Карл Маркс - Галина Серебрякова

Камни Парижа. Они слышали последние вздохи мучеников Коммуны, вбирали их кровь, служили им опорой и ложем. Безмолвные и холодные, они были свидетелями такой жестокости, которая смягчала горечь смерти. Бесцветные немые стены каменоломни, набережные Сены, плиты бульваров и улиц — суровые памятники революций, покрытые человеческой кровью безыменных героев, которые были преисполнены жалостью и любовью к таким же несчастным, как они.

Дмитриева была ранена на одной из баррикад в районе Бастилии. Несмотря на большую потерю крови, она отказалась оставить боевых товарищей и продолжала сражаться. Проявляя поразительную храбрость, с ней рядом бился с врагами молодой венгр Лео Франкель, член Парижской коммуны и Интернационала. Пуля пробила ему руку; в это время версальцы перешли в наступление на последнюю баррикаду, но коммунары задержали отряд — они подожгли фитили пороховых бочек. С риском для жизни бойцы провели Дмитриеву и Франкеля через линию фронта, на которой были германские войска.

С первых дней провозглашения Парижской коммуны Маркс тщательно собирал и изучал все сведения о ее деятельности: материалы французских, английских и немецких газет, информацию из Парижа, документы о членах правительства Тьера. 18 апреля 1871 года на заседании Генерального совета Маркс предложил выпустить воззвание ко всем членам Интернационала относительно «общей тенденции борьбы» во Франции. Маркс работал над этим документом в течение целого месяца. Сначала им были написаны первый и второй наброски, после чего он приступил к составлению окончательного текста воззвания.

30 мая 1871 года, через два дня после падения последней баррикады в Парижа Генеральный совет единодушно одобрил зачитанный Марксом готовый текст воззвания Интернационала о гражданской войне во Франции. Оно было опубликовано в Лондоне в июне 1871 года на английском языке в виде брошюры в 35 страниц, тиражом в одну тысячу экземпляров. Но первое издание быстро разошлось, и вскоре потребовалось второе, которое распространялось по удешевленной цене среди рабочих. В августе того же года было выпущено третье английское издание.

В 1871–1872 годах это воззвание, озаглавленное «Гражданская война во Франции», было переведено на французский, немецкий, русский, итальянский, испанский и голландский языки.

Перевод новой работы Маркса на немецкий язык был сделан Энгельсом и опубликован в Германии в газете «Народное государство», а впоследствии издан брошюрой в Лейпциге. На русском языке первое издание «Гражданской войны во Франции» появилось в 1871 году в Цюрихе.

В этом произведении Маркса получило дальнейшее развитие учение о классовой борьбе, государстве, революции и диктатуре пролетариата. И опять, как в «Восемнадцатом брюмера», со всей силой проявился поразительный дар Маркса угадывать значение и последствия великих исторических событий в момент, когда они совершаются.

Еще в «Восемнадцатом брюмера» Маркс высказал мысль о необходимости слома буржуазной государственной машины во время пролетарской революции. Развивая дальше это положение в «Гражданской войне во Франции» и рассматривая буржуазное государство как общественную силу, организованную для социального порабощения трудящихся, как машину классового господства, Маркс приходит к заключению, что рабочий класс не может просто овладеть этой машиной и пустить ее в ход для своих целей. Старая государственная машина должна быть сломана. Пролетариат, как это показала Парижская коммуна, создает свою новую форму государства — диктатуру пролетариата.

В Парижской коммуне, несмотря на короткий период ее существования, Маркс увидел в первоначальной, еще только зарождавшейся, но уже достаточно отчетливой форме черты государства нового исторического типа. Маркс писал, что Коммуна «была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего; она была открытой… политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда».

Страницы воззвания Международного Товарищества Рабочих о гражданской войне во Франции проникнуты глубокой верой в революционные силы народных масс и восхищением героизмом рабочего класса Франции и деятельностью Коммуны. Старому миру Версаля — этому «сборищу вампиров всех отживших режимов» — Маркс противопоставляет огромную преобразующую силу пролетарской революции. «Гражданская война во Франции» звучит гимном рабочему классу Парижа, сделавшему первые шаги по пути создания пролетарского государства. «Трудящийся, мыслящий, борющийся, истекающий кровью, но сияющий вдохновенным сознанием своей исторической инициативы Париж, — писал Маркс, — почти забывал о людоедах, стоявших перед его стенами, с энтузиазмом отдавшись строительству нового общества!»

Маркс и его семья переживали мучительные дни, беспокоясь о многих соратниках, сражавшихся в Париже. Ничего не знали об Элизе. В Модена-Вилла стекалось много беглецов парижских коммунаров. Там они находили дружеский кров и заботу. Никто из них ничего не мог сказать о судьбе славной русской революционерки. Наконец из Швейцарии пришло долгожданное письмо от секретаря Романского федерального комитета Интернационала, в котором сообщалось о Дмитриевой: «Это чудо, что она спаслась. Она у нас в Женеве, и мы охраняем ее с величайшей заботой. Ей удалось с несколькими друзьями и подругами ускользнуть от этой ужасной бойни».

Осенью 1871 года, оправившись от ранения и глубокого тяжелого душевного потрясения, Дмитриева вернулась на родину. Тайна ее настоящего имени не была никогда раскрыта русской полицией. Дмитриевой больше не существовало. Елизавета Лукинична Томановская, вдова полковника, беспрепятственно пересекла русскую границу и направилась в Новгородскую губернию. После недолгого пребывания в глуши Томановская переехала в Москву. Связь ее с Марксом изредка поддерживалась письмами.

До самой франко-прусской войны Лафарг с женой и маленьким сыном Этьеном — Шнапсиком жили в Париже, в маленькой квартирке на улице Шерш-Миди. Зять и дочь Маркса усиленно пропагандировали идеи марксизма во Франции. По крутой лестнице на верхний этаж в квартиру Лафаргов нередко в это время поднимался, тяжело дыша, худенький старик с узким строгим лицом аскета и неповторимыми по силе взгляда глубоко запавшими глазами. Это был любимец многих поколений французских революционеров, твердый, как каменные громады крепостных тюрем, где прошла большая часть его жизни, великий человеколюбец — Огюст Бланки. Не было таких пыток и испытаний, которые могли бы сломить волю и веру в конечную победу этого удивительного ветерана революции. Он не признавал осторожности. Чрезмерная отвага иногда делала его неосмотрительным и вела к неудаче. Терпеливый в тюрьме, где он десятками лет ждал свободы, Бланки не хотел, вопреки подчас здравому смыслу, стратегическому расчету, откладывать ни на час поединка со своими врагами — французской буржуазией и ее правительством. И одно поражение его заговоров и восстаний следовало за другим. А он оставался все тем же храбрым до безумства, непреклонным до фанатизма и самоотверженным до самозабвения. Революционный бой стал его стихией. Он восставал всю жизнь не только против тирании, но и против самой могучей силы на земле, против Времени, не желая примириться с тем, что родился предтечей, а не вершителем победы трудящихся. И снова каменные своды тюрем на долгие годы смыкались над этим великим упрямцем и воителем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});