь принял чуть вверх, держась вплотную к поверхности, как чайка, прижимающаяся к вздымающейся волне, и направляя свой стремительный полет к зарослям у края лощины. Он шел не выше фута над землей, и для сокола бить его было опасно, но тот, видно, был смертельно голоден, ибо едва они достигли края зарослей, кречет нанес удар.

Пронзительный крик вяхиря, яростное «куик-ик-ик» кречета, дрожь потревоженных ветвей — и все стихло. Медленно, как снежинки, оседали несколько перышек.

Я бегом бросился вверх по склону.

— Он схватил его!

Было ясно, что случилось — обе птицы сцепились в воздухе, влетели в заросли и ударились о землю. Судя по наступившей тишине, возможно обе они так и лежали там оглушенные.

Заросли представляли собой плотно сплетенный ветвями кустарник, покрывавший один из склонов лощины. Раздвигая ветки, я с трудом протискивался вперед. Путь мне указывали выпавшие перья. Наконец я нашел их. Голубь был мертв, он лежал с распростертыми крыльями грудкой вниз — так, как летел и как ударился о камни; на радужном оперении его шейки алело пятнышко крови. На вяхире лежал сокол.

Острые, как сталь, когти глубоко вонзились в спину добычи, безжалостный клюв от удара наполовину вошел в тельце голубя. Сокол был еще жив. Когда я склонился над ними, крылья его затрепетали, а синеватые веки опустились, явив темные зрачки горящих яростью глаз.

Задыхаясь, протиснулся и встал у моего плеча Сердик.

— Не трогай его. Руки раздерет. Дай мне.

Я выпрямился.

— Хватит разговоров об этом твоем вяхире, Сердик. Пора уже забыть о нем, верно? Нет, оставь их. Они еще будут здесь, когда мы вернемся.

— Вернемся? Откуда?

Я молча указал рукой на нечто, возникшее перед нами именно там, куда направляли полет птицы. Черный квадратный проем — будто дверь в крутом склоне позади зарослей; вход, скрытый от случайного глаза, видимый лишь только когда кто-то зачем-либо проломится сквозь сплетенные ветви.

— Ну и что? — спросил Сердик. — На вид, так это вход в старую шахту.

— Да. Чтобы посмотреть на нее я и ехал сюда. Зажги факел и пойдем. — Он начал было возражать, но я оборвал его: — Можешь не ходить, как угодно. Но дай мне факел. И побыстрее, времени осталось немного.

Я начал пробираться ко входу; слышно было, как за спиной Сердик, все еще ворча, начал пригоршнями ломать прутья посуше, чтобы соорудить факел.

Сразу за входом деревянные подпорки сгнили, и путь преграждала груда осыпавшейся земли и опавших камней, но за ней пол шахты был достаточно ровным и вел почти без наклона прямо к сердцу горы. Я мог идти, почти не сгибаясь, а Сердик, при его невысоком росте, пригибался лишь слегка. Яркое трепетание пламени наспех сделанного факела бросало нам под ноги наши же искаженные тени. В этом свете на полу виднелись желоба, по которым грузы вытаскивали отсюда к свету, а на стенах — следы кирок и рубил, которыми высекали в скалах тоннель.

— Куда тебя несет? — Голос Сердика за спиной звенел от напряжения. — Слушай, давай вернемся. В таких местах опасно. Кровля может обрушиться.

— Не обрушится. Смотри, чтобы факел не погас, — бросил я, и мы пошли дальше.

Туннель отклонялся вправо и постепенно начал опускаться. Под землей полностью теряется чувство направления; здесь нет и того дуновения ветерка, которое позволяет не сбиваться с пути даже в самую темную ночь, но я полагал, что мы кругами приближаемся к сердцу горы, на которой стояла когда-то та старая королевская башня. Время от времени вправо и влево отходили другие тоннели, но опасности заблудиться не было: мы шли по главной галерее, и скала казалась здесь достаточно прочной. Местами с крыши или со стен что-то обваливалось, а однажды пришлось даже остановиться перед грудой обломков, почти загородившей путь, но я перебрался через нее, а дальше тоннель был чист.

Перед этой грудой Сердик остановился. Он просунул факел и вгляделся во мрак впереди.

— Эй, слушай, Мерлин, ради всего святого, давай вернемся. Это уж слишком. В таких местах опасно, говорю тебе, а мы забираемся все ниже, в самую утробу этой горы. Лишь богам ведомо, что нас там ждет. Пойдем назад, парень.

— Не трусь, Сердик, ты вполне можешь пролезть. Пробирайся. Быстрее.

— Ни за что. Если сейчас же не вылезешь, клянусь, я пойду назад и расскажу все королю.

— Послушай, — ответил я, — это важно — сходить туда. Не спрашивай, почему. Но клянусь тебе, никакой опасности нет. Если боишься, то дай мне факел и иди назад.

— Ты ведь знаешь, что я не могу так поступить.

— Да, знаю. Ты не посмеешь вернуться и все ему рассказать, не так ли? Оставь ты меня здесь и случись со мной худо, что, по-твоему, ждет тебя?