Азиатская Европа (сборник) - Мурад Аджи

Этот выразительнейший пример говорит, чем жил Алтай. И как он жил.

Здесь нельзя не привести строки из послания папы римского Григория IX, который обеспокоился уходом европейцев на Восток и их недовольством Церковью. Обвиняя Фридриха II, правителя сицилийского двора, который был восхищен Чингисханом, папа писал: этот пагубный царь заявляет, «что мир был обольщен тремя обманщиками, Иисусом Христом, Моисеем и Магометом, и двое из них умерли в почете, третий — на кресте. Мало того, он утверждает, что только дураки могут верить, будто девственница родила от Бога, творца Вселенной; он говорит, наконец, что человек должен верить только тому, что доказано силой вещей или здравым смыслом».

А мнение Фридриха II разделяли многие в Европе. По замкам герцогов и баронов, по домам простолюдинов ходили запретные стихи категоричного содержания: «Судьба возвещает нам, звезды и полет птиц предсказывают, что впредь будет только один молот для всего мира. Рим, который, идя путем греха, давно колеблется, падет и перестанет быть столицей мира». Разумеется, стихи были на тюркском языке и звучали ритмично. Кто их автор? Может быть, сам Чингисхан или Фридрих II, по крайней мере, они четко передавали смысл слов, сказанных правителем Алтая.

Значит, связь Востока и Запада не прерывалась и в XIII веке… Значит, карательный крестовый поход против катаров, начатый папой в 1213 на юге Франции и продолженный позже, случайным назвать нельзя. Не отсюда ли отправлялись на службу к Чингисхану?.. Здесь есть повод задуматься: Истина увлекала западное общество, она и в следующие века находила пылких последователей, которые привели, в конце концов, Запад к Реформации.

А мнение Чингисхана, что папа римский лишний на этой земле человек, вряд ли вообще нуждается в комментарии. На это папа отреагировал резко, католический мир был в шоке… Конечно, Алтай имел дипломатические контакты с Западом, евразийский мир знал и о Ясе Чингисхана. О ее первой строке. А она гласила: «Повелеваем всем веровать в Единого Бога, Творца неба и земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти, обладающего всемогуществом во всех делах».

Представить трудно, так думал и говорил тюрк, которого европейцы теперь называют язычником.

Мудрый Чингисхан, уверенный в силе веры в Бога Небесного, разрешал подданным христианство, ислам, буддизм — все что угодно, на выбор, но после общей молитвы Всевышнему. В его армии не возбранялись обряды любых религий, «надо лишь душой верить в Бога, и придет победа», учил он, понявший эту Истину жизни в двадцать восемь лет от роду. За что его назвали Суту-Богдо, или Сын Неба.

Английский историк Эдуард Гиббон писал по тому поводу: «Нашего удивления и похвал заслуживает религия Чингисхана. В то время как в Европе католики прибегали к самым жестоким мерам, чтобы защитить бессмыслицу, их мог бы пристыдить пример варвара, который предупредил поучение философии, установив своими законами систему чистого деизма и полной веротерпимости. Его главным и единственным догматом веры был Бог, сотворивший все доброе и наполняющий своим присутствием небеса и землю, которые созданы его могуществом».

Слова историка убеждают в том, что в средневековой Европе был тайный интерес к забытым корням своей прежней религии. И лучший пример тому даже не слова Гиббона, а блестящий труд английского философа Джона Локка, основателя либерализма. В XVII веке, того не ведая, он повторил религиозную концепцию Чингисхана, но иным, научным языком. Слово в слово.

Разумеется, поразительное сходство мысли — до деталей! — отнюдь не случайно, знания ученого копились не в сознании, скорее, в его генах. Кровь заговорила в нем. Вот чего боялся папа римский, вот для чего организовал крестовые походы. Он боялся, что тюрки-католики вспомнят Алтай, веру в Бога Небесного и придут к мысли о ненужности папы и его свиты, которые увлечены политикой, и только политикой.

Люди, пусть и одурманенные Церковью, опасны тем, что в них рано или поздно проснется генетическая память и они, очнувшись от угара, начнут действовать. Бессмыслица и мифы им уже не покажутся религией…

Чингисхана называют «монголом», рисуют узкоглазым, лицом, одеждой не похожим на тюрка. И это очередной трюк Запада, его науки, умышленно искажающей прошлое. Из-за страха. Алтайский «варвар» и внешне иной, по описанию современников, его отличали большие голубые глаза, утонченное, чуть скуластое лицо, густая рыжая борода, а его отца — зеленые глаза, отсюда прозвище рода — Зеленоглазые (Борджигин), такие глаза тюрки сравнивали с невызревшей смородиной. Внешность отца и сына была в точности такой, как у их предков, которых волны Великого переселения народов доставили в Европу. Европеоиды? Очевидцы утверждали, что да. Политики от науки — нет. Кто прав?

