История и повествование - Геннадий Обатнин

1017

См., напр., ее попытку найти точки соприкосновения между психологией и социологией поведения, а также изучением исторического поведения в работах С. Рубинштейна, Л. Выготского, У. Джемса и К. Юнга (Гинзбург Л. О психологической прозе. С. 13–16).

1018

Гинзбург Л. О литературном герое. С.116–117, 144–145.

1019

Гинзбург Л. «Былое и думы» Герцена. С. 20–22.

1020

Ерофеев В. Записки психопата. М., 2000. С. 235–237. В дальнейшем все ссылки на это издание даются в тексте статьи с указанием страницы.

1021

Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки»: Спутник писателя // Ерофеев В. В. Москва — Петушки / С комментариями Э. Власова. М., 2000. С. 534–535.

1022

Там же. С. 535.

1023

Всемирная история: В 10 т. М., 1956. Т. II. С. 376; Ковалев С. И. История Рима: Курс лекций. Л, 1986. С. 414. Ср. также в «Отрывках из путешествия Онегина»: «С Атридом спорил там Пилад, // Там закололся Митридат» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1978. Т. 5. С. 173).

1024

Цит. по: Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. М., 1819. Ч. 2. № 147. С. 311 (курсив везде мой. — С.Д. * В файле — полужирный — прим. верст.).

1025

См.: Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 51; см. также: Клейн В. К. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия. М., 1913. Ч. 2. С. 116.

1026

Масса Исаак. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М., 1937. С. 39–40.

1027

Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М., 1978. С. 67–70. Подробнее об истории возникновения этой легенды см.: Кобрин В. Б. Кому ты опасен, историк? М., 1992 (гл. «Гробница в Московском Кремле»).

1028

(Курсив мой. — С.Д. /В файле — полужирный — прим. верст./).

1029

Волошин М. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. М., 1991. С. 126. Это стихотворение М. Волошина является, возможно, одним из источников сведений Вен. Ерофеева об орешках в руке убиенного царевича Димитрия. В записной книжке Вен. Ерофеева за 1969–1970 годов упомянуты 5 прижизненных сборников стихотворений М. Волошина, в том числе — сборники «Демоны глухонемые» (1919) и «Стихи о России и революции» (1921), в состав которых вошло стихотворение «Дметриус-император (1591–1613)» (см.: Ерофеев Вен. Записная книжка 1969–1970 годов / Публ. И. Авдиева // Комментарии. № 13 (http://www.screen.ru/vadvad/Komm/13/dnevnik.htm). Орешки царевича Димитрия упоминаются и в другом (не публиковавшемся) стихотворении М. Волошина — «Голод» (1923): «И Угличские отроки валились // С орешками в окоченевшей горстке» (Волошин М. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. С. 174). О знании Ерофеевым поэзии М. Волошина свидетельствует и такой факт: в собранную им в 1969 году антологию русской поэзии Серебряного века вошли 36 стихотворений Волошина (см.: Ерофеев Вен. Записная книжка 1969–1970 годов / Публ. И. Авдиева. http://www.screen.ru/vadvad/Komm/13/dnevnik.htm: о реминисценциях из поэзии XX века в поэме Вен. Ерофеева см. также: Богомолов Н. «Москва — Петушки»: Историко-литературный и актуальный контекст // НЛО. 1999. № 38). В современной Вен. Ерофееву поэзии мотив орешков в руках царевича Димитрия встречается у Е. Евтушенко («Под кожей статуи Свободы», 1968): «И лежит дитя в кафтане с лисьей выпушкой, // на убивцев смотрит с доброй укоризною. // В правой рученьке платочек белый с вышивкой, // в левой рученьке орешки неразгрызенные» (Евтушенко Е. Собр. соч.: В 3 т. М., 1984. Т. 2. С. 256; курсив мой. — С.Д.). Э. Власов в своем комментарии привел эти строчки Евтушенко для объяснения, как он считает, «контаминации мотива „закалывания младенца“ с отсылкой к царевичу Дмитрию <…> и орехами» (Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». С. 242), не подозревая при этом, что Е. Евтушенко ничего сам не контаминировал, а просто использовал один из мотивов легенды об убиении царевича Димитрия.

1030

В файле, во всей цитате — полужирный — прим. верст.

1031

В последнем случае налицо и мотив предзнаменования смерти (ср. загадочную реплику ангелов «бедный мальчик», которую можно отнести и к сыну Венички, и к нему самому).

