История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отдел второй: 1448-1589 - Митрополит Макарий

2) Производство дел на суде. На суде снова производился обыск: допрашивались истцы и ответчики, выслушивались свидетели, делались очные ставки, но ни «крестного целования» (присяги), ни «поля» (судебного поединка) для лиц священнического и иноческого чина, как и на предварительном следствии, не допускалось. Если же свидетелей вовсе не было, а между тем по сану тяжущихся нельзя было прибегнуть ни к присяге, ни к поединку, в таком случае, предоставляя дело воле Божией, кидали жребий, и чей прежде вынимался, того и оправдывали. Судные списки на суде духовном писались в одном экземпляре, а на суде у бояр и у десятинников в двух: один список писался для бояр или десятинников, а другой слово в слово списывали себе заседавшие в суде градские старосты, и целовальники. и земский дьяк. Оба эти списка подписывались всеми членами суда и хранились дьяками в ларце за печатями бояр и десятинников. Если бояре и десятинники начинали судить неправедно, брали «посулы» и волочили дела, то прочие члены суда должны были говорить им, чтобы судили в правду и посулов не брали, а если бояре и десятинники не слушались, то старосты, целовальники и земский дьяк должны были писать к святителям и к самому царю. Тогда виновные подвергались великой опале, взятое ими взыскивалось втрое по цареву Судебнику, и сами они иногда лишались своего места (Стоглав. Гл. 66, 68; снес.: А. э. 1. № 231).

3) Решение дел. Когда на суде духовном разбирал дело сам владыка соборне с архимандритами и игуменами, тогда он по окончании обыска тут же и постановлял решение и приказывал «чинить управу». А когда вместо владыки на суде присутствовал его наместник, тогда по окончании суда наместник представлял судный список и обоих истцов ко владыке; владыка выслушивал судный список на Соборе, спрашивал истцов, так ли их судили, и затем утверждал судебный приговор и приказывал чинить управу. Равным образом и бояре по окончании всякого дела в их суде, находившемся при кафедре епархиального архиерея, представляли ему судные списки и обоих истцов; владыка также выслушивал судный список, спрашивал истцов, таков ли им был суд, и, если они говорили, что таков, утверждал решение суда, а если говорили, что не таков, то поручал членам того же суда переисследовать дело и доложить вновь и затем давал приказ чинить управу. Но десятинникам, суды которых находились более или менее вдали от местопребывания владыки, предоставлено было самим по обыску и суду чинить на месте управу во всяких делах, и только в которых делах невозможно было им учинить там управу, они представляли судные списки и обоих истцов ко владыке, который по выслушании списков и приказывал чинить управу (гл. 68).

4) Судные пошлины. Бояре, дворецкие, десятинники и дьяки с каждого судного дела, как только оно оканчивалось, брали гривенную пошлину по цареву Судебнику, а лишнего не должны были брать. Если же кто-либо из них вопреки Судебнику брал лишнее и посулы, то с виновного по обыске без суда взыскивалось втрое и отдавалось истцу. А если боярин, или дворецкий, или десятинник, или дьяк во второй и в третий раз были обличаемы в том же, тогда боярин лишался боярства, дворецкий – дворечества, десятинник – десятины и дьяк – дьячества, кроме того что с виновного взыскивалось втрое и отдавалось истцам (гл. 69). Надобно заметить, что если против архиерейских бояр, десятинников и прочих судебных чинов за их неправосудие и взяточничество принимались такие строгие меры, то виною тому были сами же эти чиновники и их крайние злоупотребления, которые и вынудили царя сказать отцам Стоглавого Собора: «У вас, святителей, бояре, и дьяки, и тиуны, и десятинники, и недельщики судят и управу чинят неправо, и волочат, и продают с ябедники содного (заодно), а десятинники попов по селам продают без милости и дела оставляют с ябедники содного, и церкви от десятинников и от их великих продаж стоят многия пусты, без пения и попов нет; достоит вам, святителем, вельми о сем порадети и запретити» (Стоглав. Гл. 5, вопрос 7).

Кроме постоянных епархиальных судов, в каждой епархии открывался по временам так называемый суд сместный, или общий, узаконенный еще уставом святого Владимира, – это случалось тогда, когда лица духовного ведомства имели дела и тяжбы с лицами мирского ведомства и наоборот. Суд составлялся тогда из судей мирских и святительских, обыкновенно заседавших в суде у святительских бояр и десятинников, и главным судьею бывал тот, к ведомству которого принадлежал ответчик. Судные пошлины делились между судьями обоих ведомств пополам (Стоглав. Гл. 67. С. 296; Судебник Иоанна IV. Ст. 30, в А. и. 1. № 153).

