Вихри Мраморной арки - Конни Уиллис

Перед самой смертью она даже бабушку к себе перестала подпускать, но та отказывалась ее усыплять и была с ней неизменно добра, хотя собачонка только злобилась в ответ. Если бы не ньюпарво, может, она до сих пор отравляла бы бабушке жизнь.

Я задумался, какой же на самом деле была Тако, чудо-чихуахуа, умевшая различать сигналы светофора, и действительно ли тепловой удар явился причиной ее смерти. И каково после этого пришлось Эмблерам — толкаться на ста пятидесяти кубических футах и сваливать друг на друга вину за случившееся.

Приехав домой, я сразу позвонил Рамирес и начал, по ее же примеру, с места в карьер, не назвав себя:

— Мне нужна личная страница.

— Хорошо, что позвонил. Тебя тут спрашивали, из Общества. Как тебе такой разрез для статьи — «виннебаго» и виннебаго? Это такое индейское племя. Кажется, из Миннесоты… Стоп, ты же должен быть на конференции!

— Я заехал домой. Зачем меня искали из Общества?

— Не докладывались. Спросили, какой у тебя график. Я сказала, что ты в Темпе, у губернатора. Будешь писать статью?

— Ага.

— Тогда пришли мне сначала обоснование, прежде чем сам текст писать. Редакции неприятности с Обществом не нужны.

— Добудь мне данные с личной страницы Кэтрин Пауэлл. — Я продиктовал имя и фамилию, Рамирес повторила для проверки.

— Она как-то связана со статьей про Общество? — Нет.

— Тогда каким боком? Я должна что-то указать в запросе.

— Укажи «сбор материала».

— Для репортажа про «виннебаго»?

— Да. Для него. Когда ждать страницу?

— Как получится. Когда я дождусь объяснений, почему ты прогулял губернаторскую конференцию. И Талиесин-Вест. Боже правый, придется теперь звонить в «Рипаблик» и обмениваться материалами. Хотя снимки последнего на сегодня автофургона — лакомый кусок. Если ты, конечно, что-нибудь отснял. До зоопарка-то, надеюсь, доехал?

— Доехал. Есть видеоряд, статика, полный ассортимент. Я даже айзенштадт попробовал.

— Перешли отснятое, будь добр, пока я разыскиваю твою бывшую пассию. Я ведь не слишком много прошу? Не знаю, сколько времени уйдет на поиски. На Эмблеров я допуск получила только через два дня. Тебе все целиком — с фото и документацией?

— Нет, только основное. И номер телефона.

Она отключилась, как всегда не прощаясь. Если бы у телефонов еще сохранились трубки, она бы стала чемпионом по их швырянию.

Я отправил видеоматериалы и айзенштадтовские снимки в редакцию, а потом сунул картридж айзенштадта в проявитель. Не терпелось посмотреть, что он там нащелкал, этот конкурент, грозящий выдавить меня из профессии.

Хорошо хоть в нем пленка высокого разрешения, а не поганый телевизионный эрзац на двести тысяч пикселей. Композицию он, конечно, выстраивать не умеет, да и с задним-передним планом наверняка туго, но в некоторых ситуациях у него передо мной преимущество.

В дверь позвонили. Я пошел открывать. На пороге обнаружился верзила в гавайке и шортах, а чуть поодаль, на подъездной дорожке, маячил второй, в форме Общества.

— Мистер Маккоум? — поздоровался верзила, протягивая руку. — Джим Хантер. Общество защиты животных.

Сам не знаю, на что я надеялся. Что они не отследят звонок? Что отпустят с миром того, кто бросил мертвое животное на дороге?

— Просто хотел заскочить и выразить вам благодарность от имени Общества за тот звонок по поводу шакала. Можно войти?

Он смотрел на меня с открытой, приветливой и слегка нагловатой улыбкой, словно не сомневаясь, что я сейчас сваляю дурака и заявив: «Я не понимаю, о чем вы», прищемлю ему руку сетчатой дверью.

— Просто исполнил свой долг, — улыбнулся я в ответ.

— Мы ценим таких ответственных граждан. Вы сильно облегчаете наш труд. — Он вытащил из кармана гавайки распечатку. — Только пару мелочей уточним, хорошо? Вы работаете корреспондентом «Сан-ко», так?

— Фоторепортером.

— А «хитори», на которой вы ехали, принадлежит редакции?

Я кивнул.

— Там есть телефон. Почему позвонили не с него? Форменный склонился над «хитори».

— Я не знал, что он там есть. Эти «хитори» только недавно закупили. Я на ней всего второй раз ехал.

Если им известно, что редакция оснастила служебные «хитори» телефонами, тогда и мое объяснение для них тоже не тайна. Интересно, откуда у них сведения? Телефоны-автоматы, по идее, не прослушиваются, а если номер машины они выяснили через камеру слежения, то узнать, кто ее вел, они могли только у Рамирес, а если они с ней об этом разговаривали, она бы не разглагольствовала про «нежелательные неприятности с Обществом».

— Вы не знали, что в машине есть телефон, поэтому вы доехали до… — он сверился с распечаткой, а я заподозрил, что наш разговор пишется. Наверняка у него диктофон в кармане гавайки. — …до «7-Элевен» на углу Макдауэлл и Сороковой и позвонили оттуда. Почему вы не назвали оператору Общества свое имя и адрес?

— Торопился. До полудня мне надо было успеть на два мероприятия, причем второе — в Скотсдейле.

— Службу спасения к животному вы не вызвали по той же причине. Торопились.

Вот сволочь.

— Нет, — ответил я вслух. — Я не вызвал спасателей, потому что в этом не было необходимости. Он… животное было уже мертво.

— Почему вы так решили, мистер Маккоум?

— У него из пасти кровь текла.

Тогда мне показалось хорошим признаком, что больше ниоткуда кровь не идет. Кровь потекла у Аберфана из пасти, когда он попытался поднять голову, потекла тоненькой струйкой, тут же просочившейся под плотный, слежавшийся снег. И иссякла, пока мы затаскивали пса в машину.

— Держись, дружище, — твердил я. — Мы быстро.

Кейти завелась, заглохла, снова завелась, отъехала задом туда, где можно было развернуться.

Аберфан обмяк у меня на коленях, свесив хвост на рычаг переключения передач.

— Ты, главное, лежи смирно. — Я похлопал его по шее, руке стало мокро, и я поднес ладонь к глазам, со страхом ожидая увидеть кровь. Но нет, это был просто растаявший снег. Я вытер шею и макушку Аберфана рукавом свитера.

— Сколько тут ехать? — спросила Кейти; Она напряженно сгорбилась над рулем, вцепившись в него обеими руками. Дворники сновали туда-сюда по лобовому стеклу, пытаясь справиться со снегопадом.

— Миль пять, — ответил я. Она нажала на газ, потом отпустила, когда нас начало заносить. — По правой стороне шоссе.

Аберфан приподнял голову и посмотрел на меня. Десны у него посерели, он тяжело дышал, но кровь больше ниоткуда не текла. Он попытался лизнуть мне руку.

— Ты сможешь, Аберфан, — пообещал я. — Тогда ведь смог, помнишь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});