Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский

ЦРУ: «…эта организация поддерживала все эмигрантские издательства, печатавшие книги, запрещенные в СССР» (25).

Американские спецслужбы не только поддерживали эмигрантские издания, но и опекали самих эмигрантов. Касаясь этого вопроса, В. Е. Максимов писал: «Наиболее заметных политических эмигрантов они опекают достаточно плотно и жестко… это я… знаю по личному опыту. К примеру, достаточно информированным людям известно, что все личные секретари в Вермонте, кроме разве лишь самого первого кратковременного — Татьяны Георгиевны Варшавской — оказались на этом месте далеко не случайно» (26).

Этими «неслучайными» секретарями являлись с 1976 по 1979 г. Ирина Алексеевна Альберти (урожденная Иловайская), а с 1979 г. — американец итальянского происхождения Ленард Ди Лисио (27). И. А. Альберти была вдовой итальянского дипломата и появилась в Кавендише осенью 1976 г. (28). До этого Александр Исаевич видел ее в Европе только один раз и, несмотря на это, сразу же предложил ей стать его секретарем. Предложение было принято (29). Три года Ирина Алексеевна провела в усадьбе Солженицыных (30).

Это дает основание думать, что или ее рекомендовал А. И. Солженицыну кто-то очень авторитетный, или выбор секретаря вообще зависел не от него. Если исходить из слов В. Е. Максимова, получается, что И. А. Альберти была предложена ему американскими спецслужбами. Но тогда нужно признать, что Ирина Алексеевна была для них своим человеком.

Более определенно писал об этом А. Флегон, который, имея в виду А. И. Солженицына, вопрошал: «Он, фактический хозяин издательства ИМКА-Пресс, не знает, откуда приходят издательству основные суммы? И не знает, что его бывшая секретарша, перед тем, как работать для него, была на полной ставке в американской разведке? И не знает, что она работает сейчас снова на полной ставке в американской разведке?» (31).

Если учесть, что И. А. Альберти никак не отреагировала на брошенное ей обвинение, а такие возможности у нее были (32), то можно с полным основанием утверждать, что она действительно была связана с американскими спецслужбами, и что именно они рекомендовали ее А. И. Солженицыну в качестве секретаря. Но в таком случае заслуживает внимания мнение В. Е. Максимова и относительно Ленарда Ди Лисио.

Получается, что с появлением И. А. Альберти в вермонтском доме А. И. Солженицына он был поставлен под непосредственный контроль ЦРУ. И, если до издания книги А. Флегона еще можно было бы строить предположения о том, догадывался ли писатель об этом или нет, то после выхода в свет этой книги никаких сомнений о связях И. А. Альберти с американскими спецслужбами у него быть не могло.

Между тем, пробыв в Вермонте три года, И. А. Альберти затем возглавила редакцию известной эмигрантской газеты «Русская мысль» (33). «Весной 1979 г., — вспоминал В. Е. Аллой, — она приезжала из Вермонта в Париж знакомиться с редакцией, а осенью — уже приступила к работе» (34). Вслед за тем в составе редакции появились Н. Б. Горбаневская и Ирина Жолковская, а одним из политических обозревателей газеты стал муж последней А. И. Гинзбург (35). Таким образом, на рубеже 70-80-х годов «Русская мысль» тоже оказалась под контролем вермонтского затворника.

По сообщению В. Е. Аллоя, и в начале 80-х годов главными акционерами «Русской мысли» оставались Серафим Николаевич Милорадович и его жена. Отмечая данный факт, В. Е. Аллой писал: «Все это было юридической игрой: газета полностью существовала на американские субсидии» (36).

Употребляя термин «американцы», В. Е. Аллой уточнял, «я сразу хотел бы оговорить, что он означает отнюдь не только ЦРУ, но и Русский отдел Государственного департамента, и Совет по внешней безопасности, и вообще все службы, занимающиеся Россией и впрямую связанные с администрацией Соединенных Штатов» (37).