Если сравнить наши епархиальные суды по изображению их в Стоглаве с судами нашими светскими по Судебникам Иоанна III и особенно Иоанна IV, то нельзя не заметить, что первые во многих чертах как бы скопированы с последних и построены на одних с ними началах. Иначе и не могло быть по той живой связи, какая всегда существовала у нас между Церковию и государством, и при том неизбежном влиянии, какое они взаимно оказывали друг на друга.

Вследствие этого-то неотразимого влияния государственной жизни на жизнь нашей Церкви мы видим у себя также, что наше церковное управление и суд, подобно гражданским, неразрывно были соединены с собиранием пошлин с тех самых лиц, которые подлежали управлению и суду. Как наши князья на содержание себя и своих чиновников собирали дани со всех своих подданных, которыми правили и которых судили, так и наши архиереи на содержание себя и служивших при них лиц собирали пошлины со всех подведомых их управлению и суду. К этому ведомству в каждой епархии прежде всего принадлежали духовенство белое и духовенство монашествующее: с них-то преимущественно и собирались пошлины. Одни из этих пошлин собирались с отдельных лиц того и другого духовенства, другие с целых причтов приходских церквей и с целых монастырей.

Ставился ли кто в сан священника, диакона, причетника или иеродиакона и иеромонаха, он платил пошлину, получая ставленую грамоту, а именно: поставляемый в диакона и затем во священника платил рубль московский да благословенную гривну; поставляемый только в диакона – полтину да благословенную гривну; поставляемый только во священника из диаконов платил также полтину да благословенную гривну; рубли и полтины шли «на весь Собор», т. е. на весь соборный клир, служивший при архиерее, а благословенные гривны взимались в казну архиерея, вероятно, за ставленые грамоты. Отправлялся ли новопоставленный священник или диакон к своей приходской церкви – он являлся к архиерею за благословением, получал от него кроме ставленой еще благословенную грамоту, чтобы священнодействовать именно в назначенной ему церкви известного прихода, и платил за эту грамоту полтину. Отлучался ли священник или диакон в другую епархию – он предварительно испрашивал у своего владыки отпускную грамоту и платил за нее полтину. Ставился ли кто из монашествующих в сан игумена, архимандрита – он получал от архиерея настольную грамоту и платил за нее рубль. Так определил размер всех этих пошлин Стоглавый Собор в руководство для всех архиереев, а прежде они в разных епархиях были различны и зависели от произвола, хотя брать пошлины собственно за поставление на церковные степени Московским Собором 1503 г. было запрещено совершенно. Если священник и диакон перемещались в другой приход, они получали перехожие грамоты и платили «перехожие гривны», а если они прежде не имели никакого прихода и были только что рукоположены и в первый раз отправлялись на приход, они получали новичные памяти и платили «новичные гривны». Когда священники и диаконы, равно священноиноки и настоятели монастырей, приходя в Москву и другие епархиальные города, желали там священнодействовать в церквах по найму, для чего в Москве выходили на известный крестец, или перекресток, они должны были наперед брать у тиуна местного архиерея грамоту, или запись, называвшуюся «знамя», и платили за нее по старине крестцовую пошлину – за каждый месяц по десяти денег, а иные по два алтына, с тех же, которые решались священнодействовать без знамени, взыскивался штраф по два рубля. Вдовые священники и диаконы, хотя не платили ничего собственно за епитрахильные и орарные грамоты, о которых мы выше упоминали, зато платили «писчий алтын» дьякам за написание грамоты и «печатный алтын» печатнику за приложение к ней печати. И надобно прибавить, что некоторые из перечисленных грамот, именно: ставленые, настольные и благословенные – оплачивались не только при первоначальном получении их, но и впоследствии. Они заявляемы были каждому новому архиерею епархии для утверждения его подписью, причем за каждую грамоту взималась пошлина; заявляемы были каждому вновь назначенному в тот или другой город десятиннику всем духовенством города, причем также платилась пошлина; заявляемы были ежегодно десятинникам или поповским старостам и десятским священникам при собирании ими церковных даней со всего епархиального духовенства, причем также платилась особая пошлина. Пошлина эта называлась «явленная куница с грамотою». Впрочем, Стоглавый Собор запретил новодесятинникам, а вероятно и поповским старостам и десятским священникам, брать пошлины с заявляемых им грамот, потому что после этого Собора явленная куница с грамотою уже не упоминается в числе собираемых с духовенства ежегодных пошлин, а упоминается только благословенная куница, как и прежде.