Прорыв реальности - Сергей Недоруб

Левин швырнул предмет в начальника. В воздухе мигом разлилось фиолетовое облако, которое поглотило Августа, рассыпав его в мелкую, еле видимую пыль.

– Занимаюсь компрессией аномалий, милейший, – рассмеялся Левин. – И она отлично работает.

Рядом с его головой просвистела пуля. Анатолий мигом спрятался за одним из станков, извлек из сумки еще один компрессор и бросил его, целясь во врагов.

– Назад! – Борланд потянул Виктора, и оба упали. В проходе образовалась электрическая лужа.

– Как он делает аномалии? – шепнул детектив, но сталкер его не услышал. Борланд начал стрелять вслепую, не высовываясь из укрытия. Послышались шаги, за ними что-то лязгнуло. Анатолий скрылся за огнеупорной дверью.

– Приплыли, – сказал Виктор. – Над нами потолок из стали. Его взрывчатка не возьмет.

Борланд осмотрелся.

– Эй, глянь, – сказал он, проходя мимо непонятной кучки пепла. – Здесь, кажется, лифт.

– Невозможно, – возразил детектив. – Здесь нет никаких…

Он уставился на тесную кабину.

– У Центра много секретов, верно? – Борланд зашел в лифт. – Как думаешь, вдвоем поместимся?

* * *

Мирослав Каменский стоял у окна, глядя вниз.

– Вы бы не стояли там, – посоветовал Анатолий Левин. – Вас снаружи достать смогут.

– Если меня захотят убить, я буду мертв, – сказал Мирослав. – У меня на этот счет нет иллюзий. И вам их иметь я не советую.

Вернувшись к своему креслу, он достал таблетки, принял две штуки и запил водой из графина.

– Сердце барахлит? – спросил Левин.

– Пошел ты, – отмахнулся Мирослав. – Вся эта система барахлит.

– Прогнившему дому большого толчка не нужно. Вам ли не знать.

– Анатолий, я не знаю, зачем ты пришел, – проговорил Мирослав. – Но у меня сильное предчувствие, что с минуты на минуту в эту дверь зайдут люди, которые хотят сделать так, что мне никакие таблетки не помогут. Здесь оставаться опасно.

– Я все же думаю, что никто сюда не войдет, – заверил Анатолий. Он не стал подкреплять свои слова фактами. Например, тем, что перед тем, как войти, он разлил в коридоре аномалию-ловушку.

– Ты не выяснил, кто идет за мной? – спросил Каменский.

– Понятия не имею, – ответил Левин. – Не хочу показаться ироничным, но кто бы мог желать вам зла?

– От моей группы тоже ничего не слышно?

– Вы про команду Марка Северина? Нет, ничего.

– Связи с ними тоже нет, – вздохнул Мирослав. – Вероятно, я никого из них уже не увижу…

Стекло сзади него разлетелось на крупные осколки, впуская ночь и человека в маске и с автоматом, прицепленного к тросу. Анатолий отпрянул в сторону, но нападавший быстро отцепил трос, подбежал к нему и ударил прикладом в челюсть.

– Борланд, здорово, – проговорил Анатолий, улыбаясь окровавленными губами. – Вот и встретились.

Человек снял маску.

– Ошибся, придурок, – сказал Виктор. – Я тоже некоторым трюкам обучен.

Борланд спустился с восьмого этажа на другом тросе, помахивая «калашниковым».

– Добрый вечер, Мирослав Сергеевич, – поприветствовал он. – Вы сидите, сидите. Нам о многом поговорить надо.

– Алексей, Виктор, – произнес Мирослав с потрясением. – Так это были вы?!

– Что поделать? У вас же телефон, видимо, отключен за неуплату.

– Ради всего святого, зачем вы атаковали ЦАЯ?!

– Мы атаковали не весь ЦАЯ, – сказал Виктор, забаррикадировав двери мебелью. – А лишь ту его часть, которую представляет Анатолий Левин. Вы пригрели на груди змею, Мирослав Сергеевич. И уже не в первый раз.

– Ошибаешься, умник. – Анатолий под дулом автомата медленно сел в кресло и поправил воротник. – Я никогда и ни у кого не грелся.

– Виктор, ты знаешь, кто этот человек? – спросил Мирослав.

– Один из ваших помощников, кто же еще?

– Нет. Скорее, это мой босс.

– Ваш босс? – пораженно спросил Виктор.

Анатолий помахал ему рукой.

– С добрым утром, страна, – сказал он. – Позвольте представиться. Анатолий Петрович Левин, советник Президента России по особым вопросам, касающимся Зоны. И пусть я не капитан этого тонущего корабля, зато управляю всеми маяками, показывающими ему путь.

