Хроники странного королевства. Вторжение. (Дилогия) - Панкеева Оксана Петровна

— Почему?

— Ты же сам мне рассказывал, как вы спрятали Ольгу в своем фургоне и обманули одноглазого мистралийца. Думаешь, вам простят этот обман?

— А как они узнают?

— Давай ты об этом подумаешь сам на досуге. Тебе надо практиковаться, чтобы не поглупеть до уровня твоих диких сородичей. Мне просто некогда объяснять; если мы будем долго здесь торчать, то привлечем внимание. Еще вопросы есть?

— Да, — торопливо откликнулся Пако, словно ждал, когда же ему разрешат задавать вопросы. — Почему Ольга меня не позвала? Я же должен был ее защищать, она меня для этого с собой взяла. А когда она попала в беду, то не позвала меня на помощь. Почему?

— Тот, кто ее схватил, — могущественный маг, он сжег бы тебя на месте. Она это знала. Потому и не позвала. Все, иди. Удачи вам всем.

Макс подтолкнул растерянного тролля, который все еще пытался переварить услышанное, и быстро зашагал прочь, торопясь скрыться за углом до того, как в доме откроется дверь.

Он искренне надеялся, что никто из этих вечно полупьяных разгильдяев не додумается самостоятельно искать и спасать Ольгу. Видят боги, у мэтра Максимильяно не было ни времени, ни возможностей спасать потом еще и их.

Глава 9

Ну и, разумеется, время от времени в доме случались потрясающие, прямо-таки ужасные вещи, но зато уж на скуку никто пожаловаться не мог.

Т. Янссон

Примерно такое же ощущение нереальности Ольга испытала в тот день, когда впервые попала в этот мир и увидела своими глазами двух братьев-принцев. Так не бывает. А если оказалось, что бывает, значит, у нее с головой не все в порядке и самое ей место в уютных стенах ближайшей психушки.

Если бы всего полгода назад кто-то сказал Ольге, что ей предстоит дружеский ужин с тем самым горбатым… то есть крылатым злодеем, после которого (ужина) он (злодей) будет на протяжении пары часов с детским любопытством внимать истории о похождениях черепашек-ниндзя, а потом еще задалбывать дополнительными вопросами вроде того, как там у этих самых черепашек обстояли дела с половой жизнью… Словом, заикнись кто-нибудь о подобной феерической шизе — мигом оказался бы первым кандидатом на посещение той самой уютной психушки. По крайней мере в Ольгиных глазах. И уточнять, что сама Ольга после этой беседы благополучно проспит всю ночь на соседнем краю кровати, облаченная в Камиллины розочки, не потребовалось бы.

Окажись на ее месте Юст — возликовал бы, исполнившись невиданных впечатлений, и мигом сочинил сюрреалистическую фантасмагорию про красавицу и чудовище. С пояснительными монологами. Ольге же было не до восторгов, хотя сам факт, что она до сих пор жива, того заслуживал. Девушка безуспешно пыталась привести в порядок мысли, чтобы хоть примерно представить себе, чего ожидать дальше и как себя вести.

Идиотское предположение, что зубастый демон влюбился в нее страстно и безответно, было сразу же оставлено для любительниц дешевых любовных романов. Некоторое время Ольга обдумывала заявление, что, дескать, Повелитель приказал доставить ее живой, и пришла к выводу, что оно ничего не объясняет, даже если является правдой. В самом деле, что мешало господину наместнику бросить пленницу в какую-нибудь грязную темницу и периодически с ней развлекаться, если будет желание (или с той же периодичностью бить морду, если желания не окажется)? Не умирают же от этого. Ну подумаешь, передаст своему Повелителю добычу несколько грязной и потрепанной, все ж не труп, В крайнем случае можно и помыть перед отправкой. Но почему-то он поселил ее во дворце, устроил тут передачу «Спокойной ночи, малыши», уложил в свою постель и даже не притронулся.

Почему?

Предположение о внезапно прорезавшейся у нее способности к позитивной реморализации Ольга оставила падре Себастьяну и его братьям по вере. Они как раз полагали, что этим даром владел Учитель, но передать его кому-либо из учеников так и не сумел.

