В поисках древних кладов - Уилбур Смит

Клинтон не испытывал ни малейшего страха перед приговором военно-морского суда. Угроза, висящая над собственной карьерой, была ему настолько безразлична, что это удивляло даже его самого. Кодрингтона сжигало лишь одно желание, перед ним стояла единственная цель, по сравнению с которой все остальное казалось несущественным. Его корабль должен перехватить «Гурон», когда тот будет огибать мыс, если он до сих пор его не обогнул. Никто и ничто не должно ему мешать. После этого он с полнейшим хладнокровием предстанет перед своими обвинителями. Прежде всего — «Гурон» и Робин Баллантайн, все остальное не имело значения.

— Мистер Денхэм, — окликнул Кодрингтон лейтенанта, прохаживавшегося в темноте по палубе. — Мы займем боевую позицию для ночного патрулирования в десяти милях от мыса Пойнт. Немедленно докладывать мне о замеченных огнях любого судна.

Клинтон, не раздеваясь, прямо в сапогах рухнул на койку. Впервые после выхода из Занзибарской гавани у него стало спокойно на душе. Он сделал все, что было в его силах, чтобы достичь мыса Пойнт раньше «Гурона», и теперь все в руках Божьих — а он верил в Бога безоговорочно.

В ту же минуту он уснул. За час до рассвета его разбудил стюард. Клинтон оставил кружку кофе остывать возле койки и поспешил на палубу. Он поднялся туда за несколько секунд до лейтенанта Денхэма.

— За ночь ни одного корабля не замечено, сэр, — приветствовал его мичман, стоявший на ночной вахте.

— Отлично, мистер Феррис, — поблагодарил капитан. — Мы немедленно займем боевую позицию для дневного патрулирования.

К тому времени, когда наступил рассвет и наблюдатель с берега смог бы различить корабль, «Черный смех» предусмотрительно отошел от берега за горизонт так, что только самый острый глаз сумел бы заметить верхушки его марселей, не говоря уже о том, чтобы опознать канонерскую лодку и послать адмиралу Кемпу сообщение.

С топа мачты «Черного смеха» земля еле виднелась на горизонте, но корабль, огибающий мыс, должен был пройти на расстоянии нескольких миль от берега. Грот-мачта «Гурона» достигает сорока пяти метров в высоту, его паруса будут сверкать на солнце, как огонь маяка, и, если не опустится туман, что маловероятно в это время года, они от него не ускользнут. В этом Клинтон не сомневался.

Канонерская лодка стала на патрулирование и передвигалась галсами по маршруту, образующему правильный четырехугольник. Клинтон мерил шагами палубу, и его терзала, как шип, лишь одна тревога: вдруг при благоприятном ветре, который в последние дни устойчиво задул с юго-востока с почти штормовой силой, «Гурон» давно ушел на север и затерялся в безбрежных зеленых просторах Южной Атлантики, оставив «Черный смех» охранять дверцу пустой клетки.

Ему недолго пришлось оставаться в раздумье: впередсмотрящие в «вороньем гнезде» на топе грот-мачты крикнули, что заметили какое-то судно. Сердце Клинтона подскочило, в нем вспыхнула надежда.

— Что оно из себя представляет? — крикнул он в рупор.

— Небольшой люгер…

Все надежды рухнули. Рыболовецкое судно из Столовой бухты, таких будет еще много. Однако каждый раз, завидев парус, он не мог сдержать прилив волнения, и к ночи его нервы были вконец измотаны, а тело ныло от усталости. Он дал приказ занять позицию вблизи берега для ночного патрулирования.

Даже ночью Кодрингтон не смог отдохнуть — три раза капитана будили, и он, продирая глаза и спотыкаясь, поднимался на палубу проверить, что представляют собой далекие красные и изумрудно-зеленые огоньки, подмигивавшие из темноты.

Каждый раз в нем вспыхивала надежда, нервы сжимались в тугой комок, он напрягался, готовый отдавать команды и немедленно идти в бой, и каждый раз оказывалось, что огни принадлежат небольшому торговому судну. Канонерская лодка поспешно уходила прочь, чтобы ее не опознали и не доложили в Столовую бухту о ее прибытии.

На рассвете Клинтон снова поднялся на палубу. «Черный смех» удалялся от берега, занимая позицию для дневного патрулирования. От впередсмотрящих с топа мачты стали поступать сообщения о парусных судах — начал выходить в море рыболовецкий флот, и каждое новое разочарование сводило капитана с ума, а тут еще с неутешительными новостями подошел перепачканный углем механик-шотландец.

— Мы не дотянем до конца дня, сэр, — сообщил Макдональд. — Я жгу уголь еле-еле, так, чтобы хоть топка не остыла, но и то осталось ведро или два.

— Мистер Макдональд, — перебил его Клинтон, пытаясь держать себя в руках и не выказывать усталости. — Этот корабль останется на боевой позиции, пока я не отдам нового приказа. Мне безразлично, что вы будете жечь, но, когда я потребую пар, вы обязаны его дать, а иначе распроститесь с самым жирным куском призовых денег, который когда-либо вам предназначался.

Но ни обещания, ни угрозы ни к чему не приводили, надежды Кодрингтона угасали с каждым часом. Он стоит на боевой позиции вторые сутки. Ему не верилось, что он сумел на пути к мысу обогнать быстроходный клипер больше чем на сутки, если только Сент-Джона не задержали какие-то неожиданные препятствия. С каждым часом он все больше убеждался, что «Гурон» ускользнул у него из-под носа, забрав с собой невольников и женщину, которую он любил больше жизни.

Капитан понимал, что ему нужно спуститься к себе и отдохнуть, но в разгар летней жары в каюте стояла одуряющая духота, и он чувствовал себя как зверь в клетке. Он остался на палубе, и не в силах стоять на месте больше нескольких минут подряд, то сосредоточенно склонялся над штурманским столиком и вертел в руках навигационные приборы, то отбрасывал их и снова начинал расхаживать по палубе, бросая быстрые взгляды на топ-мачты. Кодрингтон бродил по палубе и настолько явно пытался выискать в корабельном хозяйстве какой-нибудь изъян или оплошность, что офицеры с встревоженными лицами ходили за ним по пятам, а вахтенные на палубе подавленно молчали и не смели поднять глаза. Полный холодной ярости крик Клинтона заставил всех застыть на месте.

— Мистер Денхэм, — лейтенант чуть не бегом подскочил к нему, — это не палуба, а свинарник. Какое животное развело эту грязь?

На белом, вычищенном пемзой дощатом настиле темнело коричневое пятно табачного сока. Денхэм уставился на него и тут же принялся отдавать команды, заставившие заметаться дюжину человек. Капитан с лейтенантом смотрели сверху вниз на четырех матросов, которые стояли на коленях и яростно скребли злосчастное пятно, в это же время другие подносили ведра с морской водой, остальные запускали палубную помпу. Атмосфера накалилась так, что никто из них не услышал, когда с топа мачты прозвучал крик впередсмотрящего.