Смешная русская история (статьи) - Борис Синюков

Факт 1715 г. «О запрещении во всем государстве каменного строения под страхом конфискации и ссылки, а также о присылке французских мастеров, обещая им льготу на 10 лет и готовые дома» говорит не столько о запрещении «каменного строения» сколько о том, что во всей России забыли напрочь, как строить каменные дома. И, по–моему, не знали. Все каменное строение за исключением того, что осталось от хазар, разучившихся ныне от жиру строить, построено уже после Петра.

Особенно злободневно для сегодняшнего дня звучит указ «О найме людей в Англии, что с колоколами в воду ходят». С таким колоколом еще Александр Македонский «в воду ходил», если историки не врут. Вероятно, Петра ослушались и не «наняли», ибо и сегодня на наш «Курск» ходили норвежские водолазы. Почти с таким же колоколом, как и у Александра Македонского. Впрочем, колокола мы не научились делать, как следует не поэтому, а потому что нам плевать на судьбы моряков. Петр это тоже подтверждает, только эти данные у меня в другой работе.

Указ «О делании широких полотен вместо узких под страхом конфискации и штрафа» – единственный указ, который соответствует «прорубателю окна». Пушкин не пишет, зачем это, но я сам догадался. Это для «делания» парусов. Ибо из нашего полотна можно было только порты и рубахи шить, собственно, и ручные ткацкие станки «узкого» размера для этого и были в крестьянских домах. Поэтому из такого полотна паруса бы получались, как сшитые из лент дамских шляп.

Важно для моего понимания истории следующее. В 1717 г. Петр «заключил договор с типографщиком Даниилом Леейвеном о напечатании ветхого и нового завета на голландском языке, на половине листа, дабы припечатать потом и славянский текст, что и исполнено в 1721 году». Это северная половинка Петра. Притом, я думаю, в Голландии можно найти следы этого договора. И тогда станет ясно, что северный Петр был вовсе не за православие московского толка, а за католицизм. Ибо католические как старый, так и новый завет сильно отличаются от православных, даже составом входящих в них книг, например, Книги Ездры. И в истории российской можно было бы поставить одну их очень жирных точек. Естественно, эти половинки книги Леейвена наследники пожгли, но это уже не будет иметь значения.

Хватит о грустном. Давайте посмеемся. Пушкин упоминает указ Петра «О неподбивании сапог гвоздями и подковками, чтоб не портили полы. Купцам оными не торговать под страхом ссылки». Вы согласны, что даже под страхом смерти Петр не мог выдумать такой указ. Разумеется, для внутреннего употребления, а не для поездки в Версаль. Но он же ясно дает понять своим «купцам не торговать», что не о Версале идет речь. Значит, речь у него идет о петербургских дворцах с мозаичным деревянным паркетом чудной красоты. Но, они еще не были построены при Петре. Он так и умер в одном из деревянных бараков, построенных на болоте, в которых пол был набран из обаполов, о которых я писал выше. Ибо на десять топоров, даже на пятьдесят, учитывая трудоемкость, в России была всего одна пила (помните о пилке одной десятой части дров?). А вот во времена Николая I эта паркетная красота, натертая воском, уже сверкала, даже Пушкин помнит.

Ох, и «злопыхатель» же я! Правда, господа фээсбешники?

Содомия

Этот раздел можно было и не писать, хотя я и обещал выше. Более подробно о возникновении содомии (мужеложства) на Руси у меня написано в упомянутой книге, в том числе и о Петре. Но там он выступает как человек с одним лицом, а не двуликим Янусом как здесь. Когда я писал книгу, я историей Петра еще не заинтересовался вплотную, и он мне казался только жесточайшим царем с больным воображением, ибо известные мне по школе основные вехи его пути, скомпилированном как оказалось в ведомстве Бенкендорфа, прямо такую характеристику подтверждали.

Сейчас я твердо знаю, что Петр состоит из двух независимых и даже никогда не встречавшихся людей, поэтому я должен отдать содомию одному из них, а другого оставить нормальным мужиком в своем половом пристрастии. И не только поэтому, а то вы подумаете, что я очень жалостливый. Но и потому, что содомия одного из двух дополнительно покажет, что Петров Первых действительно – двое.

Начну с того, что так называемое Соловецкое восстание в одноименном монастыре продолжалось невообразимо долго, почти десять лет, с 1668 по 1676 год и закончилось только после непрерывной 8–летней осады монастыря. Я этот бунт рассматривал в своей книге и понял, что возник этот бунт, когда папаша одного из Петров Первых Алексей Михайлович – создатель Соборного уложения 1649 года после этого сжег в 1653 – 56 годах старинные «неправильные» православные церковные книги и вместо них напечатал новые, «правильные», тоже православные, но более истинные. Заметьте, уже при Петре «правительство в 1681 году отмечало умножение церковных противников, особенно в Сибири», которая была у нас тогда на Урале. Значит, на Соловках была вера католическая, с двуперстием, потому что не может быть двух православных вер, одна из которых с двуперстием, а вторая – с трехперстием. Ибо способ крещения – это самая видимая часть религии, ее никуда не спрячешь, и в одной и той же церкви использовать оба способа невозможно. Да о большей вероятности католичества здесь говорит и сам факт постоянного присутствия здесь как голландцев, так и англичан со шведами.

