Ночь без звезд - Гамильтон Питер Ф.

— Не хочу показаться неблагодарным, — сказал Чаинг. — Просто не думаю, что кто-то захочет жить со мной по соседству.

— Ты удивишься, — отозвалась Паула, когда они пересекли границу города.

Внизу было темно и почти ничего не видно. Землю в сельской местности на планете сознательно возвращали в прежнее естественное состояние. Города и селения ветшали и разрушались, постепенно зарастая, оставались лишь «исторические памятники» и разбросанные частные дома. Леса наконец-то вернули свои первоначальные владения, животные активно размножились, появились даже давно вымершие виды — благодаря современному процессу секвенирования ретро-ДНК. Земля стала планетой-парком и постепенно исцелялась от ущерба, причиненного экологии развитием промышленности и сельского хозяйства.

— А этот человек, к которому мы летим, — сказал Чаинг. — Ты все ему рассказала обо мне?

— Да.

— И он все равно согласился помочь?

— Ты не такой уж уникальный, капитан.

— Не называй меня капитаном. НПБ больше не существует.

— Как хочешь.

— А что это за человек?

— Тот, кому гораздо сложнее адаптироваться в Содружестве, чем тебе. Уверена, он сам тебе обо всем расскажет.

— В этом-то и проблема. Многие из ваших граждан вызвались помочь нам. Миллионы, практически по одному на каждого из нас, и они все из разных миров Содружества. Такой уровень доброты… Я не привык.

— Я знаю. С культурным шоком порой нелегко справиться. Но доверься мне и познакомься с ним.

— Конечно. Но… Мне просто любопытно, почему мы не телепортировались сразу в то место. Я думал, на Земле можно телепортироваться куда угодно.

— Почти. Но люди, если хотят, могут пребывать в уединении. У них есть множество причин — политических, личных. АНС не приводит к дискриминации, а наоборот, дает возможности.

Через пять минут антигравитационная капсула подлетела к скромной долине шириной лишь в пару километров. Она лежала на западе, по центру ее пересекала маленькая речушка. Густой лес рос на склонах окружающих гор, обнаженные сейчас лиственные деревья и сосны сверкали бледным золотом, когда восходящее солнце отражалось от льда и снега, лежавшего на ветвях. Между деревьями и рекой стояло несколько древних домов. Из-за сугробов на крышах разглядеть их было почти невозможно в тусклом утреннем свете, озарившем землю. Только дымные столбы поднимались из труб.

Паула опустила капсулу на широкое плато, которое отделяли от домов высокие деревья. Она быстро застегнула зимнее пальто с меховой подкладкой и вышла на густую траву. В неподвижный воздух поднимались белые облачка от ее дыхания; здесь было на несколько градусов холоднее, чем в Тулузе. Узкая тропинка вела от плато вниз по склону к домам.

— Сюда, — сказала девушка Чаингу и пошла вперед. Спустя мгновение он последовал за ней.

На небольшом возвышении у реки стояла мельница. Каменные стены ее не нуждались в стабилизирующем поле, хотя было заметно, что их отремонтировали в прошлом веке.

Паула подошла к большой деревянной двери и громко постучала. Пришлось подождать, изнутри доносились разные звуки: голоса, звон кухонной посуды. Затем железную задвижку отодвинули, и дверь открылась. На изъеденных временем ступенях стоял Эдеард в малиновой рубахе. Он гостеприимно улыбнулся.

— Следователь Мио, давненько не виделись.

— Да уж. Как дела?

— Вообще-то очень хорошо. А вы, верно, Чаинг?

— Да. Спасибо, что согласились встретиться.

— Без проблем. Входите. Мы как раз собирались завтракать.

На первом этаже имелась лишь одна большая комната со старомодными стульями, диванами, столами и комодами. Здесь не было ни плайпластика, ни малметалла, хотя Чаинг заметил голографический проектор на комоде — потребовалось несколько секунд, чтобы опознать его в старой конфигурации. На кухне в дальнем конце комнаты красовалась большая железная печь, за решетчатой дверцей уютно тлели угольки. В доме пахло свежевыпеченным хлебом.

Паула глубоко вдохнула. Этот запах возвращал ее в детство, когда мама почти всю еду готовила сама.

Салрана стояла у кухонного стола и наполняла медный чайник водой, поставив его в фаянсовую белую раковину. Она улыбнулась Пауле.

— Следователь, чаю хотите или кофе?

