Проклятие демона - Роберт Сальваторе

Джилсепони пришпорила Дара, одновременно пытаясь понять, из какой части города доносятся эти звуки. Ее удивило отсутствие караульных на городской стене. Ворота были закрыты, но их никто не охранял.

— Откройте! — крикнула она, останавливая коня. — Откройте! Это Джилсепони!

Ответа не было.

Это могло означать только одно: люди штурмуют стены монастыря Сент-Прешес. Отсутствие стражи у городских ворот целиком подтверждало слова Шамуса о том, что войска герцога Тетрафеля готовятся к бунту.

— Тебе придется поискать какой-нибудь другой въезд. Но будь предельно осторожна, — сказала она подъехавшей Дейнси.

Джилсепони опустила руку в мешочек с самоцветами, чтобы достать оттуда несколько камней. Затем она сосредоточилась на Даре и стала передавать коню свои мысли, прося его пуститься галопом.

Она отъехала на некоторое расстояние от городской стены, затем Дар поскакал во весь опор. Это действительно был летящий галоп; приблизившись к стене, конь ничуть не замедлил свой бег, полностью доверяя всаднице. Джилсепони передала свою энергию малахиту, потом сдавила ногами конские бока, заставив Дара прыгнуть. Словно невесомое перышко, он взметнулся вверх и действительно полетел.

Они приземлились с другой стороны стены, но Джилсепони все так же передавала свою энергию магии камня. Это позволяло Дару скакать, не касаясь копытами земли, а самой Джилсепони давало удобный обзор. Она решила, что именно такой — летящей над землей — она и появится на поле сражения.

Но как управлять конем? И как сохранить скорость, если сильные ноги Дара не касаются земли?

Она знала ответ, как и то, что он пришел от Эвелина. Джилсепони достала из мешочка другой камень — магнетит. Теперь она пробуждала магическую энергию этого камня, одновременно пытаясь разглядеть происходящее у стен Сент-Прешес. Она сосредоточила свое внимание на монастыре, точнее — на громадном колоколе, висевшем на центральной башне. Благодаря магнетиту Джилсепони ощущала металл колокола. Если бы она применяла камень привычным образом, то передала бы притяжение колокола самоцвету, наполнила бы камень энергией, которая затем, словно ядро катапульты, только несравненно быстрее, понеслась бы в нужном направлении. Но на этот раз Джилсепони использовала силу притяжения, чтобы соединить камень и колокол незримым мостом. И они с Даром, почти невесомые, неслись по этому мосту прямо к монастырской башне.

От чудовищного зрелища происходящего ей на какой-то миг захотелось развернуть коня и поскакать обратно на север… Возле монастырской стены теснилась обезумевшая, дикая толпа. Люди карабкались по приставным лестницам, чтобы затем рухнуть вместе с ними и разбиться насмерть. Монахов, которых удавалось стащить с парапета, разрывали на куски. Гремели рукотворные молнии, свистели стрелы луков и арбалетов. Число погибших затмевало собой число унесенных розовой чумой!

Джилсепони достала третий камень. Гнев, охвативший ее, только придал ей силы. Сейчас она находилась в состоянии предельной магической сосредоточенности. Малахит позволял ей и Дару лететь над землей, магнетит вел прямо к монастырю. Теперь Джилсепони окружила себя и коня бело-голубым сиянием — защитным покровом, который давал серпентин.

Она оказалась над самым полем сражения и, чтобы замедлить движение, изменила энергию магнетита, резко снизившись на некотором отдалении от толпы. Ее появление прошло почти незаметно, поскольку все вокруг были охвачены азартом штурма.

Но вскоре все и каждый узнали о прибытии Джилсепони! Ее сила перетекла в рубин, и у самых ног наступавших разорвался громадный огненный шар, заставив стены монастыря задрожать так, как не смог бы заставить никакой таран. Вторую молнию Джилсепони направила на колокольню, и над городом гулко ударил колокол.

Лучники герцога Тетрафеля нацелили на нее свои луки, но ни у кого не хватило смелости выстрелить. Монахи Сент-Прешес благоговейно взирали на столь хорошо знакомую им всадницу, понимая, что к ним наконец пришло спасение.

Джилсепони и Дар опустились на площадь. Конь заржал и ударил по земле копытами.

— Что означает все это безумие? — грозно спросила Джилсепони, и вокруг стало так тихо, что ее голос был отчетливо слышен повсюду.

— Разве вам недостаточно чумы, если вы убиваете друг друга? Какая глупость обуяла вас, опустившихся до нравов гоблинов и поври?

Люди спешили скрыться от ее пронизывающего взгляда: одни втягивали головы в плечи, другие в страхе падали на колени.

— Это они повинны! — крикнул какой-то брат Покаяния, махнув рукой в сторону монастырской стены.

— Молчать! — загремела Джилсепони.

Она подняла руку, сжимавшую самоцветы.

Брат Покаяния поспешно ретировался.

Зато другой брат Покаяния ничуть не испугался и медленными шагами направился к Джилсепони. Таким же медленным движением он откинул с лица капюшон.

— Это они повинны, — с ледяным спокойствием произнес он.

Джилсепони пришлось схватиться за поводья, чтобы не вывалиться из седла. Да, она узнала этого человека. Ее обожгло болью воспоминаний, сменившейся величайшей ненавистью. Она узнала этого человека, безошибочно узнала, несмотря на его длинные волосы и бороду. Ей вдруг показалось, что их с Маркало Де’Уннеро обоих вновь перенесли в Чейзвинд Мэнор, в тот судьбоносный день.

— Они следуют путем демона, — добавил Де’Уннеро, продолжая приближаться.

— Они следуют путем Эвелина, — возразила Джилсепони.

Де’Уннеро улыбнулся и пожал плечами, словно она согласилась с его мнением.

Джилсепони оторвала взгляд от Де’Уннеро.

— Слушайте меня все! — крикнула она. — Эвелин был вашим спасителем во времена Бестесбулзибара. Сейчас он вновь становится вашим спасителем!

— Деяния Эвелина обернулись для нас чумой, — заявил самозваный брат Истины.

Площадь снова заполнил гул голосов, но Джилсепони не обратила на них внимания. Она следила за приближавшимся Де’Уннеро. Нет, люди не станут слушать ее, пока рядом находится этот божок, опровергающий каждое ее слово.

Но сейчас Джилсепони вовсе не волновало внимание толпы. Ее вдруг перестало занимать происходящее вокруг: и битва, и страдания людей. В эту самую минуту Джилсепони занимал только человек в черной сутане с красным капюшоном, который медленно подходил к ней. Чудовище, повинное в гибели ее дорогого Элбрайна! Она спрыгнула с коня и убрала все самоцветы, кроме одного. Другой рукой она выхватила из ножен меч.

Де’Уннеро продолжал улыбаться, но двигаться стал медленнее.

— Эвелин — лжец, — сказал он.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});