Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

Килларни улыбнулся и уселся на краешек стола. Как учитель, как лектор в аудитории. Не хватало лишь доски.

— Меня зовут Джеймс Килларни, — представился он. У него был тихий голос, голос терпеливого человека, способного на сочувствие. — Я приехал, чтобы обсудить с вами сложившуюся ситуацию, поскольку у меня имеется определенный опыт в подобных делах. Но, прежде чем мы начнем, я хотел бы поделиться с вами некоторыми любопытными данными. — Килларни сделал паузу, словно ожидая вопросов, улыбнулся и продолжил: — В Беркли проводятся семинары по криминальной психологии, где рассматриваются все стороны физической агрессии, начиная от неспровоцированных, спонтанных нападений на женщин, преднамеренного насилия и заканчивая похищением, пытками, изнасилованием и, наконец, убийством. Все эти вещи возникают из-за недостатка материнской заботы. Вы это знали? — Килларни небрежно махнул правой рукой, а левую сунул в карман брюк. — Суперэго является частью человеческой личности, которая связана с морально-этическими нормами, и если в раннем возрасте личность лишена материнской заботы, то суперэго окажется недоразвито. — Он снова тепло и по-отечески улыбнулся. — В целом это поток чуши, извергаемый теми, кому больше нечем заняться, кроме как выдумывать сказки о том, как мыслят люди.

Послышался шепот и слабые смешки.

— Однако есть один момент, связанный с методом и мотивацией людей, которые совершают насилие и убийство. — Он сделал паузу и окинул взглядом аудиторию. — На основе наблюдений и опыта мы можем выделить два типа преступников. Мы называем их мародеры и мигранты. Мародеры обычно находятся в одной местности, переправляя жертв в конкретное место, чтобы совершить преступление. Мигранты перемещаются с места на место. Нападения также подразделяются на четыре типа: подтверждение силы, утверждение силы, ответный гнев и возбуждение гнева. Каждый тип имеет различные мотивации и, таким образом, проявляется по-разному.

Зашелестели бумаги, детективы достали из карманов авторучки.

Килларни нахмурился.

— Что вы делаете? Записываете? — Он покачал головой. — Не надо записывать. Я здесь лишь для того, чтобы помочь вам сориентироваться, в каком направлении копать, чтобы следить за вашими успехами. Это просто категории, поэтому их и следует рассматривать как таковые. Первый тип — подтверждение силы. Тут главное подтвердить собственную сексуальную способность. Мужчина, озабоченный тем, что у него проявляется тяга к гомосексуализму, может нападать на женщин, чтобы доказать себе, что он хочет женщин. Он использует меньше силы, чем другие типы. Он все тщательно планирует и склонен совершать нападения в одном месте, а также оставлять себе сувениры. — Килларни скрестил руки на груди. — Второй тип — утверждение силы — также известен как тип знакомого. Эти люди кажутся дружелюбными и неопасными. Они становятся опасными позже, обычно, когда отвергается их предложение секса. Они пугаются. Они чувствуют себя обессиленными, ослабленными. Сексуальное напряжение становится физическим, которое быстро превращается в гнев, ярость, ненависть. Они пытаются выразить свой мотив посредством насилия. Если они не могут обладать жертвой, то она не должна достаться более никому. — Килларни обвел взглядом детективов, чтобы убедиться, что его внимательно слушают. — Третий тип — ответный гнев. Как вы поняли, он связан с гневом и враждебностью к женщинам. Жертва символична. Представитель этого типа будет каким-нибудь способом унижать жертву. Его нападение не запланировано и жестоко. Последний тип — возбуждение гнева — возникает из садистской необходимости запугать жертву, вызвать как можно больше страданий. Нападения напоминают военные операции. Место, оружие, методы — все тщательно продумывается и зачастую репетируется. Представитель этого типа использует крайнюю жестокость, иногда пытает жертву, часто убивает ее. Жертвой, как правило, является незнакомец. Преступник обычно старается вести учет нападений.

