История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

На протяжении всего XVIII столетия имел место рост численности немусульманского населения империи, сумевшего приобрести экстерриториальные привилегии, предоставленные благодаря капитуляциям, которые получили жившие и работавшие в империи дипломаты и купцы дружественных иностранных государств. И это несмотря на то, что по условиям подписанных в конце семнадцатого века соглашений о капитуляциях единственными османскими подданными, имевшими право на особый статус, включавший в себя освобождение от оплаты налогов и прочих обязательств, навязанных государством, были переводчики, которые обслуживали иностранные консульства и посольства. Постепенно под иностранную защиту стали попадать и другие османские подданные, работавшие на зарубежные государства, причем, как правило, это были немусульмане. Поскольку такая работа требовала наличия лингвистических способностей, лишь немногие мусульмане имели возможность ее получить. Наиболее глубокие исследования на эту тему были сделаны в отношении ситуации, имевшей место в Сирии и особенно в Алеппо. Сначала находившиеся там британцы действовали крайне осторожно, зато французы, которые понимали, какие преимущества можно извлечь из системы капитуляций, действуя уже привычным для них образом, предложили свое покровительство множеству османских православных, которые переходили в католичество, начиная с первых десятилетий XVII века. Когда положение империи ухудшалось, злоупотребления раздачей привилегий усиливались.

Трудно с точностью определить количество османских подданных, воспользовавшихся случаем попасть под защиту иностранных государств, но статистика указывает на то, что, похоже, имела место значительная потеря доверия к империи со стороны ее немусульманских подданных. Так, например, известно, что к исходу XVIII столетия под защитой Австрии находились 260 000 жителей Молдавии и Валахии. Возможно, не является преувеличением и цифра 120 000 человек, по некоторым оценкам, соответствующая количеству османских греков, которые к 1808 году уже извлекали пользу из того, что оказались под защитой России. Теми, кто стремился перейти под защиту иностранных государств, обычно были выходцы из высших слоев общества: дело было не только в том, что государство лишалось доходов от налогов, которые они прежде платили, но и в том, что они пользовались благосклонным вниманием иностранных дипломатов, подвергавших сомнению их преданность султану. Селим III и Махмуд II прекрасно знали об этой проблеме, и каждый из них вводил меры, направленные на то, чтобы ограничить численность иностранных протеже. Начиная с XVIII столетия османские мусульмане перестали занимать доминирующее положение в торговле империи. В то время торговля с Востоком пришла в упадок, а торговля с Западом набирала обороты, поскольку османские немусульмане становились неотъемлемой частью обширных дипломатических и торговых сетей того времени, а особенно те из них, кто находился под иностранной защитой. Им было легче выехать из империи и жить в любом другом месте. И многие из них так и делали.

Таким образом, в XIX веке мусульмане занимали относительно слабые позиции в сфере экономики по сравнению с немусульманами, которые могли получать значительные доходы от международной торговли или от предоставления посреднических услуг в тех сферах, где соприкасались коммерческие интересы западных держав и Османской империи. Однако когда речь шла о политике, то немусульмане, как и прежде, имели меньше шансов на успех, чем мусульмане. Впрочем, и эта сфера деятельности была открыта для любого, кто принял ислам и тем самым получил к ней доступ, хотя и здесь были свои исключения. Обе группы были разочарованы — мусульмане тем, что их контроль над внутренней торговлей так и не смог принести им того благосостояния, которого немусульмане добились благодаря своим связям в сфере международной торговли, а немусульмане тем, что их исключили из реальной власти и лишили возможности реализовать свои политические амбиции, которые стимулировал коммерческий успех. Подобная «специализация» вбивала клин во взаимоотношения между мусульманами и немусульманами, что только усиливало различия, выраженные в том подчиненном положении, которое традиционно отводилось немусульманам в мусульманском государстве.

