Я не робот 'Служу себе' - Сергей Валентинович Хабаров

меня так, будто я ребёнок. Вес, похоже, это существо просто не замечало. Что блин происходит?

— Повтори ещё раз.

— Что?

— Ну, как ты меня назвал.

— Папа?

— Мм-м-м-м, — Семён чуть ли не замурчал от удовольствия. — А можно ещё раз?

— Папа.

— М-м-м-м, — ситуация более чем странная, теперь Семён замурчал по настоящему. — Слушал бы и слушал.

— Да отпусти ты меня, — я вырвался из объятий Семёна, и отскочил на пару метров от него. — Что тут блин происходит, кто ты?! Ты не можешь быть моим отцом! Он был простым человеком, и умер восемь тысяч лет назад. Это было записано в исторических хрониках.

— Илья, уж тебе ли не знать, что он был кем угодно, но не простым человеком. А как минимум, гениальным учёным раз сумел наделить душой своего сына искусственный интеллект. И да, он действительно умер, но разве тот именуется отцом от кого произошёл ребёнок, а не тот, кто был рядом всю его жизнь?

— Что ты такое? Ты иллюзия?

Семён сделал шаг, но расстояние между нами сократилось до тридцати сантиметров. А потом дал мне пощёчину, от которой на моём шлеме остался отпечаток ладони. Для этого существа адамантий был не прочнее воска свечи.

— Ну и что думаешь? Иллюзия я, или нет?

— Уй-й-й, — застонал я, отстёгивая шлем, забрало заклинило. — Нет, не иллюзия. Но я догадываюсь кто ты.

— Да? Ну, удиви.

— Ты Тзинч.

— Ну. — Семён хмыкнул, — Можно и так сказать. Но мне больше нравится, если ты будешь называть меня Папой.

— С чего бы это? Мой настоящий отец мёртв.

— О-о-о, — Тзинч закатил глаза кверху, — Коперник был твоим отцом всего лишь семнадцать лет, а я прожил с тобой уже восемь тысяч. У меня больше прав называть тебя сыном, чем у твоего биологического отца.

— ЧТО? Это бред какой-то.

— Ничего это не бред. — Нахмурился Тзинч, — Вспомни получше, что тебе говорил Император. От кого он пытался предостеречь тебя?

— На своём пути я встречу четырёх демонов, предлагающих мне дары и чтобы уцелеть всем им я должен отказать.

— Ох, Анафема тот ещё проказник. — Заулыбался Тзинч, — Но ты, сын, сосредоточься и продолжай вспоминать.

Я с тоской посмотрел на валяющийся на полу бластер.

— Нет, нет, сынок, ты никуда отсюда не уйдёшь, пока мы не поговорим, — словно прочтя мои мысли, предупредил меня Тзинч. — И не пытайся сопротивляться, разговор с тобой — это моё законное право.

Хреново дело, разговаривать с полубезумным божком, да ещё и с родительским комплексом…

— Но, но, но, молодой человек, давайте по-вежливее. Вы же не хотите нарваться на наказания?

Да он в натуре мысли читает!

— Моё терпение не безгранично.

— На своём пути я должен был встретить Слаанеш, Нургла, Кхорна и Тзинча. Всех я повстречал и всем отказал. Ну, откажу. Тебя Тзинч, не хватает для полного комплекта.

— Молодец, просто молодец, — Семён чуть ли не с поцелуями ко мне полез. Но я отпрыгнул. — Вот только ты ошибаешься в последовательности. Я не последний, а первый. Наша встреча уже состоялась восемь тысяч лет назад. Видишь ли, это я был тем демоном, который почти съел твою душу.

— Э-э-э-э, — хотел бы я выразить свои мысли словами, но все они были матерные.

— Ну, не теряйся так, сын. Это очень хорошо, что Анафема вовремя меня остановил, я совсем не жалею.

— Вот срань, — всё же определился я с мыслями и присел на алтарь рядом с гримуаром.

— И что же ты приуныл Илья?

— Да, вот думаю, как унести отсюда ноги и сберечь всё то, что осталось от души.

— Далась тебе эта душа, она давно уже переварилась и стала частицей меня. — Тзинч присел рядом, — И это очень важная часть, можно сказать любимая. Давай я лучше расскажу, что тебя ждёт.

— Что агитировать будешь как твои предыдущие браться? — я задумался, — Интересно, если ты считаешь меня своим сыном, то они, должно быть, считают меня своим племянником.

— Ничего это не значит. Мы братья не по происхождению, а по стихии. Кстати, ты молодец, что решил служить не кому-то конкретно, а всем сразу.

— Я не буду никому служить. Я всем отказал, и тебе тоже откажу.

— О люди. Просто поразительное самомнение, тебе это никто не говорил?

— Кхорн.

— Да? Кхм, интересно.

Тзинч на секунду задумался, а потом улыбнулся.

— Но это не имеет значения, согласился ты или нет. От прикосновения хаоса невозможно уклониться, он как болезнь. Достаточно одного касания, чтобы вирус начал расти и развиваться в тебе. А мои братья, не переживай за них, они все как бабы. Ещё на Земле один поэт написал: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Да, отказавшись от их покровительства, ты потерял могущество, которое мог бы получить сразу, но выиграл в долговременной перспективе.

— Не вижу в чём тут выигрыш. Лучше бы вас вообще не было.

— Не говори так, сынок. Присмотрись к себе. Разве твои силы не возросли? Или после встречи с одним из нас, у тебя не открылся творческий дар? А может у тебя появилась странная удача, которая приводит тебя к успеху в любых делах, за какие бы ты не брался.

Я аж на месте подскочил.

— Это всё вы?

— Хаос любит тебя, сын, и это всё только начало. Я заметил твои перспективы ещё восемь тысяч лет назад и одарил тебя и твой народ щедро.

— Как?

— Знаниями, разумеется. То, что у меня в избытке. Некоторыми дарами ты пользуешься и сейчас. Кристаллы Нова, трансмутационная догма, устройство, сжимающее пространство, обучающая машина. Дальше продолжать?

— Не надо, — раскис я, понимая в какой борщ угодил. — Ты не будешь агитировать меня в услужение?

— Нет. Ты и так делаешь то, что мне желанно. Я устроил эту встречу, чтобы возвеличить тебя.

— Возвеличить?

— Да, Илья. Тебе давно пора подрасти и эта книга, — Тзинч похлопал по Гримуару, — мой подарок к твоему дню рождения. Она поможет тебе возвеличиться максимально безболезненно. Забери её и можешь идти со своей подругой куда пожелаешь.

— Так просто, и ты меня отпустишь?

— А зачем усложнять? Живи счастливо, Илья, и служи только себе.

Я с сомнением посмотрел на гримуар. Тот словно почувствовал, что говорят о нём, захлопнулся сам, а лицо с обложки снова улыбнулось мне и захихикало приятным девичьим смехом. Я потянул к нему руку, чтобы прикоснуться.

Но в какой-то момент мне показалось, что я сую руку в капкан.

— А что в ней?

— Мелочь. Всё что ты забыл за восемь тысяч лет, плюс кое-какие заклинания и ритуалы по колдовству.

— У меня ведь нет выбора?

Тзинч устало вздохнул. Похоже,