"Фантастика 2023-183". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Леженда Валентин

— А если ее всё-таки хряснуть?

— Не перебивай! Значит, так — я предлагаю тебе, Геракл, попробовать соблазнить Целлюлиту, ибо пояс она свой, по слухам, никогда не снимает.

— Соблазнить, это как? — в недоумении воззрился на хрониста сын Зевса.

Софоклюс медленно закатил глаза и тихонько застонал.

— Ну а что я такого сейчас спросил? — искренне возмутился могучий герой.

— М-да, проблемка, — приуныл историк. — Ладно, на месте всё тебе объясню. Да, и еще одно — амазонки на дух не переносят мужчин. Тебя, Геракл как великого сына Зевса, они еще с горем пополам примут, а вот меня… короче, если что, я твоя бабушка.

— Как так? — испугался Геракл. — У тебя ведь… у тебя ведь борода!

— Значит, я твоя бородатая бабушка! — отрезал Софоклюс. — Всё, тема для дальнейшего обсуждения закрыта.

И через двадцать минут греки торжественно вошли в столицу Амазонии.

* * *

Ясен пень, на них тут же обратили внимание.

Признав в здоровом мускулистом герое знаменитого греческого Человека-бурундука, воительницы, глядели на могучего сына Зевса с большим уважением. На Софоклюса же, к счастью, никто особого внимания не обратил.

Совершенно беспрепятственно проследовал сын Зевса прямо в царский дворец к правительнице амазонок Целлюлите.

Узнав о том, что в Фемискиру явился сам великий Человек-бурундук, Целлюлита радостно выбежала навстречу Гераклу.

— О томящийся в Тартаре Крон! — хрипло прошептал сын Зевса, узрев царицу Амазонии. — И эту гору жира мне придется соблазнить?

— Молчи! — яростно прошипел Софоклюс, придурковато улыбаясь хмурым воительницам. — Молчи, иначе всё испортишь.

Как вы уже поняли, Целлюлита оказалась невероятно толстой бабенкой. Иначе зачем бы ей носить целебный пояс для похудения?

Огромные ляжки царицы вполне оправдывали ее весьма оригинальное имя. Ведь когда-то девушка была простой амазонкой, а амазонкам, как правило, сородичи давали всяческие клички, впоследствии превращавшиеся в имена.

Ну, например, Быстроногая Лань, Острое Копье или Меткое Око. В Амазонии была даже воительница по имени Гигантские Арбузы! В общем, кто чем среди других выделялся, так того и называли.

Целлюлита же с самого детства страдала хроническим ожирением. Ничего ей не помогало: ни бег, ни всевозможные упражнения, ни изнурительные диеты.

Начинала молодая упитанная амазонка свою службу в войсках воительниц штурмовым тараном. Было такое звание в армии грозных фемин. Обычно на эту должность выбирали сильных, высоких и неимоверно толстых женщин. Амазонка, служившая «штурмовым тараном», брала в могучие руки огромное бревно и со всего разгона устремлялась к вратам вражеской крепости. И, к слову сказать, Целлюлита здорово на этом военном поприще преуспела, прошибая крепости противника насквозь. Другое дело, что ее потом долго не могли остановить, но это уже, как говорится, мелкие издержки военного искусства…

Встречать именитого гостя царица вышла в кожаной обклепанной куртке и в чудовищной кожаной юбке, из которой Софоклюс с Гераклом при желании вполне могли бы соорудить просторный шатер. Еще на Целлюлите были меховые сапоги до колен и тонкий кожаный ошейник с шипами, почему-то напомнивший ошарашенным грекам ужасного Цербера.

Знаменитого пояса на пышном теле правительницы видно не было, судя по всему, его скрывала кожаная куртка.

— О, славный сын Зевса, — глубоким мужским басом обратилась к Гераклу двухметровая Целлюлита. — Скажи мне, что привело тебя в наш город? Мир несешь ты нам или войну?

Софоклюс довольно грубо пихнул в бок несколько онемевшего героя.

— Царица, — хрипло выдавил из себя сын Зевса, — не по своей воле пришел я, совершив далекий путь. Меня прислал мерзавец Эврисфей!

— Но зачем он прислал тебя к нам, о сильнейший из мужей греческих? — гулко проухала правительница.

— Зачем? — Геракл глупо моргнул.

— Только не вздумай выложить ей всё как есть! — зло прошипел за спиной героя Софоклюс.

