И аз воздам - Надежда Попова

— Что… — оторопело проговорил Ван Ален во всеобщем безмолвии, и в голосе его все так же слышались нотки того самого мальчишки, но уже не восторженного, а обиженного, обманутого в самых лучших ожиданиях. — Что, и всё?!

— А ты рассчитывал на часовой поединок? — отозвался Курт, всеми силами пытаясь говорить ровно, подчеркнуто равнодушно, будто наблюдение за схваткой двух потусторонних сущностей входило в его ежедневные обязанности и уже успело наскучить.

— Не часовой, но… Эта тварь, этот… Он же клятый Ангел смерти! То есть, разве силы были не равны? А он его так вот просто взял и развеял…

— Явились твари, которым тут было не время и не место, — пожал плечами Курт, — пришел охранник и всех прогнал.

— Убил, — уныло поправил охотник, все еще с надеждой всматриваясь в небеса, светлеющие на глазах. — И… Где он сам? Погиб тоже?

— Нет, — шепотом отозвалась Нессель; помедлив, неспешно развернулась на месте и уверенно зашагала назад, в нутро собора, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, идут ли за ней остальные.

Курт переглянулся с Ван Аленом и, бросив мимоходом взгляд на отца Людвига, двинулся следом за ведьмой, уже предчувствуя, предощущая, почти зная наверняка, что увидит там. Охотник обогнал его, пойдя рядом с Нессель, и встал, как вкопанный, напротив колонны, с которой несколько минут и целую вечность назад было сброшено каменное изваяние.

— Расскажу нашим — обзовут вралем… — пробормотал он едва слышно и растерянно, глядя на застывшего на консоли Всадника. — Да я сам себе сейчас не верю…

— Не сказал бы, что в сравнении с только что виденным — это самое чудесное явление за сегодня.

— А это как сказать, — возразил охотник, не глядя протянув руку к Курту и разжал стиснутую в кулак ладонь.

На ладони лежал обломок, в котором четко узнавался каменный палец той самой руки, что сейчас держала каменные поводья каменного коня — там, на пилоне. Секунду Курт смотрел на кусок песчаника молча, ожидая неведомо чего — то ли того, что он рассыплется в пыль, то ли того, что просто исчезнет в никуда, растворившись в воздухе, и, наконец, уточнил:

— То есть, в тот момент, когда оживший страж этого города, явившийся в наш мир Ангел Господень, ринулся на битву с древней нечистью, первое, что ты сделал — это хапнул кусок статуи на память?

— Не одному же тебе разгуливать с реликвиями, — буркнул Ван Ален, не слишком удачно пытаясь скрыть замешательство; подумав, запрятал обломок куда-то в недра куртки и смущенно договорил: — Оно само как-то вышло.

Глава 33

«… Знаю, почему ты этим так настойчиво интересуешься. И не говори, что дело лишь в заботе о наследнике и Империи. Разумеется, и в них тоже, но мы оба знаем, почему тебя так привлекают любые новости о любых народных волнениях, где бы они ни происходили. И хотя в свете добытых нами сведений очевидно, что твои подозрения не оправдались (или даже именно поэтому), кратко перескажу тебе то, о чем доложили мне.

Ситуация накалилась. Переговоры все еще ведутся, и представители ортов[120] на этих переговорах все еще пытаются оставить себе пути для отступления, а это явно указывает на то, что бунт все-таки еще не перешел в ту степень, когда повернуть назад будет невозможно для обеих сторон. Обнадеживает то, что на встречи они являются по первому же зову, но удручает то, что встречи эти хоть и все чаще, но все бессмысленней: похоже, прямое столкновение все-таки неизбежно. Уходить под крылышко австрийского герцога всецело гельветы, как нам кажется, не намерены, однако в мысли отщепиться от Империи утверждаются все более и более.

Последнее донесение настигло меня уже в пути, и по нему судя — дело выходит на конечную стадию, оно вот-вот решится либо так, либо иначе, ибо этот затяжной пат уже надоел и наследнику, и главам ортов, и австрийскому герцогу. Войска его уже открыто собрались на границе, заняв недвусмысленные позиции, и прямое столкновение, похоже, неминуемо и близко. Для всех трех сторон, помимо прочего, это дело репутации, как ты сам понимаешь.

Повторяю еще раз: о присутствии Каспара в Гельвеции не говорит ничто, ничто на это не указывает, местные вполне обошлись и собственными бунтарями, в коих недостатка, увы, нет. Завершив дела в Бамберге, настигай нашу группу. Езжай в Магдебург. Или мы будем там с более точными сведениями, или уже с девочкой на руках и Каспаром в кандалах, или там будет тебя ждать оставленное мной письмо с дальнейшими указаниями. Не дури, Курт. Хотя бы сейчас оставь свою привычку все решать наперекор. Гельвеция — не твоя цель».

* * *

— И ты, прочитав это, направился в Гельвецию, — подытожила Нессель, и Курт молча кивнул.

Письмо, врученное ему курьером Конгрегации накануне гибели Хальса, он пересказывал по памяти — и оригинал, и расшифровка были давно уничтожены; предписания не требовали этого однозначно, однако ситуация, по мнению Курта, вносила в оные предписания свои коррективы…

— Отец Бруно нашел следы Альты под Магдебургом, — стараясь говорить спокойно, продолжила Нессель. — Ты сам говорил, что с ним на поисках лучшие, и они отыскали этого человека именно там. Почему же сейчас мы — здесь?

Курт невольно проследил взглядом за ее рукой, указавшей вокруг, на озаренные солнцем холмы, кое-где покрытые редким лесом, на близкие Альпы, укутанные туманом, на невероятно, ярко, какую-то ненатурально зеленую для разгара сентября траву… Трава сияла зеленью лишь там, на холмах; здесь, поблизости от дороги, она была смята и вытоптана сотнями ног, копыт и колес — отряды армии Фридриха исправили ландшафт по-своему, пусть и ненадолго, но заметно. Когда все успокоится и войска уйдут, следующей весной знаменитые альпийские травы снова вытянутся, укрыв землю, и почти исчезнувшие сейчас стада вернутся на привычные пастбища. Там, позади, где на присутствие войска под предводительством наследника Империи указывали лишь дотошные патрули, земля уже торопливо поднимала последние зеленые стрелки взамен вытоптанных, а пастухи осторожно возвращались к привычной жизни. Как Курту было известно совершенно точно, указания насчет мародерства и попыток бесчестного отъема чего бы то ни было у населения Фридрих фон Люксембург всегда давал четкие, недвусмысленные, а надзор за соблюдением оных был жестким, если не сказать жестоким…

— Потому что я знаю, что Каспар в Гельвеции, — ответил Курт твердо, и ведьма снова разразилась тяжелым вздохом.

Минуту она ехала молча, глядя на то, как медленно уходит земля под лошадиные копыта, и, наконец, устало спросила:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});