Кожаный Чулок. Большой сборник - Фенимор Купер

— Что же делать с этими бессловесными тварями? — пробурчал Соколиный Глаз, явно взявший на себя единоличное руководство всеми дальнейшими маневрами.— Прирезать их и бросить в реку — значит потерять время; оставить здесь—значит дать понять мингам, что хозяева лошадей где-то неподалеку.

— В таком случае бросим поводья, пусть себе уходят в лес,— рискнул предложить Хейуорд.

— Нет, лучше собьем дикарей с толку: пускай думают, что им надо бежать за нами вдогонку. Именно так! Это ослепит их глаза, которые видят даже ночью... Тс-с! Чингачгук, что это там в кустах?

— Жеребенок.

— Вот его придется прикончить,— решил разведчик и протянул руку, пытаясь схватить проворное животное за гриву, но жеребенок отскочил в сторону.— Ункас, пусти стрелу!

— Постойте! — громко вскричал владелец приговоренного к смерти жеребенка, не считаясь с тем, что остальные говорят шепотом.— Пощадите жеребенка моей Мириам! Это красивый отпрыск верной лошади, и от него никому нет вреда.

— Когда человек борется за жизнь, дарованную ему богом, даже собственных своих собратьев он жалеет не больше, чем зверей в лесу,— угрюмо оборвал его разведчик.— Еще одно слово, и я оставлю вас в руках макуасов. Не промахнись, Ункас! На вторую стрелу у нас уже нет времени.

Его глухой угрожающий голос еще не смолк, как раненый жеребенок сперва встал на дыбы, потом рухнул на колени. Чингачгук молниеносно полоснул его ножом по горлу, столкнул в реку свою бьющуюся в агонии жертву, и животное заскользило вниз по течению, шумно втягивая воздух в последней борьбе за жизнь. Этот поступок, по видимости жестокий, но продиктованный крайней необходимостью, был истолкован всеми как предвестие серьезной опасности, а спокойная, но неколебимая решительность действующих лиц этой сцены еще более усугубила мрачные предчувствия путников. Сестры вздрогнули и прижались друг к другу, а Хейуорд непроизвольно сжал в руке один из своих пистолетов, только что вытащенных им из кобур, и встал между девушками и лесом, стена которого была теперь, словно непроницаемым покровом, окутана густой тенью.

Тем временем индейцы, схватив под уздцы испуганных, упирающихся лошадей, свели их в реку.

Пройдя несколько шагов, они повернули, и вскоре их скрыл от глаз нависший над водой берег; под его прикрытием краснокожие двинулись вверх по течению. Между тем разведчик отыскал тайник под низкими кустами, ветви которых, колеблемые течением, касались воды, вывел оттуда пирогу из березовой коры и знаком предложил девушкам садиться. Они беспрекословно повиновались, хотя то и дело боязливо и тревожно всматривались в сгущающийся мрак, который, словно темная ограда, встал теперь по беретам потока.

Как только Алиса и Кора уселись, разведчик велел Хейуорду войти в воду и поддерживать утлый челн с одного борта, а сам взялся за другой и повел суденышко против течения. Хозяин погибшего жеребенка удрученно последовал за ними. Так они прошли несколько десятков сажен в безмолвии, нарушаемом лишь журчаньем весело игравшей вокруг них воды да тихими всплесками ее под их шагами. Управлять пирогой Хейуорд предоставил разведчику, который то подводил ее к берегу, то вновь отделился от него, лавируя между торчащими из волн камнями и избегая глубоких мест с ловкостью, доказывавшей, что путь хорошо ему знаком. По временам он останавливался и в полной, но словно живой тишине, которой придавал особую выразительность глухом, но все нараставший шум водопада, напряженно вслушивался в каждый звук, возникавший в спящем лесу. Удостоверившись, что все по-прежнему безмолвно и что даже его многоопытный слух не в состоянии уловить признаков приближения врага, он все так же медленно и осмотрительно продолжал двигаться вперед. Наконец они добрались до места, где настороженный взгляд Хейуорда упал на какую-то массу, черневшую там, где высокий берег отбрасывал на воду особенно густую тень. Не зная, продолжать ему путь или задержаться, офицер указал спутнику на препятствие.

— Да, — спокойно промолвил разведчик, — мои друзья-могикане со свойственным индейцам здравым смыслом спрятали тут лошадей. Следов на воде не остается, а в такой кромешной тьме даже сова ничего не разглядит.

Скоро весь отряд вновь оказался в сборе, и разведчик вместе с новыми своими товарищами устроил военный совет, на котором путники, чья судьба зависела теперь от честности и находчивости незнакомых им лесных жителей, получили возможность более основательно разобраться в своем положении.

Река была зажата между высокими крутыми скалами, одна из которых нависала как раз над тем местом, где остановилась пирога. На скалах этих, в свой черед, росли огромные деревья, словно повисшие над бездной и ежеминутно готовые рухнуть в нее. Казалось, поток течет в глубокой и узкой теснине. Под причудливо изогнутыми ветвями и косматыми верхушками деревьев, которые то тут, то там смутно вырисовывались на фоне звездного неба, царил непроглядный мрак. Позади путников река делала излучину, закрывая горизонт все тою же темной стеной деревьев, а впереди и, по-видимому, совсем невдалеке вода словно вздымалась к небесам и ниспадала затем в расщелины, наполняя вечерний воздух глухим гулом. Это место было словно создано для уединения, и, любуясь романтической, хотя и мрачной красотой пейзажа, сестры исполнились успокоительным чувством безопасности. Однако им недолго пришлось наслаждаться очарованием, которое ночь придавала дикой местности,— проводники их засуетились, и это вернуло девушек к горестному сознанию своего бедственного положения.

Лошади были привязаны к редким кустам, росшим в расщелинах скал; здесь, стоя в воде, животным предстояло провести ночь. Разведчик велел Хейуорду и его обескураженным спутникам занять места на носу пироги, сам же встал на корме так твердо и прямо, словно плыл на судне из куда более прочного материала. Индейцы осторожно вернулись на прежнее место, а Соколиный Глаз, упершись шестом в скалу, мощным толчком направил свой утлый челн на самую середину бурного потока. За этим последовало несколько долгих минут ожесточенной борьбы между легкой пирогой и быстрым течением, исход которой не раз представлялся сомнительным. Не решаясь пошевелиться и даже вздохнуть поглубже, чтобы не опрокинуть хрупкое суденышко и не отдать его во власть яростной стихии, пассажиры с лихорадочным волнением взирали на кипящие волны. Десятки раз им казалось, что их затянет в водоворот, но умелая рука кормчего неизменно выравнивала ход пироги, и глазам их представали лишь беспорядочные массы разбушевавшихся вод — так быстро неслась по ним лодка. Долгая, отчаянная и, как уже чудилось девушкам, безнадежная борьба завершилась благополучно. В ту минуту, когда Алиса, решив, что сейчас их затянет в водоворот у подножия водопада, зажмурила глаза, пирога причалила к скале, чье плоское основание едва выдавалось над уровнем воды.