Вторая мировая война (Том 5-6) - Уинстон Черчилль

Я глубоко опечален смертью Президента Рузвельта, с которым у меня за последние пять с половиной лет установились узы очень близкой личной дружбы. Это печальное событие еще больше подчеркивает значение того факта, что Вы и я связаны друг с другом многочисленными проявлениями любезности и приятными воспоминаниями даже в обстановке всех тех опасностей и трудностей, которые мы преодолели.

Я должен воспользоваться этим случаем, чтобы поблагодарить Вас за все любезности, которыми Вы окружили мою супругу во время ее пребывания в Москве, и за все заботы о ней в ее поездках по России. Мы считаем большой честью награждение ее орденом Трудового Красного Знамени за ту работу, которую она проделала, чтобы смягчить ужасные страдания раненых воинов героической Красной Армии. Денежные суммы, которые она собрала, может быть, невелики, но это проникнутые любовью пожертвования не только богатых, но главным образом пенсы бедных, которые были горды тем, что еженедельно делали свои небольшие взносы. От дружбы масс наших народов, от взаимопонимания наших правительств и от взаимного уважения наших армий зависит будущее всего мира".

Маршал Сталин -- премьер-министру 15 апреля 1945 года

"Ваше послание по случаю кончины Президента Ф. Рузвельта получил.

В Президенте Франклине Рузвельте советский народ видел выдающегося политического деятеля и непреклонного поборника тесного сотрудничества между нашими тремя государствами.

Дружественное отношение Президента Ф. Рузвельта к СССР советский народ будет всегда высоко ценить и помнить.

Что касается меня лично, то я особенно глубоко чувствую тяжесть Утраты этого великого человека -- нашего общего друга".

Иден, находившийся в Вашингтоне, писал:

Министр иностранных дел, Вашингтон -- премьер-министру

15 апреля 1945 года

"1. Посол и я беседовали со Стеттиниусом вскоре после моего прибытия сегодня утром. По словам Стеттиниуса, Сталин и Молотов проявили признаки глубокой печали в связи со смертью президента. Сталин спросил Гарримана, может ли он внести в такой момент какой-либо вклад, который способствовал бы укреплению единства великих союзников. Стеттиниус заявил, что, к счастью, Гарриман не ответил сразу: "Польша", а вместо этого сказал, что было бы хорошо, если бы Молотов смог приехать на конференцию в Сан-Франциско. Стеттиниус ухватился за это и послал телеграмму, предлагая, чтобы Молотов не только приехал в Сан-Франциско, но и чтобы он сначала заехал для переговоров в Вашингтон. Час тому назад Стеттиниус позвонил мне и сказал, что русские согласились на это и Молотов прилетит на американском самолете, который уже послан за ним. Поэтому я полагаю, что он будет здесь ко вторнику, когда, я думаю, мы займемся польским вопросом.

Все это хорошие новости, но мы не должны на них слишком рассчитывать, так как остается еще выяснить, какую позицию займет Молотов, когда он прибудет сюда. Во всяком случае отрадным является уже то, что мы получим возможность заняться этим вплотную.

Стеттиниус также говорил со мной сегодня относительно прений в палате общин на этой неделе по вопросу о Польше. Он выразил надежду, что вы сможете отметить, что в свете совещания трех министров иностранных дел события приняли новый оборот. Я согласился, но сказал, что, по моему мнению, русским не вредно узнать, как серьезно мы обеспокоены тем, что московская комиссия до сих пор не смогла добиться прогресса на основе ялтинских решений. Я твердо считаю, что мы должны оказывать на русских постоянное давление. Пока еще нет никаких оснований для оптимизма, и больше всего мы можем рассчитывать на успех любых переговоров здесь, если русские полностью поймут, насколько серьезным для всех нас был бы провал в этом деле".

И на следующий день: Министр иностранных дел, Вашингтон -премьер-министру

16 апреля 1945 года

"Сегодня утром Эдуард 1 и я нанесли наш первый визит президенту.

1 Галифакс. -- Прим. ред.

Я. коснулся вопроса о встрече между вами и президентом и сказал, что президент, вероятно, помнит, что президент Рузвельт собирался в ближайшем будущем посетить Европу и в первую очередь заехать в Лондон. Президент ответил, что ему эта идея очень нравится, но мы должны понять, что в данный момент ему предстоит выполнить ряд неотложных обязанностей.

