Империя тысячи солнц. Том 2 - Шервуд Смит

Она кивнула.

— Барродах уверял, что вы использовали какое-то секретное панархистское оружие, — улыбнулся Анарис. — Известно ли тебе, что он дал пирожной атаке Брендона такое же объяснение?

— Что с ним, собственно, стряслось тогда? — усмехнулась она.

— Джессериан нашел его в глубоком обмороке. Видимо, один из роботов-официантов залепил ему прямо в голову особенно ядовитым пирогом.

Не сомневаясь, что у Анариса есть причина — и скорее всего неблаговидная — поделиться с ней этими сведениями, она все-таки с большим удовольствием представила себе смятение Барродаха, даже не пытаясь это удовольствие скрыть.

Анарис нажал на кнопку вызова.

— Я, пожалуй, не стану его разуверять. Он способен перестрелять всю твою команду, а тебя держать на транквилизаторах за исключением тех периодов, когда ты требуешься Лисантеру.

Не желая, чтобы он принял ее молчание за благодарность, она сказала:

— Видимо, есть еще какая-то причина, кроме досаждения Барродаху, чтобы оставлять нас на свободе?

— Так веселее, — ответил он.

Дверь, чмокнув, открылась, и в комнату с поклоном вошел Моррийон. Анарис, лениво махнув рукой, отпустил обоих. Моррийон снова поклонился, и Вийя вышла, сопровождаемая язвительным смехом Анариса.

* * *

Моррийон уныло оглядел баррикаду, которую нагородил под саркастическим наблюдением Анариса, — тот, поджав ноги, сидел на кровати.

— Раньше времени он не начнет, — сказал наследник, впившись в Моррийона темным взглядом. Дираж'у, извивающийся в его сильных пальцах, застыл. Бори опустил глаза на свой блокнот. Он не любил смотреть, как Анарис плетет проклятия под действием наркотиков, которые принимал в преддверии очередного темпатического сеанса в Палате Хроноса.

Его кривая улыбка беспокоила Моррийона еще больше, чем мысли о подвохе, который может устроить им Барродах. Наркотики ничуть не помогали против странных настроений, все чаще накатывающих на Анариса. Можно было подумать, что эти настроения берутся из совсем другой части его характера. Моррийон вспомнил тот первый раз, когда он присутствовал при проявлении хорейских способностей своего господина: одним из видений, потревоженных телекинезом Анариса, был образ Геласаара. Неудивительно, что Анарис так интересуется должарской темпаткой — она такой же гибрид, как и он.

— Одно остается неясным, — сказал Анарис. — Я не продемонстрировал телекинез в причальном отсеке, когда Норио произвел свою попытку.

— Вы думаете, это потому, что двое... хореян сошлись вместе? — осторожно спросил Моррийон.

Невыносимо долгое время Анарис молча смотрел на него. Моррийон проглотил слюну. Единственный способ это проверить заключается для Анариса в том, чтобы отправиться в Палату Хроноса во время эксперимента. Не этих ли слов ждет от него наследник?

Блокнот загудел, выручив Моррийона.

— Последняя инъекция, господин, — извиняющимся тоном сказал бори.

Анарис все так же молча взял шприц, прижал его к локтевой выемке и бросил Моррийону. Бори аккуратно убрал шприц и запер. Анарис улегся, глядя в потолок, а Моррийон укрылся в своем импровизированном бункере. Глядя в щель между двумя картотечными шкафами, он ждал критического момента. «Хоть какая-то польза будет от этих картотек», — подумал он, несмотря на страх. Для Анариса они никакого интереса не представляют — вся информация, содержащаяся в них, дублируется в блокноте Моррийона.

Сейчас на экране блокнота шел отсчет. Барродах мог бы это отследить, если бы направил достаточно компьютерных мощностей на расшифровку, но без ведома Моррийона он этого сделать не сможет. Сам Барродах, со своей стороны, не может быть уверен, что его подчиненные не захотят влезть в его блокнот, поэтому для сохранения секретности ему необходимы твердые копии. «Он скоро утонет в бумажках», — с улыбкой подумал Моррийон.

На экране уже мелькали однозначные числа, и это прогнало из его головы все прочие мысли.

Но и после нуля некоторое время ничего не происходило — только тихо, почти подсознательно дрогнула станция. Анарис на это не отреагировал. Моррийон даже усомнился, что почувствовал толчок на самом деле, но тут замигал свет, и стало вдруг трудно дышать. Станция содрогнулась, испустив протяжный стон, и плотный ковер под кроватью заколыхался, как хищное морское животное, пробуждающееся от долгого сна.

