Приносящая надежду - Тамара Воронина

Крепкая пощечина ровно ничего не изменила. Лена чувствовала себя куклой. Сломанной куклой. У нее завод кончился.

— Провалиться! — отчетливо проговорил Мур. — Давай, Владыка, собирай этих, тащи к себе. Я думаю, им еще можно помочь. Только шустро, мухой — одна нога здесь, вторая — в Тауларме.

В проход уже прыгнул кто-то из близнецов, уже подхватил шута — Лена успела увидеть его безжизненное лицо. Дугой эльф поднимал Маркуса, двое несли Милита, невесть откуда взявшийся Карис волоком тащил по траве Гарвина, кто-то собирал разбросанные вещи. Зачем вещи? Для кого? Их ведь нет… Глаза Гарвина были открыты, но совершенно бессмысленны.

— Владыка, дай-ка ей еще разик, — посоветовал дракон. — Не стесняйся, если что, сам же потом и исцелишь.

Лиасс послушно влепил Лене еще одну пощечину, а Гару вцепился зубами ему в руку, и эльфу, похоже, пришлось применить магию, чтобы избавиться от пса. Вернулся черный эльф, без разговоров взял Лену на руки и бегом кинулся обратно. Наверное, боится, что закроется проход и он останется в чужом мире наедине с золотым ар-драконом. Через плечо черного она видела, что эльф и дракон переглянулись. Лиасс что-то сказал по-эльфийски, и Мур по-собачьи облизал нос. Ну да, у него вся морда в крови.

Эльф опустил ее на кровать, скомандовал кому-то, тоже по-эльфийски, и даже команда прозвучала, как музыкальная фраза. Какой-то юноша… ах, да, крестник, Алекс, которого она постеснялась назвать Сашей — подал черному кружку, и эльф, силой разжав ей челюсти, начал вливать в рот крепкое горячее вино, не обращая внимания на недовольство Гару. Лена сказала:

— Март.

— Я Апрель… то есть Ларт. Аиллена, ими уже занимаются. Они все четверо живы, все дышат. Это точно. Владыка сможет. Там уже и Властительница Ариана, и Кавен, и Кайл, и Карис. Самые сильные маги в Тауларме. Да и ар-дракон тоже здесь, а уж дракон…

— Ты что, не понимаешь: я их не слышу! — завизжала Лена. — Я их не чувствую! Что с того, что они дышат, если я их не чувствую!

Эльф растерялся и не нашел ничего лучше, как погрузить ее в сон. Сделал он это вовсе не так деликатно, как Лиасс, поэтому Лена провалилась в непрекращающийся кошмар: золотая молния рвала зубами, плевала, глотала счастливых аборигенов, и кровь из их раздираемых на части тел заливала неподвижные тела ее спутников.

* * *

— Очнись… Ну, девочка моя, просыпайся… Тихо, тихо, голова сейчас перестанет болеть. Ларт грубоват, он боевой маг… Хотя странно даже то, что он смог воздействовать на тебя магией.

— Это же для ее блага… — раздался виноватый голос Апреля.

— Ну да… Ты правильно поступил, Ларт. С любовью можно подействовать и на нее. Аиллена, открой глаза. Открой. Сейчас я уберу все последствия, ты будешь чувствовать себя хорошо… Ты спала всего несколько минут.

— Где…

— Пойдем. К ним.

— Она идти не сможет.

Лиасс поднял ее на руки, не доверяя телохранителю, и перенес в соседнюю комнату. Есть. Есть. Они были здесь. Лена едва не разревелась от счастья.

— Лена… — хрипло, не своим голосом позвал Гарвин. — Лена, скажи… пусть свяжут меня. Вялицей. Или браслет… Пусть… Я больше… я не сдержусь…

— Лиасс, у тебя есть браслет, гасящий магию? Я знаю, что должен быть!

Владыка мигнул, и черный эльф испарился. Лена наклонилась к Гарвину. Он пытался оттолкнуть ее, но силы уходили на что-то другое. Глаза были… сумасшедшие. Неживые. Лена взяла его голову в свои руки, начала нести какую-то чушь, пытаясь проникнуть в его сознание, но он не пускал, не пускал так умело, что она не смогла прорваться. Раздался тихий щелчок, и Гарвин закричал, откидывая голову, белея и до крови прикусывая губу… и расслабился.

— Ну все, — прошептал он. — Теперь… Нет, Аиллена, не надо. Не…

Но Лена уже заглянула в черную яму его сознания…

* * *

Она пришла в себя явно нескоро. В комнате — ее комнате — было темно, но сквозь приоткрытую дверь проникал свет. Она шевельнулась. Очень хотелось пить. Просто смертельно хотелось пить. Ведро воды. Бочку…

Лиасс приподнял ее голову и поднес к губам кружку. Странно, но кружки хватило.

— Свет включи, — попросила Лена и поняла, что опять сморозила глупость. Черт знает сколько лет прошло, а она еще говорит фразами своего мира. Как можно включить, например, свечу или масляную лампу? Лиасс, однако, прекрасно ее понял и включил: просто посмотрел на лампу, и масло вспыхнуло ровным неярким светом. — Как они?

— Ничего. Не буду говорить, что хорошо. Но это пройдет. Должно пройти.

— Что — это?

— Мур сказал, что это были крабберы. Правда?

— Что такое крабберы?

— Чудовища из детских сказок. По крайней мере, я всегда так думал. А прожил я долго.

— Только в одном мире, Лиасс.

Он кивнул. Выглядел он не лучшим образом. Он расслабленно сидел в кресле, вытянув босые ноги, рукава рубашки были закатаны, предплечье перевязано, и на бинте проступали пятна крови. Кусаться Гару умел. А Лиасс не считал нужным исцеление несерьезных ран. Рядом на столе стояли бутыль с вином и кружка.

— Не хочешь выпить? — предложил эльф. — Знаешь, у меня впервые в жизни появилось желание надраться так, чтоб себя не помнить. И не помнить то, что я видел… Крабберы захватывают сознание. И заставляют переживать самое страшное, что было в твоей жизни. Гарвин неспроста не хотел тебя пускать… Ты знала?

— Знала — что?

— Что он был связан с семьей? Что умирал вместе с ними?

— Знала. Он… он снова пережил это?

— Переживал раз за разом. Гарвин единственный, кто мог хоть как-то сопротивляться. И от этого… возвращения в нем снова проснулся тот, прежний… Я не сниму с него этот браслет, пока не буду уверен, что все прошло.

— Ему словно было больно.

— Было. В первую минуту это очень больно, а потом только ноет. Неприятно, но вполне терпимо.

— А на шута как-то надевали такой…

— И на тебя можно надеть, — усмехнулся Лиасс. — Как украшение. Это действует только на обычную магию. И на некромантию тоже… особенно сильно. Вообще, чем сильнее маг, тем сильнее действует браслет. Убить он не может, но неприятности причинить способен.

— Я знаю, что ты припас этот браслет именно для Гарвина, — пожала плечами Лена. — Я хочу к ним…

— Они спят. Нет, никакой магии. Травы. Только травы.

— И им снятся кошмары?

— Вероятнее всего. Но уже не то, что они переживали раньше. Ты собралась плакать? Уже поздно. Повода нет.

— Почему я уснула? Ты меня усыпил?

— Ты не уснула. Ты потеряла сознание. Не стоило тебе заглядывать в душу Гарвина. Я не могу себе представить, как он с этим живет, а ты почувствовала…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});