Впечатление, которое я вынес из встречи, таково, что новый президент настроен искренне и дружественно. Он сознает свою новую ответственность, но не подавлен ею. Его упоминания о вас не могли быть более теплыми. Полагаю, что в его лице мы будем иметь человека, который будет с нами лояльно сотрудничать, и я весьма ободрен этой первой беседой".

Я ответил:

Премьер-министр -- Идену, Вашингтон 24 апреля 1945 года

"Как бы я ни хотел лично встретиться с президентом, я не склонен ехать в Соединенные Штаты в ближайшие два месяца. Весьма вероятно, что до этого у нас начнется избирательная кампания. Твердо сказать об этом мы не можем, пока не увидим, каковы военные успехи. Я уверен, что король и правительство его величества пошлют президенту самое сердечное приглашение. Мне кажется, что месяца через три было бы удобно организовать визит, так как к этому времени парламентские выборы либо уже состоятся, либо будут отложены до октября. Это еще не установлено".

Таким образом, все мы вновь двинулись вперед по своему грудному пути под глубоким впечатлением нашей общей утраты.

Глава десятая УСИЛЕНИЕ ТРЕНИЙ С РОССИЕЙ

Первым политическим актом президента Трумэна, затрагивавшим нас, было рассмотрение польского вопроса на той стадии, на которой он находился всего за 48 часов до кончины Рузвельта. Трумэн предложил послать совместную декларацию Сталину. Конечно, документ, в котором излагалась американская позиция, вероятно, в основном уже был подготовлен государственным департаментом ко времени прихода к власти нового президента. Тем не менее достойно удивления, что Трумэн смог так быстро заняться этим вопросом, несмотря на формальности, связанные с вступлением на пост президента, и похороны своего предшественника.

Трумэн признавал, что позиция Сталина является не слишком обнадеживающей, но считал, что нам следует предпринять "еще одну попытку". Трумэн предложил просить Сталина согласиться на следующий план:

1. В Москву должны быть немедленно приглашены Берут, Осубка-Моравский, Роля-Жимерский, епископ Сапега, один видный польский Деятель, который не связан с существующим варшавским правительством и должен быть предложен Сталиным, а также из Лондона -- Миколайчик, Грабский и Станчик.

После того как приглашения будут посланы, представители Варшавы могут, если они этого пожелают, приехать первыми.

Польские деятели должны затем выдвинуть кандидатуры других людей, находящихся в самой Польше или за границей, которых можно привлечь к участию в консультациях с таким расчетом, чтобы на переговорах были представлены все основные польские группы.

До консультации с польскими деятелями мы не можем связать себя обязательствами в отношении состава нового правительства национального единства и не считаем югославский прецедент применимым к Польше.

Я немедленно ответил на это важное предложение:

Премьер-министр -- президенту Трумэну 15 апреля 1945 года

"1. С большим удовлетворением прочитал Ваше послание No 1 и весьма благодарен за заверения в дружбе и товариществе, которые оно содержит. Со всей искренностью заверяю Вас во взаимных чувствах.

Я только что прочел проект совместного послания, которое Вы предлагаете направить Сталину. В принципе я полностью согласен с изложенными в нем условиями. Но есть один важный момент, на который Вам укажет г-н Иден. Поскольку Вы сможете обсудить с ним текст, я уверен, что все детали можно будет уладить. Важно как можно скорее показать наше единство во взглядах и действиях.

Тем временем Иден, несомненно, изложит Вам наше мнение о том, что в действительности происходит в Москве и в Варшаве. Как мне представляется, люблинское правительство остро ощущает настроения польской нации, которая хотя и не питает враждебных чувств к России, тем не менее полна твердой решимости сохранить независимость и все с большей неприязнью взирает на временное польское правительство, по существу представляющее собой советскую марионетку. В согласии с Советским правительством люблинцы пытаются сформировать правительство, опирающееся на более широкую основу. Это шаг в правильном направлении, но он не удовлетворит наших требований и не обеспечит выполнения решений Крымской конференции.

Надеюсь получить сегодня днем текст заявления Миколайчика, которое он намерен опубликовать в своей польской газете в Лондоне в следующий четверг. Если текст окажется удовлетворительным, мы можем передать его Сталину в понедельник по телеграфу одновременно с нашим совместным посланием или как часть этого послания".