1032

Литературным источником мотива орешков в поэме «Москва — Петушки» может быть также один эпизод из романа Достоевского «Братья Карамазовы»: доктор Герценштубе купил Дмитрию Карамазову, когда тот был еще ребенком, фунт орехов (см.: Достоевский Ф. Собр. соч.: В 15 т. Л., 1991. Т. 10. С. 183–184). И этот случай из своего несчастливого детства Дмитрий Карамазов запомнил на всю жизнь. Вероятность этой реминисценции (может быть, не до конца осознанной автором?) подтверждается и тем, что в разговоре Венички с ангелами (в гл. «Салтыковская — Кучино», в эпизоде, в котором ангелы утверждают, что «он (сын Венички) останется без орехов») появляется выражение «бедный мальчик»; но точно так же доктор Герценштубе называет маленького Дмитрия Карамазова: «И тогда я вспомнил мою счастливую молодость и бедного мальчика (курсив мой. — С.Д.) на дворе без сапожек, и у меня повернулось сердце <…>» (Там же. С. 184). Отметим также, что у Ерофеева говорится о двух стаканах орехов (см. с. 237), что приблизительно соответствует 1 фунту (0,40951241 кг), так как 1 стакан ассоциируется с 200 г. Впрочем, в других случаях герой говорит либо о «стакане орехов» (с. 160), либо о «двухстах граммах орехов» (с. 241). В любом случае примечательно, что орехи предназначены были ребенку по имени Дмитрий.

1033

Можно вспомнить также странных попутчиков Венички, деда и внука с одинаковым «именем» — Митрич (с. 184). Как и у царя Митридата, у внука Митрича течет влага из ноздрей: «из обеих ноздрей его хлынули слезы» (с. 190). Ср. в записной книжке Вен. Ерофеева: «У понтийского царя Митридата в полнолуние тоже сопли текли» (цит. по: Ерофеев Вен. Записная книжка 1969–1970 годов / Публ. И. Авдиева // Комментарии. № 13. httD://www.screen.ru/vadvad/Komm/13/dnevnik.htm).

1034

«Сопливость» в данном случае может пониматься и по-другому — как аналог и субститут «слезливости» (если вспомнить значение идиомы «распускать сопли»), в том числе — раскаяния (что вполне соответствует, например, расхожему литературному образу Бориса Годунова или Понтия Пилата). Впрочем, можно вспомнить и тему лицемерного раскаяния многих тиранов-душегубов, упоминаемых (и подразумеваемых) в поэме, включая тиранов советской эпохи. В этой связи примечателен коктейль под названием «Слеза комсомолки» (см. комментарий к этому пародийному названию, имеющему признаки оксюморона: Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». С. 315). Надо полагать само название напитка «Слеза комсомолки» — еще и пародийное обыгрывание названия итальянского вина Lacrima Christi (Христовы слезы), которое было воспето А. Блоком в цикле «Итальянские стихи» («Флоренция», 7): «И легкой пеной пенится // Бокал Христовых Слез». На библейский подтексет указывают названия и других коктейлей Венички: «Иорданские струи», «Звезда Вифлеема», «Ханаанский бальзам».

1035

Сам Вен. Ерофеев (в записной книжке) однажды сравнил себя с царем Борисом: «Я как Борис Годунов. Глад и мор и гнев народный и смуты, и терзания. Являются плюгавые, чернявые и энергичные Василии Шуйские, являются и плетут интриги. Являются юные Лжедмитрии. А я — только стискиваю голову, мечусь между Владимиром и Талдомом с вечным „Уф, тяжело! дай дух переведу!“» (с. 399). Слова «Уф, тяжело! дай дух переведу!» — дословно приведенные слова Бориса из либретто оперы Мусоргского «Борис Годунов» (TV действие, картина 2), то есть из сцены видения Борису призрака убитого царевича Димитрия (см.: Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». С. 184–185, 257).

1036

См.: «Эти слова, намекающие, в инверсированном виде, на судьбу царевича Дмитрия и детей Бориса <…>» (Паперно И. А., Гаспаров Б. М. «Встань и иди» // Slavica Hierosolymitana 1981. Vol. V–VI. Р. 400).

1037

В частности, в записных книжках накопим такие примеры: «В ноябре: входит Раскольников, а его старушка рраз топором» (с. 409); «Чтобы попасть в гостиницу, рекомендуется: „Я внук знаменитого Павлика Морозова, геройски замученного партизанами“» (с. 408); «И чудак же этот Ахиллес Пелид! У всех нормальных людей только пятка неуязвима, а у этого — все наоборот» (с. 355); «А Тихонов бы все напутал. Он в Афинах был бы Брут, а в Риме — Периклес» (с. 364).