— Чаю, пожалуйста. С молоком, но без сахара.

— А вам, Чаинг?

— Э-э-э, то же самое, спасибо.

Салрана поставила чайник на конфорку.

— Как Бурлал? — спросила Паула, когда все сели за длинный стол, стоявший посередине комнаты.

— Практикуется, — с мученическим видом ответил Эдеард и ткнул пальцем в потолок.

— Практикуется?

— Через восемь месяцев станет подростком. Он спит.

— А, ясно. Ну да, только-только рассвело.

— Здесь все поднимаются на рассвете, особенно зимой, — сказала Салрана. — Мы стараемся максимально использовать дневной свет.

— Конечно. А как Иниго?

— Они с Корри-Лин в порядке, — отозвался Эдеард. — Живут по соседству, если хотите, я их позову.

— Может быть, в другой раз.

Чайник засвистел. Салрана сняла его с конфорки и налила кипящую воду в заварник. Затем обогнула плиту. Паула подняла брови.

— Поздравляю.

— Спасибо, — сказала женщина, положив руку на округлившийся живот. — Осталось всего два с половиной месяца. Малышка появится весной.

— Это замечательно.

— Прекрасное место, чтобы растить детей, — твердо сказала Салрана. — Когда они станут старше, то сами смогут принять решение, к какой культуре хотят принадлежать. А пока пусть воспитываются в мирном и добром сообществе. Лучше всего начинать жизнь с такими ценностями.

— Как на Эшвелле? — спросила Паула.

— Да, — согласилась Салрана. — Именно как на Эшвелле. Или, насколько возможно, в Содружестве. Плюс нас тут никто не тревожит. Я не хочу, чтобы наши дети выросли выродками ради Унисферы и Гея-сферы. Они не будут видеть сны о жизни.

— С этим покончено, — сказал Эдеард. — Особенно сейчас. — Он посмотрел на Чаинга долгим взглядом. — Дальше у реки есть пара пустых домов, немного покосившиеся, но… Можете пожить с нами, пока мы один из них не отремонтируем. Такие проекты люди здесь воспринимают с энтузиазмом. Много времени не потребуется.

— Только из-за чудес технологий Содружества, — с сарказмом произнес Чаинг, — можно и попробовать.

— Постепенно, шаг за шагом, — сказал Эдеард. — Если захотите, сможете вернуться в Содружество. Вам будет легко измениться. Никто никогда не узнает, кто вы такой. Только вы сами, разумеется. Но в этом-то и проблема, верно?

— Это то, что вы мне предлагаете? Хотите помочь все забыть?

— Нет. За потерей памяти вам в Содружество. Там могут стереть любые воспоминания. Но мне кажется, вам нужно другое.

Чаинг пожал плечами.

— Я не знаю, что мне нужно. Раньше я жил без сомнений. Но Второй Великий Переход отобрал уверенность. Я смотрю вокруг себя и не понимаю, как могу вписаться. Я не подхожу Содружеству.

— Я понимаю, каково это — получать осуждение за то, что вы выполнили свой долг.

— Неужели? — скептически спросил Чаинг.

— О да. Я тоже делал то, что считал необходимым. Ужасные дела, о которых никто не забудет. Думаю, наша маленькая долина поможет вам примириться с прошлым. Мы здесь живем очень просто, без экивоков, принятых в Содружестве. Время и понимание — наши целители. Однажды, вероятно, я и сам решу отсюда уехать.

— Я убил человека, — выпалил Чаинг. — Которого знал, который… она мне нравилась. И была очень похожа на меня, только наоборот. Словно отражение в зеркале. Наверное, имелся другой выход, но я не мог позволить ей победить. Бьенвенидо бы пало. И я выполнил свой долг. Но я не убийца! А теперь я для всех чужой.

Эдеард сочувственно улыбнулся.

— Много лет тому назад я понял: иногда, чтобы поступить правильно, следует сделать нечто неправильное. Возможно, я смогу вам об этом рассказать.

* * *

Рай и Энала собирались отправиться в Оракум на коммерческом звездолете; Внешний мир находился далеко за пределами сети червоточин, которые связывали Внутренние миры Межсолнечного Содружества. Потребовалось три часа для того, чтобы пролететь расстояние в сорок шесть световых лет от Баландана, ближайшей планеты с червоточиной. Три часа в маленькой кабине на двоих, без иллюминатора. Тем не менее гравитация была переменной, от одной десятой земного стандарта до нуля. Они установили ее на ноль.