Путь ( 2 книга - 6 книга) (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

– О чём вы?

– Наша семья ещё помнит много секретов третьего пояса и может сделать вечное начертание на вашем оружии. Оно и спустя сотню лет будет работать.

– Вечное? – я усмехнулся. – Даже Древние пали, так зачем нам беспокоиться о вечности? Не думаю, что тот, кто возьмёт этот Молот после меня, будет так же бездарен.

– Ах, среди тех, кто обделён талантом к высоким ремёслам, очень многие не могут освоить даже малый успех в познании, но я понимаю, молодой господин шутит, а старому начертателю остаётся лишь соглашаться с его волей.

Ко мне придвинули книгу, в которой я и искал прошлый раз нужное начертание. Она уже заботливо раскрыта на моём рецепте. Недёшево. Впрочем, я не забыл цену с прошлого раза. На столешницу лёг мешочек с заранее приготовленной суммой.

– Здесь всё. И я хотел бы присутствовать при работе.

– Разумеется!

Лавочник согнулся в поклоне. Но пересчитал монеты перед тем, как пригласить следовать за ним и провести во внутреннюю часть поместья мимо охранников. Не сказал бы, что она сильно отличалась от внешней. Те же дорожки и стоящие столбы фонарей. Разве что добрый десяток зданий и количество украшений и трепещущих на ветру лент добавилось, да и охрана оказалась слабее, чем я себе надумал. Или я привык к сильным ватажникам вокруг?

Меня привели в просторный внутренний двор одного из зданий со знакомой планировкой и оставили одного в ожидании. Стены квадратом, с внутренней стороны широкая крытая галерея, опоясывающая крохотный сад. Сердцем его был огромный камень, покрытый зелёным мхом. От него разбегалась густая зелень травы. Несколько небольших деревьев, в кажущемся беспорядке разбросанных тут и там. Но я не сомневался, что здесь продумана каждая мелочь.

Возле одного из деревьев стоял парень‑садовник и крепил странную подвеску. Десяток металлических трубочек на подвесах, которые при каждом его движении издавали мелодичный звон. Парень закончил вязать узлы на ленте, отступил на шаг, но украшение продолжало и без его неловких движений раскачиваться на едва ощутимом ветру. По двору плыл звенящий перелив приятных звуков. Садовник улыбнулся и неспешно наклонившись, взял из корзины ещё одну подвеску. Сам он – Закалка, но я всмотрелся в контракты над головой и замер в удивлении, позабыв обо всём.

Печати были полноценными Указами и светили многоцветьем точь‑в‑точь как у Виликор. Или Мириота. Таких печатей просто не могло быть у простого садовника. А значит «садовник» – не больше, чем моя выдумка, а передо мной тот, кто родился в Третьем поясе, как и моя бывшая старшая. Не слуга, а один из семьи Тразадо и более важный, чем начертатель‑лавочник. Судя по возрасту и возвышению, тот самый брат Виликор, что пострадал от неуёмной жажды силы своего отца. Во всяком случае Дарит никогда не говорил, что у девушки есть ещё братья.

От размышлений меня отвлекли шаги. Неторопливые и тяжёлые, они заранее обозначили приход обещанного мне мастера. Я обернулся и снова оказался поражён. Ожидал встретить простого ремесленника семьи, лишь более умелого, но по увиденному – это сам отец девушки. Мастер семьи. По силе он ничуть не слабее старика Кадора. А от Указов и вовсе рябит в глазах. Их несколько десятков: двух, трёхцветных; ярко горящих и тусклых, в таких я даже замечаю мелькание знакомых символов. Сам он выглядит младше, чем ожидаешь от отца парня, находящегося за моей спиной. Покрытая вышивкой рубаха, широкие штаны, заправленные в высокие сапоги с чуть загнутыми носами, сверху, на плечи накинута короткая шёлковая безрукавка с золотыми узорами на полах. Гордо поднятый подбородок и давящий взгляд. Я не стал обижать хозяина, хотя не испытывал к нему особого уважения, отставив к перилам оружие, низко склонился, прикладывая кулак к ладони:

– Младший приветствует уважаемого мастера.

– Добро пожаловать в мой дом.

