Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго - Андрэ Моруа

Спокойно подвожу итог пути:

Мне суждено уйти, тебе - расти...

А на экземпляре, подаренном Жанне, было написано:

Ты - ангел в этой жизни трудной, странной.

Стань женщиной, но... оставайся Жанной!

Он требовал от снохи, чтобы его маленькие внуки Жорж и Жанна присутствовали на всех званых обедах. Няньки могли уложить их в постель только в одиннадцать часов вечера. Но иногда, вспоминает Жорж, "мы засыпали прямо за столом, убаюканные гулом голосов. Эдмон Гонкур мне рассказывал, что как-то раз Жанна уснула с куриной ножкой в руке, уткнувшись щекой в тарелку...".

В дни больших празднеств дети пили за здоровье дедушки. "Я, самая маленькая, пью за самого большого", - сказала Жанна 26 февраля. Слова, вероятно, придумал Мерис или Вакери. На своих именинах Жанна робко просила: "Скажите мне тосту". Если дед ворчал на нее, Жанна стыдила его: "Зачем бранишь, когда тебя любят?" Трехлетней Марте Феваль, когда она расшалилась, шестилетняя Жанна строго сказала: "Марта! Виктор Гюго смотрит на тебя". Дедушка рассказывал им сказки: "Злой мальчик и добрая собака", "Глупый король и умная блоха". На кусочках картона он рисовал для внучат гусиным пером картинки, служившие хорошими и плохими отметками за поведение, они находили Эти рисунки за столом под своими салфетками. "Иногда, - вспоминает Жорж Гюго, - на рисунках улыбались ангельские личики кудрявых деток в венках из звезд или же фантастические птицы с открытым клювом заливались песнями на цветущих ветках..."

Сборник "Искусство быть дедом" частью создан из заметок в записных книжках "обожающего и восхищенного" деда. Некоторые стихотворения в этой книге ("Луна", "Жанну посадили в темный чулан") были стихотворным переложением детских "словечек". В других старик дед выражал свои чувства, удивляясь тому, что он, который боролся с императором, оказался "побежден" ребенком (Victor sed victus) [побежденный победитель (лат.)]. Но он полагал, что поэт всегда должен переходить от житейского взгляда на мир к проникновению в его тайны. В Зоологическом саду он смотрел на ужасных чудовищ и глазами детей, и глазами мудреца. Малышам было страшно, но иногда и очень смешно. Старец же думал:

Я думаю, Господь привык работать спешно,

Но обвинять Творца не следует, конечно,

Его, который, всем вниманье уделя,

Сумел изобрести цветенье миндаля

И радугу взметнул над укрощенным Понтом,

Коль рядом ставит он колибри с мастодонтом.

Сказать по правде, вкус плохой у старика.

То гидру прячет в ров, то в яму червяка,

И Микеланджело, божественный и жуткий,

Перекликается с раблезианской шуткой.

Таков Господь. Таким его я признаю

[Виктор Гюго, "Известный граф Бюффон" ("Искусство быть дедом")].

Тут он заступался и за Господа Бога, и за поэта Гюго, за контрасты в природе и за антитезы в поэзии. Перед клеткой с тигром дети говорили: "Посмотри, какая большая кошка!" Поэта же приводило в смятение позевывание скучающего зверя, его раскрывшаяся пасть, и он с упоением видел, как "смешались здесь и ужас и любовь". А так как поэтическое совершенство мастера все возрастало, он без труда дополнил свой сборник стихами, созданными "из ничего", - то далекими от всякой действительности, как например, "Вечернее", то импрессионистскими, как стихи об утренних шумах на острове Гернси:

Голоса... Голоса... Свет сквозь веки... Гудит в переулке

На соборе Петра затрезвонивший колокол гулкий.

Крик веселых купальщиков: "Здесь!" - "Да не медли, живей!"

Щебетание птиц, щебетание Жанны моей.

Оклик Жоржа. И всклик петуха во дворе. И по крыше

Раздражающий скреб. Конский топот - то громче, то тише.

Свист косы. Подстригают газон у меня под окном.

Стуки. Грохот тяжелых шагов по железу, как гром.

Шум портовый. Шипенье машин паровых. Визг лебедки.

Музыка полковая. Рывками. Сквозь музыку - четкий

Шаг солдат. Голоса. Два француза. Смеющийся бас:

"Добрый день!" Я заспался, как видно. Который же час?

Красношейка моя заливается. На наковальне

Молотков перебранка из кузни доносится дальней.

Плеск воды. Пароход на ходу задыхается, споря

С необъятною гладью, с могучим дыханием моря

[В.Гюго. Открытые окна. Утро. Сквозь дрему ("Искусство быть дедом")].

Сборник имел большой успех. Людям приятны простые и сладкие волнения. Образ старика, который с любовью приемлет свою роль деда, всегда будет нравиться. Притом было столько новизны в стремлении обожествить детей, подобно тому как множество поэтов обожествляли своих возлюбленных. "Создателю "Легенды веков", - писал Теодор де Банвиль, - только ему одному и могло прийти это желание, и будет совершенно правильно сказать, что в искусстве и в поэзии тема "Дитя" началась именно с него, наполнилась жизнью только с его творений..." Первое издание сборника было распродано за несколько дней; за ним быстро последовало несколько переизданий. Жорж и Жанна стали легендарными детьми. Париж восхищался ими, как Лондон своими наследными принцами.

6. ДЬЯВОЛ И ЕГО ВЛЕЧЕНИЯ

Еще до гроба материя вас покидает.

Виктор Гюго

Умилительные прогулки с Жоржем и Жанной, ангельские стихи любящего деда не должны искажать образ Виктора Гюго в последние годы его жизни. Преклонение перед детской чистотой не положило конец любовным похождениям старика. 11 января 1877 года Алиса объявила Виктору Гюго, что после-шестилетнего вдовства она выходит замуж за Эдуара Локруа, депутата от департамента Буш-дю-Рон, бывшего секретаря Ренана, остроумного и язвительного журналиста. Собираясь заказать извещения о браке, она выразила желание, чтобы в числе извещающих фигурировал и ее знаменитый свекор, то есть она просила, чтобы сам Виктор Гюго сообщил, что вдова его сына Шарля перестанет носить "громкое имя" Гюго. Чтобы поддержать иллюзию о дружной семье, поэт согласился.

Виктор Гюго - Алисе, 27 марта 1877 года:

"Дорогая Алиса, вы знаете, что я никогда не рассылаю извещений... Однако ради вас я нарушу свои привычки в этом вопросе: не хочу отказать вам в вашей просьбе, которую вы выразили так мило и ласково, так изящно и грациозно. Раз вам этого хочется, поставьте мою фамилию в ваших извещениях. Что касается Луи Лана и Вакери [свидетели при заключении второго брака Алисы, состоявшегося 3 апреля 1877 г. (прим.авт.)] - выбор вы сделали прекрасный".

Но вот Алиса, как ей показалось, нашла в одном из стихотворений Гюго намек на вдов, не сохранивших верность покойным мужьям, и была этим опечалена. Приняв к сердцу ее огорчение, Гюго написал ей: "Милая, дорогая и прелестная Алиса, дочь моя, дитя мое, успокойтесь. Это стихотворение написано больше года тому назад, - могу показать вам рукопись. Я, как и вы, знаю, что вы доверили свою судьбу доброму и великодушному человеку. У меня только одна мысль - благословить вас".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});