Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии - Николай Степанович Гумилев

Исследования и материалы. С. 106–107), участвовал в создании «Острова» (см. комментарий к № 21 наст. тома), был видным «аполлоновцем», так что несчастная дуэль, завершившая «черубиниану», была воистину «судьбоносной» для развития постсимволистской литературы 1910-х годов. Стр. 120. —

Как память воздуха родного,

В моей царил он тишине,

Как губы мучившие мне

Невспоминаемое слово,

Что знал я там, где вечен строгий

И мертвый блеск и где легли

Среди безжалостной земли

Окаменелыя дороги.

Стр. 122–129. — Цитируется ст-ние «В тумане». Стр. 131–139. — Цитируется ст-ние «Пчелы». Стр. 149. — Имеются в виду персонажи драматических поэм Д.-Г. Байрона «Манфред» и «Каин». Гумилев сам «переболел» романтическим богоборчеством в 1905–1908 гг., так что «интеллигентский демонизм» Лозинского —

К тебе мой дух плывет в морях молчанья,

Во мне — покой твоих высоких сфер,

Меня ты любишь, властелин познанья,

Деятель света, светлый Люцифер! —

был ему неприятен. Стр. 151–152. — На подражание «Мертвым кораблям» в стихах самого Гумилева указал В. Я. Брюсов, рецензируя ПК (см.: Русский путь. С. 343).

Об О. Э. Мандельштаме см. № 63 наст. тома и комментарии к нему.

Второе издание «Камня» (67 ст-ний) являлось в сравнении с первым (23 ст-ния) — как то и отмечает рецензент — новой книгой стихов, подытоживающей раннее творчество Мандельштама, развившееся от символизма к акмеизму. Эта книга, название которой дал Гумилев (см.: Памятные книжные даты. М., 1988. С. 186), знаменовала собой высшее достижение акмеистической «эпохи бури и натиска». На рецензии об этой книге завершаются гумилевские «Письма о русской поэзии» — факт, доказывающий, что судьба может стать весьма талантливым редактором.

Стр. 179–182. — Цитируется ст-ние «Я вздрагиваю от холода...». Стр. 183–184. — Цитируется ст-ние «Сегодня дурной день...». Стр. 187–188. — Цитируется ст-ние «Отчего душа так певуча...». Стр. 190–195. — Приводится ст-ние «Нет, не луна, а светлый циферблат...» Стр. 205–206. — Имеются в виду ст-ния «Лютеранин», «Старик», «Петербургские строфы», «Адмиралтейство», «О временах простых и грубых...». Стр. 211–212. — Имеются в виду ст-ния «Бах», «И поныне на Афоне...», «Теннис». Стр. 213–214. — Имеются в виду ст-ние «Notre Dame» и «Айя-София». Стр. 215–216. — Цитируется ст-ние «Notre Dame». Стр. 224–231. — Цитируется ст-ние «Encyclica». Стр. 236–244. — Цитируется ст-ние «Я не увижу знаменитой «Федры»...».

69

Биржевые ведомости. 30 сентября 1916.

СС IV, ЗС, ПРП 1990, СС IV (Р-т), Соч III, Лекманов.

Дат.: до 30 сентября 1916 г. — по времени публикации.

Струве Михаил Александрович (1890–1949) — поэт, прозаик, литературный критик, племянник философа и общественного деятеля П. Б. Струве. Уроженец Петербурга, выпускник университета, участник мировой войны. Весной 1915 г. находился на излечении в лазарете деятелей искусств, где познакомился с Гумилевым, который привлек его к участию в заседаниях «второго» Цеха поэтов. В стихотворении 1921 г. «Н. С. Гумилеву» М. А. Струве писал о дружеском расположении поэта («С тобою говорю, как в Петербурге / За чаем иль за дружеским вином» — Русская мысль (София). 1921. № 10–12. С. 36).

Как иллюстрацию характеристики творчества Струве в рецензии Гумилева можно привести следующее ст-ние:

Пусть гибнут все создания столетий

От человеческой руки,

Но в ясный день, как маленькие дети

Играют раненные в городки.

И в страшный год смертей и расставаний,

Когда ненужными проходят дни,

Больнее всех потерь — напоминанье

О том, что были мы детьми.

В 1918 году М. А. Струве уехал из РСФСР в Крым, затем жил в Баку и Тифлисе, после — эмигрировал во Францию, где с 1921 г. жил в Париже, активно участвуя в литературной жизни эмиграции. 15 сентября 1921 г. в парижском литературном кружке «Палата поэтов» М. А. Струве выступил со «Словом о творчестве Н. Гумилева». Во время второй мировой войны участвовал в Сопротивлении. Похоронен на русском эмигрантском кладбище в Сен-Женевьев де Буа (см.: ПРП 1990. С. 336).

70

Биржевые ведомости. 30 сентября 1916.

СС IV, ЗС, ПРП 1990, СС IV (Р-т), Соч III, Лекманов.

Дат.: до 30 сентября 1916 г. — по времени публикации.

Перевод на англ. яз. — Lapeza.

Ляндау Константин Юлианович (1890–1969) — поэт, театральный режиссер. Родился в семье богатого петербургского предпринимателя, учился в Тенишевском училище, затем — на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Его студенческая квартира была в 1910-е годы своеобразным «литературным салоном» творческой молодежи, посетителями которого были О. Э. Мандельштам, Г. В. Иванов, Н. А. Оцуп, М. А. Струве и другие участники Цеха поэтов (см.: РП III. С. 443). «У темной двери» (посвященная «Мадонне с финифтью») — его единственная книга стихов. В 1916 г. К. Ю. Ляндау организовал литературно-поэтическое издательство «Фелана», в годы «военного коммунизма» был одним из создателей петроградской «Книжной лавки писателей». С начала 1920-х годов жил в Берлине, Гамбурге, затем — в Париже, работая в различных театрах и выступая со стихами в эмигрантской печати. Умер в Бельгии.

Стр. 9–10. — Имеется в виду ст-ние «Подожди, не все ли муки...», могущее служить прекрасной иллюстрацией творчества К. Ю. Ляндау:

Подожди, не все ли муки

Верой скованы моей?

Отчего же стынут руки,

Все недвижней и бледней;

Отчего же сумрак снежный

Обложил мое окно,

И грозится неизбежным

Неизведанное дно?

Отчего не знает жалость

Покаянного стиха,

И томительна усталость

Совершенного греха?

Значит памятно навеки

В шутку сказанное «но».

— Жуткий спор о человеке

Разрешить мне не дано!

Значит, я навеки словом

Был жестоким осужден,

И влачить его оковы —

Неизменный мой закон.

Стр. 10–11. — Имеется в виду ст-ние «По гулким камням мостовой...» (По гулким камням мостовой / Свои шаги уныло меря, / Ходить как призрак неживой, / В живую жизнь едва ли веря). Стр. 12. — Имеется в виду ст-ние «Темный лик глядит из преисподней...» (Я стою у неоткрытой двери / И без устали стучу, стучу... / Я поклялся в терпеливой вере / И боюсь сказать, что я хочу). Стр. 21–22. —

В ночной тиши заманчиво скрипенье

Пера над сонной белизной,