А столь ли это важно выяснять, кто прав? Человека красят дела, поступки, но не лицо. Чингисхан был самым красивым тюрком на свете, потому что жил с верой в Бога Небесного. И в том был весь человек…

Между прочим, само слово «монгол» появилось при жизни Чингисхана. Может быть, чуть раньше. Как? К сожалению, подробности здесь не вполне ясны. Но в 1206 году правитель Алтая заявил своим подданным: «Народ, который связал себя со мной, против всех; народ, который вооружил мою мощную мысль своей великой силой. Этот народ, чистый, как горный кристалл, я хочу, чтобы назывался кеке — монгол». (То есть «небесное счастье».)

Вот, оказывается, откуда «монголы».

В устах Чингисхана слово значило не народ, а счастье, которое дарует народу вера. В том был тонкий расчет и никакого этнического подтекста. «Монгол», «монгал» и «могол» в Средние века считались синонимами, за ними стояла национальная идея, которая крепила не отдельно взятый народ, а народы, вставшие под знамя Бога Единого, принявшие Ясу Чингисхана… Веротерпимость отличала Алтай в его политике, в его делах. И это нельзя не заметить.

Западная церковь плодила «новые» народы, Халифат отказался от национальных корней, назвав мусульман «арабами», а Чингисхан призывал к единству человеческого рода. К родству людей, у которых один отец и одна мать, Адам и Ева. Он искал то, что объединяет и примиряет. Вот что раздражало и Запад, и Халифат — политика Алтая, которая была перспективнее.

Разумеется, об этнических оттенках слова «монгол» тогда не было и речи.

…Первыми силу армии Чингисхана узнали китайцы, которым Алтай платил дань. Император удивился прибытию далеких послов, удивляло их требование. А оно было ясным как день, Алтай назначал дань китайскому императору, этому «самому ничтожному из людей». Услышав такое откровение, китайцы потеряли дар речи. Но им быстро вернули его. Чингисхан вошел в Китай, девяносто городов окружил и взял штурмом. Огромная армия китайцев стонала от собственного бессилия. Всадники наводили ужас, они малыми отрядами появлялись из ниоткуда и туда же исчезали после внезапной атаки. Били и отступали, то была тактика войны тюрков с превосходящим противником.

Принято думать, что компас изобрели китайцы, нет. Не у них тогда был компас. И здесь не обошлось без гения Чингисхана, он, как выяснилось, знал Китай лучше, чем сами китайцы. Успешно воевать помогали знания, собранные разведкой, а это — географические карты. И разумеется, геодезические инструменты, без которых карту не составить, без компаса и астролябии, они были у тюрков в начале их «степной» истории, то есть с I века.

Войско уверенно продвигалось вперед, разведка — одно из достижений Чингисхана! — в походе была безупречна, предсказывая события грядущего дня. Китайцы получали удар за ударом, всегда неожиданно и в самое больное место. Чиновникам императора ничего не оставалось, как самим пригласить послов Чингисхана и согласиться платить тюркам дань.

Однако завоеванием Китая эту акцию Чингисхана называть нельзя — неправильно. Алтай и Китай имели слишком много общего, что видно даже из их топонимов. Скорее, то были две части большой центральноазиатской страны, одной единой культуры. Великой Поднебесной империи, родины общих предков: культ Неба сплотил их задолго до новой эры. Они не составили государства в привычном понимании этого слова, потому что в античные времена были свои представления о государстве. Видимо, тогда произошла простая смена правителей, которая со временем бывала в каждой крупной империи…

Вторым походом Чингисхан взял власть над Северным Китаем. Но полководец не был бы мудрейшим из мудрых, не проявляй он избранность. Бог открывал ему то, что другие не замечали. В хлопушках салюта, устроенного в его честь, он увидел ружье — огнестрельное оружие. И понял, в руках китайцев порох — ключ к средневековому миру, а они, не догадываясь о том, пускали его на хлопушки.

О непобедимой армии Чингисхана западные ученые пишут как о полчищах «диких кочевников» (в точности как об Аттиле), но о технических ее новинках молчат. Например, о зажигательных снарядах — прародителях артиллерии… Нужна книга, чтобы рассказать о Чингисхане-полководце. То был художник на поле брани, всегда придумывал что-то свое. Скажем, каждому всаднику дал два коня, чтобы тот на ходу менял их в походе, и армия стала вдвое быстрее. Конница Чингисхана появлялась чуть раньше, чем ее ожидал враг. Ее удар был точным и неожиданным.