Все остальное, к недоумению Моррийона, осталось на месте. Если равняться на предпоследнюю попытку Норио, сейчас по комнате должен был кружить вихрь мелких предметов — Моррийон отнюдь не был уверен, что замки продержатся долго. А между тем...

У него стиснуло горло, когда он заметил, что между Анарисом и кроватью образовался просвет шириной в ладонь. Тело Анариса, оставаясь спокойным, постепенно принимало положение, свойственное спящему человеку во время невесомости. Медленно вращаясь сразу в двух измерениях, оно наконец повисло лицом вниз под прямым углом к кровати.

Моррийон оцепенел — ужас тикал в нем, как бомба с часовым механизмом. Если он хоть на секунду утратит контроль, она рванет, и его рассудок разлетится на куски. Поэтому он не испытал больше никаких эмоций, увидев, как на стене рядом с головой Анариса вздулся пузырь.

Бори заставил себя подняться на слабые, как будто вареные, ноги. Блокнот праздно болтался у него на поясе. Он вышел из своего укрытия, и очередной спазм станции повалил его на колени. На мгновение он ощутил влияние какой-то злой воли — затем пузырь с громким чмоканьем раскрылся и втянул в себя Анариса.

В отверстие пролезла только голова — плечи застряли. Вокруг шеи сомкнулись наросты наподобие губ, и тело Анариса обмякло.

Моррийон завопил от ужаса, решив, что Анарис лишился головы, но, взгромоздившись на ноги, увидел, что тот болтается, как повешенный. Бори обвел комнату безумным взором и заметил, что пузырь имеет форму неправильного эллипса, такую же, как двери.

Моррийон проклинал решение Анариса не держать в своих комнатах оружия; уж лучше обострить немного политическую обстановку, чем быть задушенным мерзким изобретением чуждой цивилизации. Порывшись в рукаве своего господина, бори нащупал пешах. Прикосновение к ритуальному кинжалу нобля у Детей Дола каралось смертью, но Моррийон был уже по ту сторону страха. Бросившись к двери, он перерезал крепления, удерживающие кабель открывающего механизма, и выковырнул прибор из порога. Вытянув кабель на нужную длину, он наставил открыватель на фокус эллипса, где полагалось быть «замочной скважине», и, нашарив блокнот другой рукой, нажал на отпирающую клавишу.

Радиоактивное копье, сверкнув в воздухе, пронзило пузырь — тот звучно лопнул, и тело наследника сползло на пол. Лицо у него побагровело, но Моррийон, подбежав к нему, услышал звук его шумного дыхания.

Что это было — телекинез, обернувшийся против Анариса, или сама станция? Оба варианта были неутешительны. Внезапно ноги под Моррийоном снова подкосились, и он повалился рядом со своим господином, словно под гнетом той опасной неизвестности, которая ждала его в будущем.

* * *

Жаим выложил карты на стол и деланно скучающим голосом объявил свои очки. Локри напротив него издал недовольный возглас и вопросительно посмотрел на Иварда, сидящего с ногами на койке. Тот кивнул, закрыл глаза и уронил голову на руки.

Серебристые глаза Локри обратились к Жаиму и Седри Тетрис, стоявшей рядом с пультом. Седри слегка кивнула, Жаим тоже дал понять, что готов, и Локри завопил:

— Не стану я больше с тобой играть, говнюк слизистый! Да и никто не станет!

Он бросился на Жаима, и они сцепились, стараясь повалить как можно больше мебели. Седри внесла свой вклад, швырнув на пол поближе к датчику пару книг.

Как раз в этот момент станция вздрогнула, испустив почти инфразвуковой стон, и комната ощутимо заколебалась. Марим в своем углу перестала дуться — что она делала с тех пор, как Лар заставил ее покинуть рекреационную раньше времени — и, подавляя смех, запустила в пульт чьими-то башмаками. Один башмак попал в Седри, но она, поглощенная своим делом, не обратила на это внимание.

Драка была идеей Седри — пусть слухачи Барродаха думают, что рифтерам не до манипуляций с пультом и что местный узел вышел из строя вследствие повышенной активности станции.

Еще несколько секунд — и Седри отодвинулась от пульта, громко объявив:

— Порядок.

Жаим повалился на стул с облегчением вопреки продолжающемуся катаклизму. Локри, напряженный и встревоженный, плюхнулся на другой стул.

Стены прогибались, и по ним бежала рябь. Все существо Жаима вопило об опасности, хотя Вийя с Ивардом утверждали, что сейсмическая активность станции при попытках ее включить серьезной угрозы не представляет. Стараясь успокоиться, он стал смотреть на Иварда, который так и сидел у себя на койке, равнодушный ко всему окружающему. Худощавое молодое лицо выражало глубокую сосредоточенность, но страха Жаим на нем не видел.