Иначе говоря, В. Е. Аллой утверждал, что в рассматриваемое время «Русская мысль» финансировалась американскими спецслужбами. О том, что газета действительно существовала за счет «американской правительственной поддержки», пишет и А. И. Солженицын (38). Это дает основания утверждать, что перемены, произошедшие в конце 70-начале 80-х гг. в редакции «Русской мысли», были произведен при участии не только А. И. Солженицына, но и американских спецслужб.

Характеризуя «Русскую мысль», необходимо сказать несколько слов о ее «главном акционере», которому был доверен ее контрольный пакет. Серафим Николаевич родился в 1929. Он был сыном Николая Леонидовича Милорадовича (1889–1954) и княжны Ольги Юрьевны Трубецкой (1890–1966)[76]. Являясь германским подданным, Серафим Николаевич закончил русскую гимназию в Париже, иезуитский колледж и Сорбонну. Сотрудничать в «Русской мысли» начал в 70-е годы, некоторое время занимал пост главного редактора, затем входил в состав Редакционного совета газеты (39). Как явствует из энциклопедического словаря А. И. Серкова, Н. Л. Милорадович был масоном. С 1973 г. он входил в Ложу Астрея (40), с 1977 г. — в Суверенный (державный) капитул Астрея (41), с 1980 г. — в Ложу совершенствования (Друзья любомудрия) (42), посещал ложу Германия (43). Из числа его собратьев можно назвать М. В. Гардера, К. К. Грюнвальда, И. А. Кривошеина.

Михаил Васильевич Гардер (1916–1993) тоже был связан с редакцией «Русской мысли» и являлся одним из ее политических обозревателей. Уроженец Саратова, он эмигрировал в 1920 г., получил французское гражданство и, поступив на военную службу, стал офицером разведки, в 1964 г. в чине полковника вышел в отставку и занял должность советника при французском Институте стратегических вопросов генерала А. Бофра (44).

Кроме М. В. Гардера и Н. Л. Милорадовича в «Русской мысли» сотрудничали и другие масоны: Георгий Викторович Адамович (1892–1972) (45), Владимир Леонидович Вяземский (1889–1960) (46), Валентин Платонович Зубов (1884–1969) (47), Михаил Германович Корнфельд (1984–1973) (48), Анатолий Михайлович Юлиус (1897–1977) (49).

Таким образом, мы снова выходим на масонские связи и, что самое главное, опять ведущие к В. Л. Андрееву, К. К. Грюнвальду, И. А. Кривошеину, Б. Б. Сосинскому.

Рассматривая деятельность А. И. Солженицына за рубежом, никак нельзя обойти вниманием Российский общественный фонд помощи политзаключенным и их семьям.

Обычно при характеристике этого фонда отмечается, что он был создан для помощи политическим заключенным и членам их семей, при этом молчаливо подразумевается, что речь идет об участниках диссидентского движения (50). Но вот что пишет А. И. Солженицын как учредитель фонда: по его словам, он с самого же начала «настоял, чтоб не следовать советско-образованской брезгливости» и, наряду с диссидентами, оказывать помощь «по старой статье 58-1, так называемым изменникам родине, куда лепили простых пленников» (51).

Действительно, статья 58-1а предусматривала наказание за такое преступление, как «переход на сторону врага» (52). По этой статье в свое время в лагерях оказались многие бывшие военнопленные. Однако к 1974 г., когда появился РОФ, почти все они давно уже были освобождены. И, если кто-то из бывших военнопленных еще продолжал томиться за колючей проволокой, то не за «переход на сторону врага», а за совершенные во время войны преступления. Поэтому созданный нобелевским лауреатом фонд собирался помогать не простым пленникам, а военным преступникам. Как тут не вспомнить об традициях гуманизма, за продолжение которых учредитель РОФ получил Нобелевскую премию.

По этой же статье проходили и те, кто обвинялся в выдаче военной или государственной тайны, в шпионаже. Следовательно, «простые пленники» были