Огненный скит - Юрий Любопытнов

Лицо у Сергея Платоныча удлинённое, чисто выбритое, на подбородке — до глянца. Когда он говорит, в уголке рта сверкает золотая коронка.

В углу тесового навеса были прислонены лопаты. Федька взял одну, провёл по острию пальцем.

— Ничего, без щербин. Давай приступать.

— Может, надо помочь? ‑- спросил Сергей Платоныч.

— Не надо ничего, — грубо ответил Федька. — Когда нужно будет — позовём. А так не крутись, не мельтеши. Мы знаем, что делать…

Он шмякнул окурок об стену и сказал Колодину, надрезая лопатой землю под пристройкой:

— Отсюдова начинай. Копай на тридцать сантиметров глубины. Я с другого угла начну…

Борис надел рукавицы и стал копать, вываливая землю на сторону. Федька тоже копал, насвистывая под нос песенку с незатейливым мотивом.

— А славный старикан, — говорил Борис в кратком перекуре, сидя на сложенных столбиком кирпичах. — Чистюля.

Федька стоял, прислонившись к стене пристройки, и курил, мусоля сигарету.

— Обыкновенный, — ответил он. — Я и не таких видел. Этот простой. А есть… не знаешь, на какой кобыле подъехать. Весь из себя. Человека сразу видать, какого он поля ягода. Этот пентюх, не смотри, что профессор.

— Он и вправду профессор?

— Не знаю. Может, профессор, может, доцент.

— Доцент тоже фигура.

— Фигура!.. Я однажды у большого учёного работал. Вот был забавный старичишка. Голову или брил или был лыс, не знаю. Жена у него была молодая, третья, она сама мне об этом говорила… Он всегда, когда я работал у него, звал меня обедать. За столом, не скажу, что были разносолы, но пища хорошая, калорийная. Он сам позволял по стопарику и мне наливал, не обижал. Когда я закончил работу, он за то, что я так быстро сделал, накинул ещё четвертной.

— Этой твой гонорар, — сказал он мне. — То есть вознаграждение, — пояснил Стариков Борису нерусское слово.

Федька говорил уверенно, зная значение каждого прознесённого слова, и Борису казалось, что всех знакомых людей он давно расставил по местам, согласно его Федькиному табели о рангах. Посмотрев на человека, он сразу определял, к какому сорту его отнести, на какой пьедестал поставить — повыше или пониже, и в своём мнении был непоколебим.

Покурив, Федька осмотрел Борисову траншею.

— Мог бы и мельче копать, — сказал он.

— Ты ж сказал на тридцать.

— Сказал, чтоб хозяин слышал. А у тебя своя голова. Шевели мозгой. Не схитришь — не проживёшь.

Федька посмеялся и нырнул в яму.

Сидя у навеса в тени, они перекусывали тем, что взяли из дому. Борис медленно жевал и поглядывал по сторонам. Стариков ел не отвлекаясь, был поглощён процессом еды всецело, ничего не слышал, если это не касалось его лично. Он размеренно двигал челюстями, уставившись в одну точку.

— Кто хорошо работает, тот хорошо кушает, — сказал он как бы между прочим, глядя как Борис нехотя прожёвывает колбасу.

Услышав это, Борис стал быстрее работать челюстями.

Доев обед, Федька завернул остатки в газету и забросил далеко в кусты.

— Сгниёт, — ответил он на недоуменный взгляд напарника.

Поднявшись, попил воды из крана летнего водопровода, пополоскал во рту и выплюнул.

— Траншею надо сегодня закончить. Завтра будем бутить.

Борис тоже остатки обеда завернул в газету и бросил далеко к забору.

— Сгниёт, — сказал он по примеру Старикова.

Домой ехали на мотоцикле с зажжёной фарой. У хлебного магазина Борис ссадил шабашника и поехал к себе.

На другой день работу начали раньше.

Хозяин не подходил к ним. До обеда сидел в доме у раскрытого окна и когда ветер отдувал занавеску, Колодин видел склонённое над столом лицо.

— Деньги зарабатывает, чтобы нам отдать, — посмеялся Стариков. — Пускай работает. Всё равно больше меня в день не заработает. — Он самодовольно ухмыльнулся.

— Каждый своим делом занимается, — ответил Борис и посмотрел на Федьку — тот перемешивал в корыте цемент с песком. — Между прочим, умственная работа не легче физической. Думать головой сложнее, чем лопатой гарцевать.

— Ну да! Было бы сложней, не стали бы они в науку лезть. Ты мне мозги не вправляй.

Борис ничего не сказал «бугру», но отметил, что тот сказал «мозги», сделав ударение на первом слоге.

После обеда Сергей Платоныч вышел в сад и стал подвязывать кусты смородины и крыжовника.

— Возится, возится, а делов не видно, — проворчал Федька. — То ли дело у нас: положил два кирпича и уже заметно…

Они заложили гравий в траншею и стали бутить. Улучив минуту, когда хозяина не было поблизости, Федька из сарая принёс два мешка цемента. Один надорвал и стал ссыпать в ведро. Насыпав, пнул целый мешок ногой и сказал напарнику:

— Оттащи мешок вон туда, за кусты.

— Зачем? — не понял Колодин.

— Не спрашивай, а делай, что говорят.

— Зачем туда нести, когда он здесь нужен.

— Вот чудной! Потом продадим. Один дачник просил. Ему надо фундамент поправить.

— Так это ты перенёс в кусты три мешка? — спросил Борис, вспомнив, как утром обнаружил за оградой в кустах бузины и орешника мешки с цементом.

— Я. А что? За каждый мешок получим по пятёрке. Тебе, что деньги не нужны? — Федька прищурился и самодовольно улыбнулся.

— А хозяин?

— А что хозяин? Всё будет тип-топ. Он не заметит, твой Сергей Платоныч.

— У него фундамент развалится, мы ж одним песком бухаем.

Федька сузил глаза:

— Простоит. В земле не видать. Может, у него цемент дрянной. Он же не разбирается. В цветочках, бабочках, он может и разбирается, на то он и ботаник, волокёт, как бы я сказал, но в строительстве, ни-ни. Понял? Смотри! Сергей Платоныч? — врастяжку прокричал Стариков, зовя хозяина.

— Что случилось? — раздался голос Сергея Платоныча.

— Подите-ка на минутку. Дело есть.

Подошёл хозяин, вопросительно посмотрел на Старикова.

— Цементик у вас того, — сказал ему Федька, настырно глядя в глаза.

— Что — того? — не понял Сергей Платоныч.

— Да марка не та. Слабый. Может развалиться ваш фундамент.

— А мне сказали хороший.

— Вы в магазине брали?

— Да нет. Привезли. Пришли весной двое и спросили: «Цемент нужен?» — Я отвечаю: «Нужен». — Они и говорят: «Две бутылки три мешка». Я согласился. Привезли, не обманули…

— Значит, слева купили? — Федька насупился, сделав такой вид, словно сейчас поедет в милицию закладывать Сергея Платоныча.

— Значит слева, — упавшим голосом проговорил Сергей Платоныч, испуганно глядя на Старикова.

— Вот вам и слева. На вид он хороший. — Федька взял цемент в горсть, пропустил сквозь пальцы. Цемент падал в корыто тяжело, с глухим шумом. — А так дрянь. Наверно, марка не сортовая.