— И как это связано с нашими жертвами? — спросил Миллер. В его голосе слышался вызов. Хоть и не он пригласил ФБР, он считал, что если не проявит агрессивность, то это посчитают неспособностью вести дело. Дело было поручено ему, и теперь нужно постоянно показывать, что он готов сделать первый шаг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это мародер, — ответил Килларни. — Но у нас нет четких указаний на то, к какому типу принадлежит наш приятель. Наиболее схожий — это возбуждение гнева. Но мы не видим никакого садизма или желания запугать женщину. В последнем случае он даже сдержался, решил не бить женщину по лицу, как поступал в первых трех. Однако присутствуют аномалии. Он не пытает. Нет крайней жестокости.

— А как же избиение? — спросил Миллер.

Килларни понимающе улыбнулся.

— Избиение? Избиение было всего лишь избиением. Когда я говорю «крайняя жестокость», я имею в виду крайнюю жестокость. По сравнению с тем, что мне доводилось видеть, он избил жертву несильно.

Тишина.

— И? — отозвался Миллер.

Килларни обвел присутствующих взглядом и снова посмотрел на Миллера.

— Как вас зовут?

— Миллер… Роберт Миллер.

Килларни кивнул.

— Миллер… — повторил он, словно обращаясь к самому себе, и поднял удивленный взгляд от бумаг. — Я так понимаю, вы возглавляете расследование?

— Так мне только что сказали, — подтвердил Миллер и тут же понял, в чем был подвох. Его загнали в угол еще до этого совещания. Ему дали то, что ему было не нужно. Килларни, возможно, приехал, чтобы помочь, не более того. Но даже если не учитывать того, что его появление означало, что Миллер был лишен свободы выбора, подразумевалось, что он, получив расследование в свое ведение, не мог справиться с ним без посторонней помощи. Такова природа важных расследований: шеф полиции должен доверять своим капитанам, они, в свою очередь, должны доверять своим заместителям и лейтенантам, но всегда остается ощущение неуверенности, понимание того, что чем больше людей командует, тем больше ответственности ложится на плечи каждого из них.

— Тогда расскажите нам, что вы думаете, Миллер… Расскажите, что вы думаете о Ленточном Убийце.

Неожиданно Миллер смутился. Он чувствовал, что Килларни хочет выставить его дураком в отместку за то, что он прервал его. Так Килларни хотел вернуть себе упущенную инициативу.

— Я был на месте первого преступления, — ответил Миллер. — Маргарет Мозли… — Он огляделся, все смотрели на него. — Я пошел туда и нашел ее… то есть ее обнаружил не я. Я просто был первым детективом из тех, кто туда приехал. На месте уже были полицейские. Коронер был в пути. Я вошел… в спальню, увидел жертву на кровати… — Миллер покачал головой.

— Каким было ваше первое впечатление, детектив Миллер? — спросил Килларни.

Миллер поднял глаза.

— Первое впечатление?

— Первое, что вы почувствовали.

— Первое, что я почувствовал, было ощущение, будто меня ударили. — Он поднял кулак и стукнул им по груди. — Словно кто-то влепил мне бейсбольной битой. Вот что я почувствовал.

— Вы подошли к месту преступления или осмотрели его из стационарного положения?

— Из стационарного, как нас и учили: всегда осматривать место преступления из стационарного положения, искать несоответствия, предметы, которых там быть не должно, прежде всего обращать внимание на очевидное.

— И?

— Конечно, лента.

Килларни кивнул.

— Да, лента, бирка. А потом?

— Запах лаванды.

— Точно?

— Да, это была лаванда. Так же, как и в двух других случаях.

— Вы были на двух других местах преступления? — спросил Килларни.

— Нет, — ответил Миллер. — Просто я был при исполнении, когда произошло первое убийство. Это дело не было на мне официально. Однако я видел предварительный отчет по третьему случаю. А вчера вечером я был на месте последнего убийства…

— Кто выезжал на второе убийство? — спросил Килларни.

— Второе произошло в юрисдикции четвертого участка, — ответил Миллер. — Никто из нас не имел дела с этим убийством.

— А с третьим? — Килларни опустил взгляд на бумаги, лежавшие на столе. — Барбара Ли. Кто-нибудь подключался?