Литература факта и проект литературного позитивизма в Советском Союзе 1920-х годов - Павел Арсеньев

между двумя самими дисциплинарными доменами науки и литературы, одновременно сближающимся с философией (обыденного) языка.

1264

«Герменевтика фактичности» разрабатывается Мартином Хайдеггером в 1919–1923 годах и получает особое преломление в его труде «Бытие и время». Термин «факт» (Tatsache) заставляет предполагать, что у него есть некая сущность, общая для всех фактов, некая «фактуальность» (Tatsachlichkeit), однако на самом деле, по мысли Хайдеггера, этот термин указывает не на вещи, которые просто находятся перед нами, «лежат» в мире как факты (Витгенштейн в своем трактате использует это же немецкое слово, также появляющееся в названии Новой вещественности), а на «фактичность» (Faktizitat) человека как бытия-в-мире. Ср.: «Фактичность не эмпирия чего-то наличного в его factum brutum, но втянутая в экзистенцию, хотя ближайшим образом оттесненная бытийная черта присутствия» (Хайдеггер М. Бытие и время. СПб.: Наука, 2002. С. 135), а также «„эмпиричность“ эмпирии собственного присутствия онтологически в корне отлична от эмпирического существования какой-нибудь породы камней. Эмпиричность факта присутствия, в качестве какового всякий раз существует любое присутствие, мы называем фактичность» (Там же. С. 56). Подробнее о борьбе за метафору камня в поэзии и философии см.: Арсеньев П. Камень, ножницы, бумага. С. 23–33.

1265

Подробнее в ее связи с «Венским» периодом она рассматривается в последней главке статьи: Galison P. Aufbau/Bauhaus. P. 746–749.

1266

См.: Зукофски Л. В объективе / Пер. с англ. В. Фещенко // Транслит. 2015. № 17. С. 100–103. Английское издание: Zukofsky L. An Objective // Idem. Prepositions+. The Collected Critical Essays. Hanover: Wesleyan UP, 2000. P. 12–18.

1267

Так, Новый роман, во многом разделяющий сциентистскую повестку и поэтологию литературного позитивизма, будет снова предпочитать обращаться скорее к вещам, нежели к фактам. Это «далековатое сближение» в отношениях экспериментальной советской и французской литератур мы также вынуждены оставить за рамками рассмотрения, однако когда-то ему был посвящен раздел нашей магистерской работы. См.: Арсеньев П. Новый роман и литература факта: литературный саботаж vs саботаж литературы // Он же. Литература факта как последняя попытка называть вещи своими именами: Магистерская диссертация; науч. рук. Н. Мовнина; рец. И. Калинин. СПб.: СПбГУ, 2010.

1268

Если критерии научной объективности историзуются и все больше оказываются зависимы от техники записи и репрезентации (см.: Дастон Л., Галисон П. Объективность), то эволюция и «способ существования технического объекта» обнаруживают все больше общих черт с литературной эволюцией и «литературной техникой». См. подробнее об этом: Арсеньев П. Техноформализм, или Развинчивая русскую теорию с Латуром. С. 166–192.

1269

Различие между инструментальными метафорами и технологическими метонимиями мы вводим в предисловии к разделу «Физиологии языка и дискурсивная инфраструктура авангарда».

1270

К 1800 году, которым Киттлер датирует дискурсивную сеть романтизма, Александр Вольта сумел воспроизвести опыты с искусственным получением электричества. С этого момента электричество становится метафорой современности параллельно тому, как электризуются отношения полов с означающим, а также политическая жизнь Европы после Французской революции. Так, Жюльетта из одноименного романа де Сада (1801) уже была «наэлектризована современностью». Об отношениях романтической литературы с электричеством см: Gilmore P. Aesthetic Materialism: Electricity and American Romanticism.

1271

В этой статье Третьяков, в частности, определяет производственничество через пользование «высоко-индустриальными, централизованными формами воздействия. Газета, кино и радио. <…> Газета в этот день есть и путеводитель по пройденным десяти годам, и отчетная ведомость, и афиша праздника, и листок предсказаний, и ноты, которые держит в руках поющая и декламирующая толпа, и показ образцовой советской верстки. Радио <…> должно информировать и идущие колонны и больных в постелях госпиталей. Через радиослуховые трубки любой комнатно-отъединенный гражданин Советского Союза может ежеминутно включиться в течение праздника, обставленного лучшим, что мы имеем в области слова и звука» (Третьяков С. Как десятилетить. С. 35–37).

1272

См. подробнее о технологической трансформации психо/физиологии в течение XIX века: Lenoir T. Models and Instruments in the Developpment of Electrophysiology, 1845–1912 // Historical Studies in the Physical and Biological Sciences. 1986. № 17. P. 1–54; об электрифицированной субъективности рубежа веков: McCarren F. The «Symptomatic Act» Circa 1900. Hysteria, Hypnosis, Electricity, Dance // Critical Inquiry. 1995. № 21. P. 748–774; а наш анализ статьи Арватова «Быт и культура вещи», где он касается советского проекта электрификации человека, в главе «Как быть писателем и делать полезные вещи?».

1273

См. подробнее о различиях в подходах Шкловского и Третьякова к вещам, фактам и технике в главе «Эпос и медиаанализ: техника и поэтика настоящего времени».

1274

Reed B. Visual Experiment and Oral Performance // The Sound of Poetry. The Poetry of Sound / Ed. by C. Dworkin, M. Perloff. Chicago: University of Chicago Press, 2009. P. 284.

1275

Понятие вводится в: Stiegler B. Economie de l’hypermateriel et psychopouvoir / Entretiens avec Philippe Petit et Vincent Bontems. Paris: Mille et une nuits, 2008.

1276

Как подчеркивает Стиглер, проблема экономики внимания возникает именно в 1920-е годы, когда от экономики, в центре которой было производство (ср. производственное искусство), начинает происходить переход к экономике (захвата) внимания потребителей. «Schématiquement, l’économie de l’attention est apparue dans les années 1920, à partir du moment où on est passé d’une économie où la question principale était celle de produire, à une économie où le premier problème s’est avéré être de vendre» (Stiegler В. L’attention, entre économie restreinte et individuation collective. P. 128). Это в целом совпадает с нашей периодизацией фразеологического перехода от вещи (как аналогового объекта) к факту (как новому типу информационного объекта) в истории «(Нового) ЛЕФа». См. подробнее об этом в заключении к главе 4 раздела II («Индустриализация книги и советская медиареволюция»).

1277

Ср. центральную оппозицию spectacle concentré / spectacle diffus (Debord G. Commentaires sur la société du spectacle. Paris: Éditions Gérard Lebovici, 1988), а также понятие «диффузного цинизма» у Слотердайка, которое он выделяет в качестве центрального психосоциального предиката позднего капитализма и о котором пойдет речь ниже.

1278

«Everybody gets so much information all day long that they lose their common sense. They listen so much that they forget to be natural. This is a nice story». См.: Stein G. Reflection on the Atomic Bomb // Idem. Writings, 1932–1946 /