Око Мира - Роберт Джордан

В очередной раз меняясь местами с Мэтом, Ранд тихо поделился своими наблюдениями с другом, и тот кивнул.

— Я заметил его, — произнес Мэт негромко. — Кто он такой? Мне все время кажется, что я его знаю.

Та же мысль приходила в голову и Ранду, щекоча что-то в глубинах его памяти, но вытащить оттуда это что-то никак не удавалось. Тем не менее он был уверен, что этого лица он прежде никогда не видел.

Когда с начала выступления прошло, по прикидкам Ранда, часа два, он уложил флейту в футляр, а Мэт собрал свои пожитки. Не успели друзья и шагу ступить с низкой платформы, как к ним суетливо подбежал Хейк с искаженным от гнева и оттого еще более неприятным узким лицом.

— Пора перекусить, — заявил Ранд, опережая его, — и нам не хочется, чтобы наши вещи украли. Скажете вы повару или как? — Хейк, по-прежнему кипя от гнева, помедлил, безуспешно пытаясь отвести взгляд от того, что Ранд держал в руках. Как бы невзначай Ранд передвинул свои узлы так, чтобы положить руку на меч. — Или же можете попробовать выкинуть нас на улицу. — Он умышленно подчеркнул слово «попробовать», потом прибавил: — Нам еще предстоит выступать почти весь вечер. Нужно подкрепиться, иначе выступление не будет таким хорошим, чтобы эта толпа продолжала выкладывать денежки. Много ли, по-вашему, в этой зале останется народу, если мы свалимся с ног от голода?

Глаза Хейка обежали залу, полную людей, которые набивали его карманы деньгами, затем он повернулся и сунул голову в дверь, ведущую в глубину гостиницы.

— Накорми их! — гаркнул он. Обходя Ранда и Мэта, Хейк прорычал: — Не вздумайте заниматься едой весь вечер. Надеюсь, вы будете тут, пока не уйдет последний человек.

Некоторые посетители требовали музыканта и жонглера, и Хейк повернулся, чтобы утихомирить их. Одним из тех, кто беспокоился об артистах, был мужчина в бархатном плаще. Ранд жестом позвал за собой Мэта.

В кухню вела толстая дверь, и, не считая тех моментов, когда она открывалась, пропуская служанку, дождь, барабанящий по крыше, звучал в кухне громче, чем крики из общей залы. В просторной комнате было жарко и влажно от плит и печей, большую часть кухни занимал огромный стол, уставленный тарелками с готовыми блюдами и заваленный мясом, овощами и зеленью. Несколько прислуживающих девушек сидели, теснясь, на скамье рядом с задней дверью, растирая себе ноги и без умолку болтая, причем все вместе, с толстой поварихой, которая сопровождала свои слова взмахами поварешки, подчеркивая свои доводы. Все женщины подняли глаза на вошедших Ранда и Мэта, но разговор не прервался ни на миг, и ни одна не перестала растирать свои ноги.

— Пока есть возможность, нам нужно бы убраться отсюда, — тихо произнес Ранд, но Мэт замотал головой, его глаза жадно пожирали две тарелки, в которые повариха положила Говядину и картошку с горохом. Она едва взглянула на юношей, продолжая нескончаемый разговор с другими женщинами.

Повариха локтями распихала блюда на столе и на освободившееся место поставила тарелки, положив к ним вилки.

— Времени еще будет предостаточно после того, как поедим. — Мэт ужом скользнул на скамью и принялся орудовать вилкой, словно совком.

Ранд вздохнул, но от Мэта не отставал. С прошлого вечера ему повезло съесть лишь одну хлебную горбушку. В брюхе у него было так же пусто, как в суме у нищего, а запахи готовящейся еды вовсе не помогали заглушить голод. Он торопливо набивал рот, хотя, прежде чем он успел умять половину своей тарелки, Мэт уже получил от поварихи свою, наполненную дымящимся варевом заново.

У Ранда и в мыслях не было прислушиваться к болтовне женщин, но некоторые долетевшие слова крайне заинтересовали его.

— Для меня этак звучит дико.

— Дико или нет, но это то, что я слыхала. Он побывал в половине гостиниц в городке, прежде чем сюда пришел, и выходил, не сказав ни единого слова, даже из «Королевской гостиницы». Как будто и дождь-то не лил.

— Может, он решил, что эта — самая удобная.

Это предположение вызвало взрыв смеха.

— Я знаю, что добрался он до Четырех Королей, когда уже наступила ночь, а лошади его так дышали, будто их гнали во всю мочь.

— Откуда он взялся тогда, раз ночь застигла его в дороге? Никто, кроме дурака или сумасшедшего, не путешествует как вздумается и не рассчитывает свою поездку так глупо.

— Ладно, может, он и дурак, но дурак богатый. Знаю, у него даже есть другая коляска — для слуг и багажа. Денежки у него водятся, попомните мои слова. Видели, какой на нем плащ? Я не прочь, чтоб и у меня был такой.

— На мой вкус, он немного полноват, но я всегда говорила, что мужчина не бывает слишком толст, если у него кошель от золота толст.

Девушки захихикали пуще прежнего, а повариха захохотала во все горло, запрокинув голову.

Ранд уронил вилку на тарелку. Мысль, которая ему совсем не нравилась, билась у него в голове.

— Я вернусь через минуту, — сказал он. Мэт едва кивнул, засовывая в рот картофелину.

Вставая, Ранд подхватил меч и плащ, — а по пути к задней двери застегнул пряжку ремня на поясе. Никто не обратил на него внимания.

Дождь лил как из ведра. Ранд набросил на плечи плащ и надвинул капюшон на голову. Рысцой он перебежал через двор конюшни, придерживая полы плаща. Все скрывалось за завесой воды, лишь иногда вспыхивала молния, но он нашел, что искал. Лошади были уведены в стойла, но две покрытые черным лаком коляски влажно блестели у конюшни. Прогрохотал гром, зигзаг молнии вызмеился над гостиницей. В мгновенной вспышке Ранд разглядел имя, выведенное золотыми буквами на дверях экипажа. Ховал Год.

Не замечая секущего дождя. Ранд стоял, уставившись на невидимую теперь надпись. Он припомнил, где в последний раз ему попадались на глаза черные лакированные экипажи с именами владельцев на дверцах и холеные люди в подбитых шелком бархатных плащах и в бархатных же туфлях. Беломостье. У купца из Беломостья вполне могла быть уважительная причина, чтобы направляться в Кэймлин. Причина, по которой он перебывал в половине гостиниц, городка, прежде чем выбрал ту, в которой оказался ты? Причина, из-за которой он смотрит на тебя так, словно нашел то, что искал?

Ранда прошибла дрожь, и он вдруг почувствовал, как катятся по спине капли дождя. Плащ был из плотной шерсти, но не годился для прогулок под таким ливнем. Ранд поспешил обратно в гостиницу, шлепая по растущим лужам. Когда он шагнул в дверь, проход загородил Джак.

— Так-так-так. Один, на улице, в темноте. В темноте опасно, малыш.

Мокрые от дождя волосы Ранда прилипли ко лбу. Кроме него и Джака, на конном дворе никого не было. Юноша подумал: а не захотелось ли Хейку получить меч и флейту уже сейчас, и не решил ли он из алчности отказаться от завлечения народа в свою гостиницу?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});