Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

очищением и возможностью слиться с Божественным Духом. Лев Гумилев называет это антисистемой. Ее главная примета — жизнеотрицание. Антисистем очень много, называются они по-разному, распознать их бывает трудно. В самом деле, что общего между средневековыми сатанистами и манихеями, катарами и ассасинами? Отрицание жизни, а значит, торжество вакуума, который Лев Гумилев считал физической ипостасью Сатаны.

Последователи Оригена долгое время маскировались под православных, однако отравляли чистое учение о воскресении всякими новшествами. Например, они говорили: Бог настолько милосерден, что простит в день Страшного суда вообще всех. Это логично вытекало из их учения. Коль скоро Бог не вмешивается в нашу жизнь, его фактически нет. А значит, нет и загробного наказания; вот что крылось за этими лукавыми фразами. Но небесные воззрения сразу переносятся на землю. Если нет наказания, то не всё ли равно, как ты себя ведешь при жизни? Прощены будут все: праведники, негодяи, садисты, маньяки… Такие взгляды опасны для общества. И вот праведники-оригенисты оборачиваются преступниками, антисоциальными людьми, которые проповедуют безнаказанность. Красивая идея становится уродливой.

Последователями Оригена часто становились эллины — разочаровавшиеся во всём адепты античности. Эллинов преследовали за язычество, тогда они стали искать лазейки в христианстве, чтобы сохранить свою идентичность. А поскольку эти стершиеся осколки античного мира искали запретных и извращенных знаний, оригенизм им как раз подошел. Там были привлекательные вещи: несколько степеней посвящения, тайная доктрина, аллегорическое толкование христианства… Эллины превращались в сектантов.

Первые сигналы об оригенистской опасности Юстиниан получил еще в начале царствования от палестинского подвижника — святого. Саввы. Этот 92-летний аскет жил в Палестине, однако был согнан оттуда еврейским восстанием и арабскими набегами, после чего отправился в Константинополь, дабы рассказать императору всю правду; о положении дел на Востоке. Кроме того, Савва пытался поведать об оригенистах, которые обосновались в Палестине и притворяются христианами. Оказывается, целая община этих людей собралась возле Вифлеема и пропагандирует лжеучение!

Первым делом Савва обратился за помощью к своему земляку — богослову Леонтию Византийскому (ок. 485—после 541), который родился в Иерусалиме, а затем переселился в Константинополь. Этот Леонтий в молодости склонялся к несторианской ереси, но затем объявил себя православным. Однако его обращение к ортодоксии не было искренним. Побеседовав с Леонтием, святой Савва с ужасом обнаружил, что перед ним тайный оригенист. Но трогать его было нельзя: Леонтий обзавелся связями в столице и сделался популярен. Что касается Саввы, то старец вскоре скончался, а его старания пропали втуне. Даже основанная им в Палестине обитель была захвачена оригенистами. Таково начало проблемы.

Юстиниану в то время было не до ересей: он вел жестокую политическую борьбу с сенаторами, которая закончилась восстанием «Ника». Между тем оригенисты усиливались в столице за счет тех же сенаторов и наследников эллинской мудрости. Леонтий был одним из главных мудрецов, обладавших тайным знанием. Он действовал очень хитро, поэтому неудивительно, что вредная работа еретика обнаружилась далеко не сразу. На словах Леонтий являлся самым деятельным халкедонитом. Он написал даже несколько трактатов в защиту Халекдонского собора, против монофизитов и несториан. Кроме того, он осмелился предложить оригенистское учение Юстиниану, обещая соединить несториан, халкедонитов и православных. Если бы император принял отравленный плод, империя бы погибла. Но Юстиниан отказался. Он верно почуял, что тайная доктрина оригенистов чужда двум основным течениям в христианстве: монофизитам и халкедонитам.

Успехи Леонтия вдохновили оригенистов в Палестине. Они подняли мятеж и выступили с собственными тезисами (539). Реакция правительства была жесткой, хотя и недостаточно быстрой. Эта медлительность, как и многое другое, опровергает расхожую версию о тирании Юстиниана. Нет нужды оправдывать царя: он допустил массу ошибок. Но вовсе не тех, в которых его обвиняют…

Против оригенистов выступили монофизиты. Они обвинили последователей Оригена в несторианстве. Это было примитивно, но в целом верно. Монофизиты поняли, что перед ними — опасные чужаки.

К слову, в романе Валентина Иванова «Русь изначальная», где многое угадано, но многое перепутано, взгляды оригенистов приписаны именно несторианам. Причем сама императрица Феодора, умная и циничная, исповедует «тайную доктрину». Разумеется, это полная чушь: Феодора не была таким монстром, каким хочет ее изобразить романист. К тому же она являлась православной христианкой и причислена к лику святых. Но оставим писателю право на вымысел, тем более что роман, как его ни критикуй, очень хорош.

Юстиниан тоже оказался на высоте задачи. В самом деле: с монофизитами всё было ясно, а изобличение новой ереси требовало огромных интеллектуальных усилий. Дело в том, что между оригенистами и монофизитами пролегала незримая грань. Монофизиты были хоть и раскольники, но свои, а оригенисты — чужие. Первых считали заблудшими, которые неправильно толкуют Писание. От вторых веяло холодом Сатаны. Юстиниан и Феодора сознавали это.

В Газе собрался поместный собор, на котором оригенистов подвергли критике. В Константинополь понеслись письма с просьбами к императору унять еретиков.

Юстиниан ответил на это весьма оригинально: он взялся за изучение ереси, а затем написал трактат против оригенистов и адресовал его патриарху Мине, рекомендовав наказать еретиков 10 анафематизмами. Это сочинение, не дошедшее до наших дней, увидело свет в 543 году.

Современные историки вслед за просветителями XVIII века часто обвиняют Юстиниана в излишнем пристрастий к богословию. Мол, к чему были выступления против Оригена? Разве император не мог оставить церковникам борьбу с ним? Ограниченные обыватели очень часто судят предков с собственных позиций. Нам кажутся чуждыми и смешными споры о православии. Но для византийцев они были столь же реальны, как окружающая действительность. Это один из способов обрести себя в меняющемся мире, найти идею, которая бы помогла выжить. Сегодня ведущие страны Запада руководствуются другими идеями — капитализма и парламентской демократии. Но кто поручится, что они не будут смешны через полторы тысячи лет — а может быть, даже завтра?

Юстиниан разобрался в учении Оригена, вник в воззрения его наследников и обнаружил, что имеет дело с религиозной антисистемой.

Ориген полагал, что Господь вечно творит души, соединенные в созерцании сущности Бога, но разъединившиеся после падения. Души «предсуществуют» и когда-нибудь воссоединятся с Богом. Это не христианство, здесь нет морали. По большому счету, здесь нет даже Бога, которому отведена роль «сотворителя душ» или «умов». Перед нами космические силы, но это не