* * *

– Подтверждаю проникновение в кабинет Главного, – сказал оператор. – Всем отрядам готовиться к штурму.

– Отставить штурм! – рявкнул Влад. – Всем группам дать отбой!

– У нас протоколы…

– Засунь себе в жопу свои протоколы. – Влад вытащил из кармана бумагу с президентской печатью. – Но не вздумай подтереться этим, когда прочитаешь.

Оператор прочитал документ и застыл на месте.

– То-то же. – Влад забрал у него документ. – Ваш Главный отныне никакой не главный. В приоритете теперь выживание Анатолия Левина.

* * *

– Так ты замена Глоку, – сказал Борланд. – Будешь теперь в Зоне вместо Клинча.

– Я уже и подзабыл, кто такие Глок и Клинч, – улыбнулся Левин, спокойно сидя в кресле. – Спасибо, что напомнили. Я новый человек в политике, и со стороны, поверьте, мне видно многое.

– Да ну? Как насчет этого автомата у меня в руках? Хорошо видно со стороны?

– И что вы сделаете, Алексей, если убьете меня? Отведете душу? Учитывая, сколько вы натворили в прошлом, душа у вас должна быть безразмерной.

– С меня хватит, – сказал Борланд, направляя дуло «грозы» на Левина. – Молись, клоун.

– Полегче, Алексей, – остановил его Мирослав. – Не надо, я вас прошу.

– Зачем вы его оберегаете? Это он стоял за пропажей артефактов «Альфа».

Анатолий перестал улыбаться, но продолжал оставаться невозмутимым. Каменский сидел молча, с ничего не выражающим лицом.

– Я тоже могу кое-что добавить, – сказал Виктор. – Некоторые сомнения меня грызли вплоть до последнего часа. Но теперь я могу сказать точно: Левин работал над разрушением целостности ЦАЯ.

– Какие громкие слова, – заметил Анатолий. – Интересно, что бы они значили?

– Тебе, так и быть, скажу, – произнес Виктор жестко. – Ты организовал пропажу стратегически важного груза – целого грузовика артефактов, входящих именно в тот маленький процент технологий, которые являются оружием. Внедрил лейтенанта Крота в наше боевое подразделение и заставил штурмовать загородный дом, который был одной сплошной ловушкой для нас. Затем, при расследовании дела, начали происходить странные вещи – покушения, предательства и прочее. Кто-то постоянно был на несколько шагов впереди нас. Для меня было очевидно, что за всем стоял некто влиятельный, кто поставил перед собой цель уничтожить ЦАЯ как юридическую структуру, подорвать авторитет и доверие. Вся операция была подставой, и я подозревал Мирослава Сергеевича, но то была ошибка. Не походил он на человека, готового уничтожить то, что ему дорого. И я знал, что здесь замешан кто-то со стороны, но с огромными полномочиями.

– Ты прямо осыпал меня комплиментами, – сказал Анатолий.

– Погоди, когда я закончу говорить, ты еще и цветы получишь. Я не знаю, зачем кому-то понадобилось затевать все это. Но одним из следствий стала бы отставка Мирослава Каменского со своего поста с последующим назначением на эту должность другого человека. Кто же мог это провернуть? Я долго не мог понять. Это не могли быть простые начальники из Центра – ни у кого не было столько власти. С другой стороны, это и не мог быть человек из Зоны – в Москве у такого было бы еще меньше свободы. Но когда я узнал, что в дело вовлечен Влад Антонов, то стал кое-что понимать. Потому что Влад не был в подчинении у Каменского в принципе. Он руководил юридическим отделом, а значит, служил представителем Кремля.

Снаружи, с земли, в окно ударил луч прожектора, но высветил только потолок. Мирослав на фоне ночного неба с почти вертикальным лучом выглядел точно высеченный монумент.

– Стало ясно, что некто из правительственной верхушки копает под Каменского, пытаясь выставить его катастрофически негодным руководителем, – продолжал Виктор. – И это мог быть лишь кто-то, не обладающий прямой возможностью снять Мирослава Сергеевича с должности простым указом, но имеющий подход к тому, кто это может. Мы имеем дело с закулисной интригой в высших правительственных звеньях.

– Звучит красиво, – признал Анатолий Левин. – За такой рассказ я даже подарил бы вам сигару. Но позвольте, в чем могут быть причины такой многоходовки? Зачем кому-то желать кадровых перестановок в руководстве ЦАЯ?

Виктор бросил ему пакет с логотипом Центра.

– Ответ здесь, – ответил детектив. – Я ознакомился с этими материалами. Сказать, что они тревожные, – значит ничего не сказать.

– А я этих бумаг так и не читал, – сказал Борланд. – Проясни, что там, пожалуйста.