— А я забыл, зачем он меня посылал сюда, — весело ответил сын Зевса. — Помню лишь, как сказал мне Эврисфей: иди-ка ты, Геракл, куда подальше… Вот я и прибыл к вам в Амазонию. Дальше вроде как и некуда.

— Что ж, — кивнула Целлюлита, — меня удовлетворил твой ответ. Отдохни же с дороги и будь нашим почетным гостем. Ну а чуть позже мы закатим в твою честь чудесный пир, ибо велико наше щедрое гостеприимство.

— А можно наоборот? — попросил Геракл. — Сначала вы закатите пир, а потом я отдохну с дороги, но уже с набитым животом?

— Можно! — благосклонно прогудела царица, и почетных гостей повели в глубь дворца амазонок.

* * *

— Геракл, слушай меня внимательно, — строго наставлял героя нервничающий Софоклюс. — Сейчас я тебе расскажу, как ты будешь соблазнять Целлюлиту, и не вздумай что-нибудь перепутать, никакой отсебятины!

— О нет, — простонал сын Зевса, разгуливая по роскошным гостевым покоям. — Я не желаю никого соблазнять! Сейчас будет пир, ну а потом… я ее как следует хрясну и мы с триумфом вернемся в Тиринф.

— Ты-то, может, и вернешься, — зло скривился историк, — а меня наверняка здесь и порешат.

— С чего бы это?

— С того, что ты герой, а я никто, уже сравнительно немолодой пьющий мужик.

— Ладно, валяй свой план, — скрепя сердце согласился Геракл. — Но чтобы никаких постельных сцен!

— До этого, думаю, у вас не дойдет, — задумчиво протянул Софоклюс и очень подробно поведал герою свой хитроумный план.

* * *

И был пир.

Славный, что и говорить, пир. Не такой, конечно, как во дворце царя Адмета, но и ненамного хуже.

Как оказалось, амазонки тоже очень любили хорошо выпить и тут же за праздничным столом померяться друг с дружкой силой. Если бы не соблазнительные, обтянутые тонкой тканью груди, то тут то там мелькавшие среди пирующих, можно было подумать, что в зале гуляют славные мужи Греции, вернувшиеся в родной город после тяжелого, но удачного военного похода.

Действуя сообразно гениальному плану Софоклюса, Геракл старался особо не нажираться. Весело хохоча после очередной плоской армейской шутки царицы, могучий герой незаметно подливал в кубок Целлюлиты крепкое неразбавленное вино. Фемины вообще-то свое вино здорово разбавляли и потому хмелели не очень быстро.

«Сатир побери, — мысленно рассуждал трезвый как стеклышко сын Зевса, — ведь у меня что ни подвиг, то славная пьянка. Чуть ли не через день случается какой-нибудь пир. Так и здоровье ненароком подорвать можно!»

Что и говорить, весьма и весьма полезные мысли.

И вот, когда царица наконец сильно окосела, Геракл перешел к активным действиям.

То, что правительница «готова», стало ясно, когда в разговоре она начала именовать себя неким Эпилом, а к сыну Зевса обращаться исключительно как к Аргоне Быстроногой.

Достав из-за пазухи восковую дощечку, могучий герой, близоруко щурясь, горячо зашептал на ухо Целлюлите:

— О, Целлюлита, несорванный цветок божественного счастья…

Ниже мелким почерком дотошный Софоклюс приписал: «Произносить с придыханием!» Геракл плохо понял, что это значит, но на всякий случай тяжело задышал. Ведь бытовало же в Греции такое выражение: «он (она) к ней (к нему) неровно дышит». Скорее всего, это и имел в виду многоопытный в любовных делах хронист.

— Га? — отозвалась царица, слегка трезвея, что несколько противоречило изначальному плану.

— Я люблю тебя, о моя красавица… — поморщившись, прошептал могучий герой и незаметно сплюнул под стол, мысленно назвав правительницу «моим жирным окороком». При этом сын Зевса усиленно представлял изящную Алкестиду, которая была для него спасительным якорем в этой совершенно абсурдной ситуации.

— О Геракл… — мечтательно прохрипела Целлюлита, и глаза ее опасно заблестели.

Герой быстро заглянул в лежавшую на коленях дощечку.

— О Целлюлита, — с жаром произнес он.

— О Геракл…

— О Целлюлита…

— О Геракл…