Легенды II (антология) - Роберт Силверберг

Камни на обочине дороги содрогались. Чем дальше на север, тем чаще и сильнее становились подземные толчки, а небо почти полностью затянулось туманом, сквозь который изредка виднелись клочки синевы.

Всадники хранили молчание. С каждым прожитым ими днем туман сгущался все больше и глушил сперва шутки, а потом и всякие разговоры.

Наконец они достигли Гавани Надежды, большого мукомольного города на Великой реке, где скрещивались западный и восточный тракты. Прежде Гавань была сердцем реки. Повозки, вытянувшись, сколько хватал глаз, сгружали зерно для мельниц и загружались всевозможными товарами с барж. Теперь город опустел, а колеса больших мельниц застряли в грязи или уперлись в камень.

Мельница Пратта, самая крупная из всех, стояла на самом глубоком и быстром участке реки. Западный и восточный берега рядом с ней соединял мост, с которого открывался красивый вид. Теперь западная половина моста обрушилась, но восточная еще сохранилась. Путники проехали мимо, и только жар солнца где-то над головой помог им определить, что сейчас полдень.

За мельницей, где дорога сворачивала на восток, Гектор объявил привал, чтобы лошади могли попастись. Зачерпнув горсть гладких речных камешков, он позвал Анаиса, и они вдвоем пошли вдоль берега. По широкому руслу реки едва струился узенький ручеек.

— Помнишь, она здесь казалась в добрую милю шириной, — сказал Гектор, глядя, как вода пробирается между камней и разбитых бочек на дне.

— Да. Упасть тут в воду было смерти подобно. Мельница молола день и ночь — из того, кто свалился бы в реку к северу от нее, назавтра испекли бы хлеб.

— А теперь мы могли бы перейти ее вброд, лишь слегка промочив ноги. Словно река никогда и не делила остров надвое. — Гектор посмотрел на камешки у себя в руке. — Отец как-то сказал мне то, что теперь не выходит у меня из головы. — Он помолчал, припоминая отцовские слова в точности. — Он входил в братство Кузенов, солдат, повинующихся ветру. Там он научился входить в двери ветров, что помогало ему преодолевать большие расстояния за короткое время. Когда я спросил, какой магией он для этого пользовался, он ответил: никакой магии не требуется, надо лишь уяснить, что расстояние — это иллюзия.

Всех нас, и друзей и врагов, соединяют узы, которые сильнее того, что нам видится как мировое пространство. Это пространство, это расстояние — всего лишь порог между одной и другой областью, одной и другой душой, дверь, мост, если хочешь. Чем сильнее связь между двумя местами, тем ниже порог — тем легче его перейти, вернее сказать. Физическое расстояние становится чем-то второстепенным. Это знание помогло Маквиту выиграть величайшую битву своей жизни и победить огненного демона, ф’дора Тсолтана. Его ненависть к этому демону и ко всему роду ф’доров была сильнее каких бы то ни было препятствий, и мир оказался недостаточно просторен для них. — Гектор перевел дух. — По этой же причине, должно быть, мне кажется, что мои жена и сын совсем рядом, и во сне я не вспоминаю их, а именно вижу — такими, как они есть сейчас. По этой же причине тебе снится Дерево Мира и твои родные места.

Анаис кивнул, и они помолчали, глядя на журчащий по дну реки ручеек.

— Какая погода нас ожидает в ближайшие дни? — спросил Гектор, кинув туда камешек.

— Если не считать возможной катастрофы, то, похоже, хорошая. А что?

Гектор бросил в ручей еще одну гальку.

— Просто хотел узнать, не промочит ли тебя дождь во время поездки.

Улыбка исчезла с лица Анаиса.

— Поездки? Какой поездки?

— Я отправляю тебя домой, Анаис. Тебе не надо больше сопровождать нас. Мы либо добьемся своего, либо нет — твое присутствие не имеет значения. Твои сны означают, что Сагия зовет тебя, и пренебрегать ее зовом негоже.

В серебристых глазах Анаиса отразились одновременно понимание и печаль.

— Я научился принимать многое, чего год назад даже представить себе не мог, множество трагических и страшных вещей — но мне даже в голову не приходило, что я встречу свой конец вдали от тебя.

Гектор швырнул вниз оставшиеся камни и вытер ладонь о рубашку.

— Мы всю свою жизнь провели рядом, Анаис, и это была хорошая жизнь, — произнес он твердо. — Нет нужды еще и умирать вместе — главное, умереть достойно.

— Если Севирим был прав, или если ты выполнишь, что задумал, нам, может, и вовсе не придется умирать, — отвернувшись, сказал Анаис.

— Может быть. Но все равно отправляйся домой.

Земля у них под ногами колыхнулась сильнее прежнего, словно подтверждая слова Гектора.

На обратном пути к лошадям он остановил друга еще один раз, напоследок.

— Знай, что где бы мы ни были в свой последний час, ты будешь со мной, Анаис, — сказал он просто.

— И после тоже, Гектор, — улыбнулся лиринглас. — Нас с тобой даже смерть не разлучит. — Он стиснул плечо друга. — За тобой должок: ты обещал всю ночь поить меня дорогими винами.

Когда Анаис уехал, дни и ночи побежали быстро.

Над северными островами сквозь туман стало видно желтое зарево. Подземный рокот сделался громче, сотрясения сильнее, и путники больше не знали покоя. Сон для них стал непозволительной роскошью, усталость грозила опасностью потерять дорогу в тумане.

Услышав наконец шум прибоя и увидев над горизонтом огонь, они сочли, что Сухая Бухта уже близко, и устроили привал — последний, как они полагали. Гектор высыпал в котелок над костром остатки провизии, Джармон и рыбак занялись лошадьми.

— Бранн, — прервал тягостное молчание Гектор, когда все трое сели за еду, — ты всегда жил в Сухой Бухте?

— Нет. Я там родился, но вернулся туда не так уж давно.

— Да ну? — Джармон отставил миску. — Необычно для рыбака, правда? В таких местах семьи живут целыми поколениями.

— Это верно. Но мне когда-то представился случай уехать, и я им воспользовался. Где я только ни побывал, каких занятий ни перепробовал, но о родине не забывал никогда. Когда стало известно, что Дитя пробуждается, меня одолело желание вернуться домой и помочь своим чем только смогу.

— Ты ведь понимаешь, что надежда сделать хоть что-то, не говоря уж о спасении твоей деревни, очень невелика? — серьезно спросил Джармон. — Сглупил ты, братец.

— Ошибаешься, — поспешно вставил. Гектор, видя, как померк блеск в глазах рыбака. — Надежда, даже самая малая, остается надеждой, и попытка — это не глупость.

— Большего я и не прошу. — Бранн завернулся в свое грубое одеяло и улегся поспать.

Когда он задышал глубоко и ровно, Джармон достал потертый кисет и набил трубку остатками табака.

Земля содрогалась. Гектору казалось, что толчки стали дольше, а то, что они участились, уже не подлежало сомнению. Анаис перед отъездом на восток заметил, что даже Севириму было бы трудно это отрицать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});