Единственной приемлемой версией, что пришла Ольге в голову, оставалось вмешательство высших сил, то есть его величества Шеллара. Чего еще он наплел своему правителю, кроме услышанной вчера истории о несуществующей любовной связи, Ольга не смогла вообразить, хотя честно попыталась. Скорее по привычке поломав голову над этим вопросом, она в очередной раз смирилась с тем, что помыслы его величества неисповедимы и недоступны средним умам, и перешла к материям приземленным и прозаическим.

На данный момент в ее распоряжении имелось: одно платье (надеванное), одна пара туфель, а также чулки и панталоны, вчера постиранные и еще мокрые. Ах да, еще халат с розами, удручающе провисший в том месте, где у прежней хозяйки находилась грудь пятого размера. Расхаживать в подобном виде Ольга не хотела бы даже перед демоном. Хотя почему «даже»? Меньше всего ей мечталось, чтобы господин наместник обсмеял ее внешний вид так же, как вчера — умственные способности.

На всякий случай Ольга сунула нос в шкафы — вдруг Камилла забыла еще что-то, кроме халата, например юбку? — и с изумлением обнаружила, что платяной шкаф полон одежды, словно никто никуда и не уезжал. Это как же, наверное, торопилась бедная дама удрать на север, что бросила почти весь свой нехилый гардеробчик на растерзание господину наместнику и его наложницам?

Перед ящиком с нижним бельем Ольга некоторое время постояла в мучительной борьбе. Естественная брезгливость цивилизованного человека категорически возражала против чужого исподнего, однако некий инстинктивный ужас требовал немедленно надеть хоть мешок из-под цемента, но не ходить без трусов, ибо это опасно! Чем именно может защитить жалкая батистовая тряпочка в случае опасности, здравый смысл объяснить не брался. Однако подсказывал, что если последнее время с Ольгой происходят некие мистические чудеса, причем без всяких мыслительных усилий с ее стороны, то лучше уж послушаться. А также напоминал, что белье чистое, выстиранное и выглаженное.

Панталоны Камиллы стали бы Ольге впору где-то месяца через три-четыре, вот тогда им бы и впрямь цены не было. Сейчас же пришлось их сильно присобрать, обернуть шнурок вокруг себя и завязать на спине. На корсеты она даже смотреть не стала, ибо они пригодились бы ей не более, чем Шарику кавалерийское седло, а сразу перешла к отделению с верхней одеждой, перед коим и застыла в унынии и беспомощности.

Рукоделие Ольге всегда давалось тяжело. В отличие от стряпни, с которой проблем не бывало, и уборки, которой препятствовали, честно скажем, банальная лень и повышенная терпимость к беспорядку, попытки приобщиться к высокому пошивочно-закроечному мастерству оканчивались обычно плачевно и убыточно. Не выдерживали они столкновения с ужасающей врожденной бездарностью. Заштопать носок, стянуть стрелку на колготках или вышить рядок-другой кривеньких крестиков, обладающих неповторимой индивидуальностью, Ольге еще было под силу. Но скроить даже простенькую прямую юбку, следуя четким и понятным указаниям инструкции, или же собрать в одно целое детали выкройки из журнала «Бурда Моден» оказывалось свыше ее скудных талантов. Мысли же о том, чтобы уже готовую вещь каким-то образом распороть и сшить заново, подогнав по фигуре, приводили Ольгу в такой ужас, словно ей предстояло поупражняться в полостной хирургии на живом человеке.

Однако же делать было нечего (в обоих смыслах), и так же нечего было терять. Экспериментального материала — полный шкаф. Где-то в комоде, разыскивая вчера инструменты, Ольга натыкалась на швейные принадлежности. Времени имелось предостаточно, и что-то подсказывало, что терять его не придется даже на прием пищи, так как наместник наверняка о ней опять забыл за своими государственными делами. Вздумай он завести хомячка, бедное животное сдохло б с голоду через пару дней.

Ольга решительно выбрала из вороха платьев одно попроще, расстелила на кровати и задумалась. Остатки школьных знаний о геометрии позорно пасовали перед действительностью, исполненной неправильных кривых с невычисляемыми изгибами.