Беспощадная истина - Майк Тайсон

«Но откуда, черт побери, он знает, что я употребляю наркотики?» – подумал я. Однако если ты их употребляешь, то каждый, кто также делает это, знает, что ты их употребляешь. Мы полагаем, что нас никто не видит, но мы прозрачнее, чем считаем.

Я понял, что собрания за закрытыми дверьми – это не мое. И я стал ходить где-то четыре раза в день на обычные собрания. Парни, которые проходили закрытые программы реабилитации, относились к числу элиты, поэтому у них была их собственная программа. Мне же было необходимо пройти программу Билла[326]. Я должен был проходить ее вместе со всеми остальными обычными пациентами.

Я обязан Мэрилин за то, что она ввела меня в мир пытающихся реабилитироваться. Этот долг я вряд ли когда-нибудь смогу отдать. Она ввела меня в мир, который завораживает и восхищает. Думаете, самое крепкое братство в мире у копов? Или у гангстеров? Все это ничто по сравнению с миром тех, кто реабилитируется. Он включает в себя федеральных судей, судейских чиновников, приставов, прокуроров. Будьте осторожны, пытаясь подшутить над реабилитирующимся от алкогольной или наркотической зависимости, потому что это одна большая мощная семья. И никогда не стоит недооценивать силу мира пытающихся реабилитироваться, иначе вы окажетесь в числе проигравших. Люди, принадлежащие этому миру, имеют доступ ко всем, включая президента.

Это достаточно разношерстная команда. Я встречал среди них бывших «Ангелов ада»[327], прежних бандитов, странных ребят, единственная цель в жизни которых состояла в том, чтобы заставить людей перестать пить и употреблять наркотики. Вы понимаете меня? Некоторые из этих парней провели в тюрьме большую часть своей жизни, а теперь их цель в жизни – это спасти как можно больше других людей, заставить их жить нормальной жизнью, преодолевать свои страхи трезвыми. Это особые люди, и Мэрилин в их числе. Это люди другой породы. Весь накопленный мной опыт по запугиванию своих соперников – фигня, применительно к ним он не работает. Эти люди, посещающие собрания анонимных алкоголиков и наркоманов, не боятся никого: ни жестоких убийц с ножевыми шрамами на лице, ни отпетых бандюг. Заставить бояться наркомана почти невозможно. Даже если он говорит, что он боится тебя, на самом деле это не так.

Если бы кто-нибудь на этих собраниях поднялся и сказал что-то неуважительное о Мэрилин, я бы послал их мир нах… й. Даже у миллиардера не хватило бы денег, чтобы заплатить этим людям, мы в долгу перед ними всю оставшуюся жизнь. Они живут в мире с самими собой. Они делают свое дело не ради денег, они делают это для морального удовлетворения. Многие из этих ребят соблюдают внешние приличия, они улыбаются, они спокойны и невозмутимы, пока не начинают действовать. У нас в «Уандерлэнде» работал щуплый еврейский паренек, который везде нас развозил. В один прекрасный день мы собрались купить мороженое и сели в машину. Один пациент немного запоздал, и когда он подбежал и сел в машину, от него можно было почувствоовать запах алкоголя. Этот тщедушный паренек из персонала центра вышел из машины, распахнул заднюю дверь и вытащил этот пьяного пациента из автомобиля. «Вот черт!» – воскликнул я. Я был чемпионом мира в тяжелом весе, почему же я не сделал этого? Я почувствовал к этому тщедушному заморышу большое уважение. В нем не было заметно ни ярости, ни агрессии, ни силы, пока в нужный момент не сработал какой-то переключатель – и тогда он сделал это. Он широко улыбался нам: «Прекрасный денек, правда?», до тех пор, пока не почувствовал запаха спиртного.

В «Уандерлэнде» меня изо всех сил поддерживали. Когда один знаменитый рок-музыкант, проходивший курс реабилитации, узнал о моих проблемах, он сразу же позвонил мне:

– Майк, если вам будет что-нибудь нужно, приходите ко мне.

Он знал, что происходит у меня на душе. Он был потрясающим парнем. Однажды один известный британский актер пришел навестить меня в «Уандерлэнде» и поведал мне о своей борьбе с алкоголизмом. Это тоже оказался прекрасный человек. Все считают наркоманов бомжами и страшилами, а они – гении нашего времени.

Реабилитация не всегда завершается благополучно, но если эти усилия успешны, то это – дар небес. Члены нашей семьи, проходящие программу, готовы ко всему: умереть, сбежать, одурманиться, отравиться смертельной дозой наркотика. Мы все еще больны, мы все еще обижены, обмануты, обойдены в этой жизни, но у нас появилась реальная возможность справиться со своими проблемами. Участие в программе реабилитации явилось одним из самых значительных событий в моей жизни. Те, кто занимается ей, – это великие люди, и они не получают должного признания со стороны нашего общества.

Курс лечения в «Уандерлэнде» стал переломным моментом в моей жизни. Я мог и сам заняться своей корректировкой, Кас научил меня этому. Но это было трудно, поскольку вся эта наркота вытравила во мне то хорошее, что там было. Просто вернуться в нормальный ежедневный режим: ходить на какие-то занятия, ходить на собрания, ходить на ужины со своими сверстниками – уже само по себе было здорово. А когда я увидел, как другие, считавшиеся неизлечимыми наркоманами, так здорово делали все, что надо, на собраниях, во мне взыграла моя наклонность к соперничеству. Я просто подпрыгнул, увидев это. Если это могли сделать те парни, которых я знал, то и я мог сделать это. Я не мог позволить никому превзойти себя. Один парень соблюдал трезвость в течение десяти лет. Встретив этого парня, можно было бы решить, что он святой. Но его родители так и не стали вновь общаться с ним. Большую часть своей жизни он был просто чудовищем. Теперь же у него была работа, он обеспечивал свою семью, и его главной целью в жизни было помочь другим, оказавшимся в подобных обстоятельствах, реабилитироваться.

Многие, оказавшись в реабилитационном центре, снова берутся за старое, но я себе не мог такого даже представить. Если бы я вдруг вернулся к наркотикам в таком месте, я бы почувствовал себя полным неудачником. Целью моего лечения в центре был отказ от наркотиков. Когда я нахожусь вблизи положительной энергии, я ее впитываю, как губка. Мне очень хорошо подходит роль капитана группы поддержки: «Эй, мы здесь, чтобы быть трезвыми! И мы сделаем это вместе! Да, давайте сделаем это!» Но если бы я остался один, это выглядело бы уже по-другому: «Эй, у тебя не найдется шприца?»

Одним из самых пугающих дел, которое наряду с этим приносило наибольшее удовлетворение, было откликаться на обращения в рамках программы «12 шагов». Некоторые ребята соблюдали трезвость, возможно, лет двадцать, и вдруг вы узнавали о том, что они оказались в больнице, потому что оступились и снова начали пить. Мы с некоторыми парнишками тайком уходили из «Уандерлэнда», чтобы найти их. Я был просто пациентом, и меня посылали отыскать этих ребят. Мы ехали в район «Голливуд и Вайн»[328], шли прямиком к точке сбыта наркотиков и находили их именно там. Они сидели на улице. Выглядели они настолько ужасно, что их едва можно было узнать. Солнце так опалило их кожу, что они были уже не белыми, а какими-то темными. В том году я видел много ужасных вещей.