Герои - Джо Аберкромби

— Искренне соглашусь. — Пускай Миттерик и в новом мундире, но разговор тут вёл Байяз. — Договор, который меня устроит, прост.

— Мой отец всегда говорил — простые вещи самые крепкие. Помнишь моего отца?

На короткий миг маг замялся.

— Разумеется. — Он щёлкнул пальцами, и слуга скользнул вперёд, с безупречной ловкостью разворачивая на столе карту. Байяз указал на завиток реки. — Белая река остаётся северной границей Инглии. Северным рубежом Союза, как служила сотни лет.

— Вещи склонны меняться, — заметил Кальдер.

— Эта — нет. — Толстый палец мага обвёл другую реку, к северу от первой. — Земли между Белой рекой и Каском, включая город Уффрис, переходят под управление Ищейки. Они становится протекторатом Союза с шестью представителями в Открытом совете.

— До самого Каска? — Кальдер резко отрывисто вдохнул. — Из числа лучших земель Севера. — Он пристально посмотрел на Ищейку. — Заседать в Открытом совете? Под покровительством Союза? Что бы по этому поводу сказал Скарлинг Простоволосый? Что бы сказал мой отец?

— Да кому не похер, чего бы там сказали покойники? — Ищейка точно так же уставился в ответ. — Вещи склонны меняться.

— Ранен своим же ножом! — Кальдер схватился за грудь, затем издал вздох поражения. — Но Север нуждается в мире. Я согласен.

— Прекрасно. — Байяз поманил слугу. — Стало быть, подпишем соглашения…

— Вы меня не поняли. — Возникла неловкая заминка, во время которой Кальдер придвинулся на стуле, словно все за столом были друзьями, а истинный враг откуда-то из-за его спины тянулся выведать их замыслы. — Я-то согласен, но в деле я не один. Боевые вожди Доу… мужики ревнивые. — Кальдер беспомощно усмехнулся. — И все мечи у них. Я не могу просто так что-либо принять, а не то… — Он провёл пальцем поперёк синюшного кадыка, всосав воздух. — Может статься, когда вы захотите поговорить в следующий раз, на этом стуле окажется какой-нибудь упёртый дуб типа Кайрма Железноглава или гора самолюбия типа Гламы Золотого. Удачи вам, найти с ними общий язык. — Он протарабанил по столу кончиком пальца. — Лично я целиком и полностью за. Всей душой. Но разрешите забрать ваши условия с собой и уломать моих неотёсаных сородичей, а потом мы встретимся снова и подпишем всё что надо.

Байяз как никогда кисло нахмурился на стоящих внутри Детей северян.

— Итак, до завтра.

— Лучше до послезавтра.

— Не дразни меня, Кальдер.

Кальдер смотрелся истинным портретом беспомощной обиды.

— Я вовсе не хочу никого дразнить! Но я не Чёрный Доу. Я скорее… представитель, чем угнетатель.

— Представитель, — проговорил Ищейка, словно это слово имело привкус мочи.

— Нельзя сказать, что нас это устраивает.

Но усмешка Кальдера оказалась стальной. Все потуги Байяза от неё тут же отскакивали.

— Вы бы только знали, как тяжело я всё это время боролся за мир. Чем я ради него рисковал. — Кальдер прижал к сердцу перевязанную ладонь. — Помогите мне! Поспособствуйте мне поспособствовать нам! — Вернее, поспособствуйте мне поспособствовать самому себе.

Встав, Кальдер потянулся через карту и подал Ищейке здоровую руку.

— Знаю, по той или иной причине, мы долгие годы стояли по разные стороны, но если нам суждено быть соседями, стоило бы растопить лёд между нами.

— По разные стороны. Бывает. Проходит время — наступает пора зарыть прошлое. — Ищейка встал, глядя Кальдеру прямо в глаза. — Но ты убил Форли Слабейшего. Тот малый никому, ни разу не сделал зла. Он пришёл тебя предупредить, а ты его за это убил.

Впервые улыбка Кальдера подёрнулась, слегка умалившись.

— Ещё не настало утра, когда б я не раскаивался в этом.

— Так вот тебе ещё одно. — Ищейка подался вперёд, отставил указательный палец, прижал им одну ноздрю и высморкнул соплю прямо в раскрытую ладонь Кальдера. — Сделаешь хоть шаг к югу от Каска, и я вырежу на тебе кровавый крест. Вот тогда и растает лёд. — И он, презрительно засопев, прошагал мимо Горста, и двинулся прочь.

Миттерик взволнованно прочистил горло.

— Итак, вскоре мы встретимся снова? — Глядя на Байяза, в ожидании так и не оказанной поддержки.

— Всенепременно. — Кальдер восстановил большую часть ухмылки, вытерев сопли Ищейки о край стола. — Через три дня. — И он повернулся и отошёл поговорить с человеком с металлическим глазом. По прозвищу Трясучка.

— Этот Кальдер кажется скользким типом, — шептал Миттерик Байязу, пока они покидали стол. — По мне так лучше иметь дело с Чёрным Доу. С тем, по крайней мере, было ясно, чего от него ждать. — Горст едва ли их слушал. Он был занят, сосредоточенно разглядывая Кальдера и его обезображенного шрамом подручного. Я его знаю. Я знаю это лицо. Вот только откуда?..

— Доу был бойцом, — шелестел Байяз. — Кальдер — политик. Он отдаёт себе отчёт, что мы настроились уходить, и что, когда войска отправятся домой, нам нечем будет торговаться. Он знает, что просто сидя и ухмыляясь, может выиграть больше чем Доу со всей сталью и яростью Севера…

Разговаривая с Кальдером, Трясучка повернулся, убрав с обзора изуродованную часть лица и выставив на солнце необожжёную сторону… и у Горста от узнавания похолодела спина, и открылся рот.

Сипани.

То лицо, в дыму, перед тем как он оказался сбит с ног и покатился вниз по ступенькам. То самое лицо. Да как тот самый человек мог здесь очутиться? И всё же он был почти что уверен.

Голос Байяза гас позади, когда Горст двинулся вкруг стола. Наверно чрезвычайно неподобающее, если в принципе не роковое поведение на мирных переговорах. А мне глубочайше пофиг. Кальдер заметил его, и встревоженно отступил назад. Трясучка обернулся. Без злобы. Без страха.

— Полковник Горст! — воскликнул кто-то, но Горст не обращал внимания, его пальцы сомкнулись на руке Трясучки, приближая его к себе. Все боевые вожди с краю Детей посуровели. Великан сделал громадный шаг вперёд. Человек в золотой броне окликнул отряд карлов. Ещё один положил руку на меч.

— Всем тихо! — закричал Кальдер на северном наречии, сдерживающе поднимая ладонь. — Спокойно! — Но вид у него неспокойный. А то как же. Сейчас все наши жизни на лезвии бритвы. А мне глубочайше пофиг.

С виду, Трясучке и самому было пофиг ненамного меньше. Он опустил быстрый взгляд на сомкнутую руку Горста, затем снова перевёл на лицо и удивлённо приподнял бровь над здоровым глазом.

— Могу чем-то помочь? — Его голос был полностью противоположен Горстову. Могильный шёпот, грубый, будто трутся мельничные жернова. Горст взглянул на него. Взглянул по-настоящему. Как будто взглядом мог пробурить его голову. То самое лицо, в дыму. Оно промелькнуло лишь на мгновение, и было в маске, и безо шрамов. И всё равно. С тех пор он видел его каждую ночь, во снах и в бодрствовании, а также в перекрученном пространстве меж ними. Каждая чёрточка намертво вбита в память. И я почти что уверен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});