Горбун, Или Маленький Парижанин - Поль Феваль

— Прощай, дорогуша! — отозвался Плюмаж, нанося своему другу Галунье страшный удар. — Ну как? Мы с этим распутником как раз беседовали о том, что будь у нас шпаги, у нас было бы чем заняться.

— А если вот так? — осведомился нормандец, погружая указательный палец в живот своего благородного друга.

— Как же вы здесь очутились? — насмешливо спросил фактотум.

— Неплохо, неплохо! — подзадорил друга гасконец. — А что новенького в городе?

— Насколько мне известно, ничего, мои достойные друзья. Значит, вам очень хочется вернуть свои шпаги?

— Привычкаг — благодушно отозвался Галунье. — Когда со мною нет моей Петрониллы, я словно без рук.

— А если вам отдадут шпаги, да еще вдобавок выпустят отсюда?

— Ризы Господни! — вскричал Плюмаж. — Это будет прелестно! А, Галунье?

— Что для этого нужно сделать? — осведомился тот.

— Немного, друзья мои, совсем немного. Хорошенько отблагодарить человека, которого вы всегда считали врагом, но который питает к вам слабость.

— Кто же этот превосходный господин, черт бы его драл?

— Это я, мои старые товарища Только подумать, мы ведь знакомы уже более двадцати лет!

— На святого Михаила будет ровно двадцать три, — уточнил Галунье. — Как раз в канун праздника святого архангела я по поручению господина де Молеврие славно отделал вас шпагою плашмя позади Лувра.

— Галунье! — сурово вскричал Плюмаж. — К чему г*ти неприятные воспоминания? Я, кстати, часто думал, что славный господин де Пероль втайне любит нас. Извинись, дьявол тебя раздери, и немедленно!

Галунье покорно оставил свою позицию посреди камеры и, сняв шапочку, приблизился к Перолю.

Зоркий глаз господина де Пероля сразу заметил на полу белое пятно от штукатурки. Затем его взгляд, естественно, перешел на потолок. При виде дыры фактотум побледнел. Но кричать он не стал, поскольку смиренный и улыбающийся Галунье уже стал между ним и дверью. Пероль лишь инстинктивно попятился к куче соломы, чтобы обезопасить себе тылы. Перед ним стояли два решительных и крепких человека, но, с другой стороны, стража была неподалеку, да и у него на боку висела шпага. В тот миг, когда он остановился спиною tf куче соломы, из-под края кафтана Галунье высунулась улыбающаяся физиономия Шаверни.

4. СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Тут мы вынуждены сообщить читателю, зачем господин де Пероль явился в тюрьму к Плюмажу и Галунье, поскольку сам этот расторопный господин не успел объяснить причину своего визита.

Наши два смельчака должны были предстать в Шатле перед Огненной палатой в качестве свидетелей. Но показания, которые они могли дать, никоим образом не удовлетворяли принца Гонзаго. Поэтому Перолю и было поручено сделать им ослепительные предложения, против которых они бы не устояли: по тысяче пистолей каждому в звонкой монете на месте и авансом, и даже не за то, чтобы выступить против Лагардера с обвинениями, а лишь чтобы сказать, что в ночь убийства их не было вблизи от замка Келюс. По мысли Гонзаго, Плюмаж и Галунье должны были согласиться на это тем более охотно, что им и самим не очень-то хотелось признаваться в своем там присутствии.

Вот каким образом господину де Перолю представилась возможность еще раз блеснуть своими дипломатическими талантами.

Итак, насмешливая физиономия Шаверни высунулась из-под кафтана Галунье, пока Пероль, спиной к вороху соломы, следил за действиями наших храбрецов. Маленький маркиз подмигнул соратникам и сделал им знак приблизиться. Те осторожно подошли.

— Эх, битый туз! — заметил Плюмаж, указывая на дыру в потолке. — Как-то все же неприлично помещать дворян в тюрьму с таким скверным потолком.

— Чем дальше, — без особого гнева заметил Галунье, — тем меньше уважения к приличиям.

— Друзья мои! — с тревогой вскричал Пероль, видя, что друзья приближаются к нему один справа, другой слева. — Только без глупостей! Если вы заставите меня обнажить шпагу…

— Вот еще! — вздохнул Галунье. — Обнажать против нас шпагу!

— Против безоружных людей! — поддержал его Плюмаж. — Убей меня Бог, вы этого не сделаете!

Друзья все приближались. Однако Пероль не звал пока на помощь, что положило бы конец всяким переговорам, а решил подкрепить свои слова действием и положил руку на эфес шпаги.

— Да в чем дело, дети мои? — проговорил он. — Вы что, пытались убежать через эту дыру в потолке, забравшись один другому на плечи, но не вышло? Стоять! — вдруг воскликнул он. — Еще шаг, и я достаю шпагу!

Но на эфесе его шпаги лежала уже другая рука. Эта белая, в изодранных манжетах рука принадлежала маркизу де Шаверни, которому удалось бесшумно выбраться из своего укрытия. Он стоял за спиной Пероля. Внезапно шпага фактотума скользнула у того между пальцев, и Шаверни, схватив его за ворот, приставил острие к горлу Пероля.

— Одно слово, и ты погиб, — тихо проговорил он.

На губах у фактотума выступила пена, но он молчал. Плюмаж и Галунье сняли с себя галстуки и связали его с неописуемой быстротой.

— Что теперь? — осведомился Плюмаж у маленького маркиза.

— А теперь, — отозвался тот, — ты станешь справа от двери, этот милый мальчик слева, и когда стражники войдут, вы схватите их за горло.

— Вот как! А чего это они пойдут сюда?

— Вы только станьте, где я сказал. Приманкой нам послужит господин де Пероль.

Храбрецы прижались к стене — один справа от двери, другой слева. Шаверни, приставив шпагу к горлу Пероля, велел ему звать на помощь. Пероль закричал. Стражники немедленно ринулись в камеру. Галунье занялся тюремщиком, Плюмаж — его напарником. Оба тюремщика немного похрипели, потом смолкли, потому что были уже полузадушены. Шаверни затворил дверь, вынул из кармана у тюремщика моток веревки и сделал из нее обоим наручники.

— Вот дьявольщина! — сказал ему Плюмаж. — В жизни не встречал такого ловкого маркиза!

Галунье присоединил несколько более сдержанные поздравления к словам своего благородного друга. Но Шаверни спешил.

— За дело, — воскликнул он, — мы еще не на парижской улице! Гасконец, раздень тюремщика догола и влезь в его одежду. Ты, друг, сделай то же самое со вторым. Плюмаж и Галунье переглянулись.

— Тут меня кое-что смущает, — почесывая ухо, проговорил первый. — Я, черт побери, вовсе не уверен, что дворянину пристало…

— А я вот надену платье самого мерзкого из знакомых мне жуликов! — вскричал Шаверни, срывая с Пероля его великолепный кафтан.

— Мой благородный друг, — рискнул подать голос Галунье, — вчера мы взялись…

Плюмаж гневным жестом прервал его.

— Молчи, несчастный! — воскликнул он. — Я приказываю тебе забыть о сем прискорбном случае, и к тому же мы сделали это для нашего маленького негодника.