Повисло молчание, которое заставило мне нервничать, не понимая происходящего, я сдался первый и заметил:

– Не ожидал, что мой заказ удостоится такой чести, как личная работа главы семьи. Моя благодарность не знает границ, мастер Тразадо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вернее, моё удивление, но знать об этом ему совершенно ненужно. Мужчина холодно бросил мне за спину короткий приказ:

– Ты здесь лишний, оставь нас.

– Слушаюсь, отец.

По голосу совсем непохож на Виликор, в нём нет холодности и скрытого вызова, лишь покорность. Или я думаю о глупостях?

– Простите этого невежливого гостя, – я развернулся, разыгрывая удивление, да и натянутая на лицо маска уважения заставляла меня делать это. Склонился в лёгком поклоне, не сводя с парня глаз. – Приветствую молодого мастера. Я не хотел оскорбить вас своим неуважением – мне не сообщили кого я вижу перед собой.

Щека брата Виликор дёрнулась, но он поднял перед собой руки, вежливо приветствуя меня и лишь затем ответил:

– Уважаемый гость слишком вежлив.

А вот холодный голос оборвавший его очень напомнил мне бывшую старшую:

– Покинь нас.

– Слушаюсь, отец. Я покину вас, уважаемый гость.

Парень поклонился, то ли мне, то ли отцу и стремительно ушёл на другую сторону двора, а я обернулся к мастеру:

– Прошу простить меня за то, что трачу ваше время.

Подбородок его дрогнул, скорее обозначая, что он склонил голову, чем хоть на волос сгибая его спину.

– Выбранный рецепт редкий и его знаю только я... Но это не означает, что клиент не сможет его получить. Особенно такой клиент.

– В этом у меня не было никаких сомнений, – я не поленился согнуться в поклоне, пряча непонимание. – Я верю, что репутация Тразадо безупречна.

Отец Виликор оставил мои слова без ответа, лишь пригласил следовать за ним к столу, что стоял на боковой галерее в десятке шагов. Я во все глаза наблюдал за происходящим, помня слова девушки о моём возможном таланте к начертанию. Но она всё же ошибалась в этом. Её отец стремительными, ловкими движениями смешивал в чаше содержимое десятка крохотных непрозрачных фиалов. На правой стороне стола стояла массивная подставка под них. Несколько сотен пузырьков в пазах полок во всю ширину стола и в семь ярусов.

Я не замечал ничего необычного. Ни когда он явно что‑то делал, смыкая ладони над чашей, ни когда ловким движением длинного ногтя на мизинце вскрыл себе запястье и принялся наполнять кровью чашу. Ни даже тогда, когда достал странное стальное перо и окуная его в приготовленный состав, принялся покрывать моё оружие красным узором. Виликор ошиблась. Приняла развитость моего духа за талант. Это не так. Мой талант в другом. Я видел, как иногда символы в Указах над его головой на миг набирались яркости и тухли. Что бы ни делал отец девушки, но делал он это в полную силу, на грани разрешённого ему, умело останавливаясь у самого края. Видно свыкнувшись за годы со своими ограничениями. И чем дольше я вглядывался в мерцание Указов, тем больше деталей замечал: в них плыли ещё десятки, почти невидимых символов, линий; казалось, что и оттенков в печатях больше, чем я вижу сейчас...

Начертатель поднял голову от своего стола, заставляя меня сморгнуть цветные пятна в глазах и скрыть направление взгляда, устало выдохнул:

– Остался последний этап. Это оружие и так человеческого ранга, даже чуть лучше. Начертание когда‑то было земного... В этом Поясе я не могу использовать его в полную силу, – двухцветная печать над головой полыхнула знаками. – Но даже так, оружие получит всю силу моего средоточия и почти поднимется на этот ранг. К твоему счастью этого никто и не поймёт, как и того, что у тебя оружие под редкую оружейную технику Ордена, Леград.

Несмотря на то, что эти слова оказались неожиданны, я не выдал своё удивление, ведь с того момента как я увидел отца Виликор – словно вернулся в прошлое, натянув на себя маску другого человека: спокойного, вежливого и глуповатого гостя, что искренне благодарен за работу и горд вниманием главы семьи. Что мне до Ордена? Я поклонился, заставив качнуться жетон внешнего ученика:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Благодарю за заботу, мастер‑начертатель.