Реформы танзимат явно способствовали еще большему разрыву между мусульманами и немусульманами и только усилили недовольство обеих групп. Немусульманам не составляло большого труда представить себе, что они могли бы стать богаче за пределами османского государства, а готовность иностранных держав выступить в их защиту сделала эту мечту вполне осуществимой. Вопреки намерениям реформаторов меры, направленные на создание «хорошего государственного управления», в некоторых отношениях оказались контрпродуктивными, потому что предоставление провинциям определенной автономии мешало централизации, которую пытался навязать Махмуд II, а регионы, в которых преобладало немусульманское население, получали дополнительный повод надеяться на то, что в будущем они будут существовать в ином качестве. Пример Греции продемонстрировал, что такие надежды могут стать реальностью.

Государственные деятели того времени знали о тяжелых проблемах которые так и не были решены реформами танзимат, но предложенные ими решения оказались недостаточными. Вот на что обратил внимание Али-паша в своем политическом завещании, которое он написал для султана Абдул-Азиза:

Неравные привилегии, которыми пользуются различные общины, являются результатом их неравных обязанностей. Это вызывает серьезное беспокойство. Почти все мусульмане находятся на государственной службе. Другие люди посвящают себя профессиям, которые приносят им богатство. Таким образом, последние устанавливают свое действенное и губительное превосходство над мусульманскими подданными Вашего Величества. К тому же [только мусульмане служат в армии]. В таких обстоятельствах мусульманское население, которое уменьшается с пугающей скоростью, быстро будет поглощено и станет не более, чем крошечным меньшинством, слабеющим с каждым днем… На что может быть годен человек, который возвращается в свою деревню после того, как провел лучшие годы жизни в армейских казармах или лагерях?

…Мусульмане должны, как это делают христиане, посвятить себя [коммерческому] сельскому хозяйству, торговле, промышленности и ремеслам. Труд — это единственный товар длительного пользования. Давайте сами приступим к работе, Ваше Величество, для нас это единственный способ себя обезопасить. Еще есть время освободить мусульманское население от обязанностей, которые приносят пользу христианам… Пусть количество христиан, ставших солдатами, офицерами и государственными чиновниками, будет пропорционально их численности.

Вскоре появились явные подтверждения того, что неравный призыв на воинскую службу и насаждение западных представлений о частной собственности с помощью принятого в 1858 году земельного права оказывают вредное воздействие. Так, согласно британским источникам, в 60-е годы XIX столетия мусульмане уступали свою землю христианам, у которых были деньги, чтобы ее купить. И, кроме того, во время войны эти мусульмане находились на фронте, а не отсиживались дома.

В отличие от европейских монархов, османские султаны никогда не уезжали далеко от столицы империи, за исключением тех случаев, когда они возглавляли армию. В 1863 году, вскоре после того, как сын Ибрагим-паши Исмаил пришел к власти в качестве наследственного губернатора Египта, султан Абдул-Азиз посетил эту провинцию в тот период, когда она находилась в состоянии мира, с намерением убедить Исмаила умерить свои амбиции. Но это мало что изменило: уже через три года Исмаил добился издания указа, разрешавшего наследование должности, которую он занимал, по праву первородства, причем именно по его линии, тем самым заменив преобладавший до этого момента принцип наследования по старшинству. Кроме того, он добился и еще одной уступки, которая оставалась недостижимой для Мехмеда Али и Ибрагим-паши. Он получил право заключать договоры на свой страх и риск и брать ссуды. Его новый титул, хедив, свидетельствовал о его возвышенном положении, которое превосходило положение губернаторов других провинций империи. Хедив Исмаил оказался ревностным защитником начатого Мехмедом Али эксперимента по движению в направлении независимости и, подобно своему деду, продолжал упорное соперничество со своим монархом. Абдул-Азиз явно находился под влиянием своего визита в Египет, потому что, вернувшись домой, он украсил свой новый дворец в Бейлербеи, на берегу Босфора, рисунками в эклектическом стиле на мавританские, восточные и псевдомамлюкские мотивы. Нечто подобное он, должно быть, видел в Каире. Это было полной противоположностью беспредельному унынию дворца его брата в Долмабахче. Североафриканское влияние прослеживалось и в убранстве дворца Чыраган, строительство которого было завершено в 1871 году.