Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

при простуде, и он знал: если его поймают, он никогда ни в чем не сможет никого убедить. Они его скрутят. В лучшем случае он окажется в камере.

Глядя над верхней ступенькой и мимо ножек столов, он увидел трех китайцев в передниках, один из них, с необычно кудрявыми волосами, был на голову выше двух других, он суетился, устанавливал столики, катал тележки, полные бокалов и тарелок. Это явно были обычные официанты, готовившие ресторан к утреннему открытию. Какой-то старик, очень старый, седоволосый и худой, с серьгой в виде золотой рыбки в одном ухе, сидел за столом, прихлебывал чай. Бимса Пиккетта тут не было. Все это подозрительно наводило на мысль, что Бимса Пиккетта здесь нет нигде. Пиккетт, вполне вероятно, сидел за стойкой бара в «Прихватке» и ел стейк с яйцами. Черт побери, если он… Что, если его разговор с Пиккеттом прервался по какой-то причине, а потом он позвонил еще раз и поговорил с Розой, спрашивал ее об Эндрю…

Эндрю в таком разе убьет его, и гори мир ясным пламенем – не будет он его спасать. Он стал спускаться по лестнице, отчасти просто соскальзывая вниз. Вдруг он почувствовал, что дыхание у него перехватило. Он был на грани обморока. Если он свалится вниз по лестнице… Он твердо уселся на ступеньке, борясь с головокружением, засунул голову между колен и заставил себя дышать спокойно. На это уйдут секунды – все лучше, чем вырубиться.

Послышался какой-то звук, будто кто-то двигался внизу. Он прислушался. Это было невозможно. Разве что кто-то пролез в окно следом за ним, в таком случае он попался и деться ему некуда. Он продолжил спуск, всматриваясь в темноту, услышал какое-то движение, скрежет, а потом тяжелый вздох. Звуки эти доносились из туалета, на двери которого засов странным образом был расположен снаружи. Засов стоял в закрытом положении. Кого-то заперли в туалете. Эндрю усмехнулся. Он знал, кто там под замком. Это будет хорошо – опасно, но хорошо.

Он посмотрел еще раз на лестницу, повернул ручку двери и одновременно сдвинул засов, а потом распахнул дверь и опустился на корточки, приняв позицию Джеймса Бонда, готового разорвать в клочья любого, кто окажется по ту сторону двери. По другую сторону был Пиккетт, он с широко раскрытыми глазами стоял спиной к раковине, ожидая увидеть бог знает кого – наверняка Пеннимана с каким-нибудь отвратительным инструментом убийства и мучительства.

У Пиккетта подгибались колени, он чем-то напоминал мягкую игрушку и держался за раковину, чтобы не упасть. Он открыл было рот, но Эндрю покачал головой, показывая рукой в сторону лестницы и устремляя туда взгляд. Потом он головой указал Пиккетту на дверь, вышел следом, закрыл дверь на засов, показал в удаленную часть подвала и подмигнул, потом двинулся следом за Пиккеттом. Он помог своему другу выбраться первым, потом Пиккетт помог ему подняться на асфальт парковки. Эндрю протянул руку и закрыл окно, и в этот момент в подвале загорелся свет. Они оба мигом скрылись за мусорным бачком.

Шли секунды. Они видели, как кто-то двигается по подвалу, перемещает ящики, копается в овощах. Послышался и сразу же оборвался звук пения, потом свет в подвале погас и воцарилась тишина. Эндрю толкнул Пиккетта локтем в ребра и улыбнулся. Выглядел его друг ужасно – волосы растрепаны, глаза опухшие, но бить его явно не били. Наверняка берегли для Пеннимана. У них будет время поговорить об этом в машине.

Эндрю был весьма доволен собой, он чуть не смеялся во весь голос. Он быстро составил новый план, прошептал его на ухо Пиккетту, предупредил его о двух громилах на улице, о многообразных грозящих им опасностях. Еще Эндрю сказал Пиккетту, что пойдет пьяной походочкой бездомного бродяги к тротуару, и если любителей пончиков там уже нет, то он подаст знак Пиккетту, и тот присоединится к нему, и они все обговорят по дороге в машине. Все просто. Он увезет Пиккетта отсюда, а Пенниман может повеситься.

Эндрю собрался с духом, выглянул из-за бачка с мусором, потом выставил вперед ногу. И в этот момент из-за угла на Черри вывернуло желтое такси и остановилось у тротуара. Открылась задняя дверь, из нее собственной персоной вышел, пригнувшись, Пенниман. Просунув руку в окно, он расплатился с водителем.

Эндрю нырнул назад, прошептал «Пенниман!» и, надавив Пиккетту на плечи, усадил рядом с собой на корточки. Они сидели, прижавшись друг к другу, и прислушивались. Хлопнула дверь машины, такси уехало. Они дождутся, когда Пенниман войдет в дом, а потом припустят во всю прыть. И наплевать на тех, кто стоит или уже не стоит на улице. Как только Пенниман откроет дверь и обнаружит, что жертва исчезла, сюда сбежится с десяток громил.

Но Пенниман не пошел в дом. Он двинулся прямо в их сторону, насвистывая себе под нос песенку из диснеевского фильма, вид у него был такой, будто он пребывает в прекрасной форме и утро выдалось как нельзя лучше.

Эндрю и Пиккетт затаили дыхание среди ломаных ящиков и картонных коробок, видя в пространстве между землей и днищем бачка, как белые лосины Пиннемана приближаются к ним, как стучит по асфальту кончик пеннимановской трости. Времени накидывать картон на головы у них не было, как не было и времени составлять продуманные планы. Эндрю посмотрел на Пиккетта взглядом, который должен был говорить: «Не падай духом». Они вдвоем могли удавить Пеннимана со всеми его тростями и рыбами-собаками. Но если при нем пистолет…

Подойдя, Пенниман остановился так близко от бачка, что, видимо, заглядывал в мусоросборник через край, чуть ли не упираясь лицом во всякую дрянь, что лежала внутри. Он мог увидеть Пиккетта и Эндрю, только обойдя бачок, а с того места, где находился сейчас – ни в коем разе. Что он там искал? Какие-то омерзительные рыбьи потроха, чтобы преобразовать их в яд? Это было вполне в его духе. Эндрю и Пиккетт сидели за бачком, затаив дыхание. Утро стояло убийственно тихое.

Нет, не совсем тихое. До них доносились нерегулярные звуки глубокого, чуть ли не хриплого дыхания и принюхивания. Мусор перемещался в бачке, словно Пенниман ворошил его своей тростью, и вонь, издававшаяся тухлой рыбой, овощами и отходами со столов, усилилась. Эндрю чуть не поперхнулся. Он прикрывал рот одной рукой и следил за ногами Пеннимана. Старик стонал, почесывал носком одной туфли заднюю часть лодыжки другой ноги, словно гладил ее. Он вдруг приподнялся на цыпочки, еще больше нагнулся над бачком и издал тихий вскрик, похожий на стон,