Петр родился в 1672 году, в момент разгара «подавления» этого восстания Московскими властями, но я плохо верю как в восстание, так и в его подавление в указанное время, и факт существования северного Петра это доказывает. Иначе бы он, «подавленный» не смог бы начать «прорубать окно». Но сам факт распри соловецких и московских церковных, а не светских властей показывает, что основания для возникновения Петра были. Притом, на Соловках никогда не было светских властей, а только церковные. Значит и мое утверждение, изложенное выше, о развязывании войны церковными, а не светскими властями – получает еще одно подтверждение.

Именно поэтому склеенный из двух личностей Петр выглядит все равно двойственным. Его романовская история назвала великим и в то же время ненавидит его, и вешает на него всех дохлых кошек. Но не только в этом дело.

Содомия в монастырях известна и в Западной Европе, и даже в наши дни. И не только в монастырях. Озабоченные естественным желанием монахи и «белые служители» в целибате нередко не могут справиться с ним «ручным» способом и начинается содомия. Но такая массовая содомия как после «татаро–монгольского ига» на «святой» Руси нигде более в северных странах неизвестна. (Подробности – в книге). Но, даже покупные историки не дадут мне соврать, что татаро–монгольское иго никогда не докатывалось не только до Соловков, но даже и до Новгорода и Пскова. «Татаро–монгольское иго», как показано у меня там же, это всего лишь торговое мирное завоевание нас благополучной частью хазар в комплексе с военным завоеванием тех же хазар, только неблагополучных, казаков–разбойников. И именно последние принесли на Русь содомию. В отличие от Аравии, Средиземноморья и Центральной Азии – центра возникновения содомии, ни на Руси, ни на севере Западной Европы содомии практически не было до возникновения целибата (см. книгу).

Итак, северный Петр с Соловков не страдал этой напастью, а Московский Петр – несомненно. Ибо и он вырос в монастыре. Ибо светской власти как таковой в Московии в ту пору не было (см. выше). И если вы сейчас вновь обратитесь к матримониальным экзерсисам совокупного (сдвоенного) Петра, то поймете, что там сплошной ералаш и нестыковка фактов.

Во–первых, точно известно, что Петр был гомосексуалистом (см. книгу), но нарожал много детей, и это явный сигнал, что Петров было два. Во–вторых, судьба и биография его «сына» Алексея и сына Ломоносова тоже подтверждает двойственность Петра. Алексея ему не жалко отравить, значит, он «произошел» от гомосексуалиста и чужой московскому Петру. А северный здоровяк Ломоносов, как бы тут не финтили историки, если бы не взялся писать историю своего отца, северного Петра, дожил бы до своей естественной смерти и не «простудился». И сам факт его «волшебного» возвышения в академики это показывает. В третьих, я выше написал, что оба Петра никогда не встречались. Я думаю, встречались, только по разные стороны баррикад, потом историками из спецслужб соединенные в неразрывную парочку. Я имею в виду Меншикова, каковому «17 мая в Коломне решил дело между Меншиковым и Скоропадским» (гетманом левобережной Украины – мое) как пишет Пушкин, и Скоропадский почти тут же умер. Подозреваю, что от Скоропадского к Меншикову перешли кое–какие исторические черты.

В четвертых, все связи Петра с женщинами какие–то неестественные, включая его внезапно скончавшуюся немецкую любовницу Анхен или Альхен (может быть неточно, простите). Первую жену «заточил в монастырь» чуть ли не на следующий день после женитьбы. Вторая жена, будущая императрица, пришла к нему через простого солдата, у которого ее «отобрал» Шереметев, у которого ее «отобрал» Меншиков, у которого ее «отобрал» сам Петр. Ишь какая Клеопатра, даже вынудила Петра отдать ей царство. И, я думаю, именно для этого ему приписали указ об изменении правила наследства: не к старшему сыну как установил Дмитрий Донской, а – «по волеизъявлению монарха». Дескать, захочу, горничную или истопника назначу наследником. В пятых, оба, и Петр, и Меншиков имели кучу детей, но в то же самое время вместе занимались содомией. В шестых, Петр якобы с поличным поймал Екатерину на измене, не хотел даже после этого с ней встречаться, казнил ее любовника (думаю, не того), но завещания своего о наследстве не изменил. Фу, как все это воняет! Но иначе, наверное, было нельзя, ибо много было свидетельств, вынудивших спецслужбы плести бессмысленную чушь. Иначе бы не сходились концы с концами при объединении двух Петров в одного государя–императора.