Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

— Ну, думаю, на каком-нибудь фонарном столбе — классическом атрибуте подобного сорта операций.

— Ты плохо знаешь перуанцев. Их вздернули на шпилях этих башен.

— Для людей, которые стремились показать себя, обратить на себя внимание, — место не столь уж неудачное!

— Это еще не все, — продолжал Жюльен, не задерживаясь на этом довольно мрачном комментарии. — После того как убийцы отдали Богу душу, веревки обрезали, и трупы распластались на церковной площади.

— Бессмысленная жестокость!

— Дослушай до конца… Обезумевшая толпа, разъяренная, опьяневшая от насилия, накинулась на обезображенные останки и растерзала их на куски… А затем горожане поджарили и обглодали человеческое мясо до костей!.. Старые негритянки сварили и затем высушили то, что ускользнуло от зубов этих каннибалов, и щепотки праха продали как сувениры в память об экзекуции, выполненной народным «правосудием» в Перу.

— Ну и историю поведал ты мне! Это же просто антропофаги[662] какие-то, — произнес с отвращением Жак.

— И этими антропофагами были вон те кабальеро, что прогуливаются сейчас в пончо, мягких сапогах и широкополых шляпах, а то и вовсе в европейской одежде!

— Но со времени завоевания этого края испанцами прошло… три сотни лет…

— Та же ужасная сцена произошла двадцать шестого июля тысяча восемьсот семьдесят второго года… Всего лишь семь с половиной лет тому назад.

— Бр-р!.. У меня мурашки по коже побежали… То, как они кормили нас сладкими блюдами, — это еще цветочки!

Вывод, сделанный Жаком, подвел черту под столь мрачной темой, тем более что друзья уже ступили на территорию посольства.

Посла на месте не оказалось — они всегда отсутствуют, когда их ищешь, в чем автор сих строк не раз убеждался на собственном примере, — и посему их принял первый секретарь. Дипломат немало удивился, узнав о невероятном насилии, коему подверглись два его соотечественника.

— Как?! — удивился Жюльен. — Вы не получили письма, которые должны были доставить вам из Трухильо?!

— Впервые слышу о них.

— Вот как!.. Тогда тем более мы должны благословлять сэра Колина Кэмпбелла, пришедшего нам на выручку… Но не стоит больше об этом говорить: главное — мы свободны… Мы рассчитываем уехать сегодня же, время нас поджимает. Но, перед тем как покинуть Лиму, нам хотелось бы проинформировать вас о попрании в этой стране прав человека — не столько для того, чтобы выразить свое возмущение, сколько для предотвращения повторения подобных случаев и в надежде на то, что полномочные представители Франции сумеют заставить перуанские власти с уважением относиться к чести и достоинству наших сограждан.

В тот же вечер друзья сели в Орое в поезд — знаменитый трансандский экспресс, который, поднявшись сперва в Кордильеры на высоту в пятнадцать тысяч английских футов[663] над уровнем моря, движется затем все время под уклон и, пройдя примерно через тридцать мостов, возведенных над глубочайшими пропастями, и через сорок туннелей, проложенных сквозь сланец и кварц, заканчивает свой путь в городах Тарма и Хауха, чье значение, благодаря железной дороге, значительно возросло.

В Тарме за умеренную цену путешественники купили у одного погонщика мулов трех животных под седло и одно — под поклажу. Друзья договорились с ним также, что он проводит их до Куско, километрах в пятистах от Тармы.

Путешественники довольно быстро пересекли красивый маленький городок Тарму, расположенный на высоте около трех тысяч метров над уровнем моря и являющийся одним из наиболее известных мест во всем мире, поскольку пребывание в нем рекомендовано больным чахоткой. В результате редкого и потому особенно ценного стечения обстоятельств довольно часто случается так, что больные, разъедаемые этой ужасной болезнью, выздоравливают, хотя недуг достиг уже второй и даже третьей степени. Согласно выводам известного медика доктора Журдане, который практиковал долгое время на высоких плато Кордильер и наблюдал многих больных, — а они живут в этом раю по два, а иногда и по три года, — смертельные исходы здесь носят единичный характер.

Прибыв в Уанкайо, где кончается долина Харха, друзья отправились на следующий день в Алкучо, чудесный город с двадцатитысячным населением и обилием примечательных памятников: у его жителей какая-то непонятная любовь к скульптуре.

На третий день путешественники перешли через речку Пампас, один из притоков Апуримака, по оригинальному навесному мосту — с настилом из огромной «скатерти», сплетенной из соломенных кос, переночевали в Андоуайласе и не мешкая продолжили нелегкий путь: поднялись вверх по реке Пачачака — другому притоку Апуримака — и переправились на противоположный берег по великолепному каменному мосту, увенчанному аркой, построенной испанцами.

А спустя еще какое-то время им пришлось пробираться по узким тропинкам, проложенным самым причудливым образом по скалам, подмываемым снизу бурным, с грохотом несшимся через встававшие на его пути каменные глыбы потоком, спешившим влить свои воды в мощную Укаяли — один из наиболее крупных притоков Амазонки. То был Апуримак, который, как сообщил Жюльен Жаку, многие знаменитые географы считают верховьем великой Амазонки: сии ученые мужи полагают, и не без основания, что созерцаемую в данный момент нашими друзьями реку, превосходящую по протяженности Мараньон[664] и зарождающуюся в окрестностях Гуанако[665], следует рассматривать как начальный участок водного гиганта, удлиняющегося в результате этого на целых двести лье.

Через два дня, первого декабря, небольшой отряд уже входил в Куско. Каким бы ни было происхождение этого довольно оригинального на вид города, построенного из гранита, песчаника, порфира[666] и других пород, отливающих серым, черным или голубым, и столь метко окрещенного месье Шарлем Вьенером Римом Южной Америки[667], французы решили здесь не останавливаться.

Железная дорога, соединяющая сегодня Куско с Пуно, на берегу озера Титикака, тогда только строилась. Но, поскольку прокладка пути близилась к завершению, друзья возлагали определенные надежды на рабочие поезда, везущие материалы. Однако в тот день таковых не оказалось, и им пришлось воспользоваться, выложив довольно круглую сумму и ссылаясь на то, что они иностранцы и к тому же французы, тендером[668], который должен был отвезти одного инженера в Сикуани, расположенный на полпути, в ста двадцати километрах от Пуно.

Пока все шло очень хорошо, и путешественники решили, добравшись до Сикуани безо всяких злоключений, и впредь нигде особенно не задерживаясь, столь же энергично продвигаться вперед, к конечной цели.