Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83"

— Иди, Лаврентий… Дальше я и сам послушаю..

Берия встал и направился к выходу, когда голос Вождя остановил его:

— Кто ещё знает об этой записи?

— Только мы! — твёрдо сказал он.

Глаза Сталина прищурились:

— Это точно?

— Да, товарищ Сталин. Мой человек, который прикреплён к нему, не присутствовал в этот момент. Гипнотизёр тоже вышел из квартиры, после того как ввёл "попаданца" в транс. Я закончил допрос, взял плёнку и вышел из комнаты. При мне специалист и мой человек зашли к нему, приказали забыть всё что тот говорил и проснуться. Потом я ушёл вместе с гипнотизёром. Так что, секретность соблюдена. Даже под пытками они ничего не скажут, потому что не знают.

Сталин минуту смотрел на него, потом молча отвернулся. Берия решил что может идти и вышел из кабинета, чувствуя, что надо сменить рубашку. И срочно. Что ж, теперь ему ясно что его судьба неразрывно связана с Вождём. Пока он жив, будет жить и Берия. И ещё надо выпить! Всё что рассказал этот Саша, снова всплыло в памяти… Забыть бы кое-что, но уже нельзя..

Берлин. Подвал рейхсканцелярии.

24 апреля 1940 года.

Адольф Гитлер.

Фюрер спустился на несколько пролётов вниз, в подвал, и подошёл к массивной двери, возле которой стояли два высоких эсэсовца с оружием наизготовку. Увидев Гитлера оба солдата вытянулись ещё больше, хотя, казалось бы, выше некуда. Тот не обратил на них внимания. Один из эсэсовцев сноровисто открыл дверь, за которой располагался пост дежурного.

Молодой унтерштурмфюрер, дежуривший сегодня, вскочил с места и поприветствовал его, когда увидел. Фюрер в ответ слегка поднял руку и прошёл дальше, по коридору. Подойдя к ещё одной двери, которую предусмотрительно открыл очередной охранник, Гитлер оказался в небольшом коридоре. Он упирался в ещё один пост охраны. По сторонам коридора располагались шесть закрытых дверей, по три на каждой стороне.

Увидев его, к нему быстро подошёл оберштурмфюрер, чётко выбросил руку вверх и рявкнул:

— Хайль, Гитлер!

Фюрер слегка поморщился. Крики молодых солдат и офицеров СС иногда оглушали его, если он стоял к ним близко, но и запретить это было нельзя, приходилось терпеть.

— Где он? — мрачно спросил Гитлер, оглядывая ряд дверей.

Офицер СС уточнил:

— Вы имеете в виду адмирала Канариса, мой фюрер?

— Да! И он не адмирал, а последний предатель! — закричал фюрер, сорвавшись от злости. Он чувствовал что ярость бурлит в нём. Что?! Что ему не хватало?! Мерзкое существо, лизавшее задницу толстого английского борова, любителя сигар..

— Он здесь, мой фюрер! — ответил оберштурмфюрер, начиная открывать одну из дверей. Гитлер молча ждал. Наконец, дверь камеры распахнулась и перед ним открылась внутренность помещения. Сама камера была небольшой, метров пять в длину и столько же в ширину. Из обстановки в ней была только койка, прикреплённая к стене, на которой и лежал заключённый. Фюрер медленно вошёл в камеру и остановился возле человека лежавшего на ней.

Бывший глава абвера сейчас мало напоминал того респектабельного мужчину с которым Гитлер встречался на совещаниях и беседах. Всё лицо в кровоподтёках, один глаз заплыл. Некоторые пальцы на руках торчали в разные стороны, видимо, следователи гестапо не церемонились, выбивая показания. Он хрипло и часто дышал.

Канарис слегка повернул голову в его сторону и еле слышно прошептал:

— Мой фюрер..

Догадливый оберштурмфюрер принёс Гитлеру стул и вышел за дверь, будучи твёрдо уверен что заключённый никак не сможет повредить фюреру. Глава рейха уселся на стул и почувствовал как внутри него появляется злая радость. Ему было приятно видеть предателя в таком виде. Но если тот думает что мучения позади, то жестоко ошибается!

— Вильгельм, скажи… Почему ты предал меня? — стараясь быть спокойным, спросил он.

— Я… не понимаю… — ответил Канарис, закрыв второй глаз. Гитлер едва сдержался чтобы не ударить его. Опять тот строит из себя невиновного, хотя найдена куча доказательств его вины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не понимаешь… Не ври мне!! — сорвался он, но тут же взял себя в руки. Всё-таки, он фюрер, рейхсканцлер, не пристало ему вести себя как подросток. — Мне известно что ты спасал сотни евреев, дав им документы сотрудников абвера. Найден твой дневник, где ты детально описываешь свою работу на этих паршивых "лимонников", как ты завязал контакты с шефом британской разведки Мензисом. Сколько секретной информации ты разгласил ему?

Канарис молчал, продолжая хрипло дышать. Возможно, ему отбили лёгкие, но Гитлеру было абсолютно плевать на это. Всё равно предатель сдохнет, с целыми лёгкими или нет.

— Это ещё не всё, Вильгельм. Я знаю что ты был связан с заговорщиками, которые хотели устранить меня в 1938 году, перед присоединением Чехословакии. Мерзавец Ганс Остер дал показания что ты не только знал о заговоре но и был сочувствующим ему. Может даже, и активным участником… Ты уже тогда хотел убить меня! — в ярости вскочил Гитлер. Заключённый не реагировал, продолжая лежать с закрытыми глазами.

— Что произошло, Вильгельм? — спросил Гитлер, успокаиваясь. Несмотря на все попытки себя контролировать, он чувствовал что находится на грани. Предатели были одним из самых сильных раздражителей для него. Понимать, что люди, с которыми ты часто общался, улыбался, повышал в звании… они, на самом деле, предатели, неимоверно его бесили. Хотелось рвать их на части собственноручно, придумать им такие пытки, которых ещё никто не знал! — Ты столько пользы принёс нашей стране, даже до того как мы пришли к власти. Награждён Железными Крестами. Благодаря тебе германские подлодки снабжались в 1916 году в Испании и Португалии. Через восемь лет ты сделал так чтобы подлодки для нас стали строить в Японии и Испании, когда проклятая Антанта запретила нам иметь свой собственный флот! Совсем недавно благодаря тебе мы узнали о планах англичан захватить норвежские порты и сумели опередить их… Так почему ты перешёл на сторону врага, Вильгельм?! — буквально прорычал он от ярости.

Канарис медленно открыл целый глаз, долго смотрел на фюрера и тихо ответил:

— Мой фюрер… Я понял… что с Англией воевать… бесполезно. Если мы их прижмём до предела, то… им помогут американцы. У них намного больше ресурсов, людей, кораблей… Мы проиграем, мой фюрер..

— И поэтому ты решил, что лучше сразу сдаться? — закончил Гитлер за него. — Заранее перейти на сторону сильного? Спасти Германию от её фюрера и убить меня?

Канарис ничего не ответил и снова закрыл глаза. Фюрера охватил гнев, но на этот раз он совладал с собой, встал и пошёл к выходу.

— Мой фюрер… — догнал его тихий голос. Гитлер оглянулся и увидел как глаз его бывшего соратника умоляюще смотрит на него.

— Позвольте мне умереть… — сказал Канарис.

Фюрер хищно улыбнулся.

— Конечно, ты умрёшь. Но не сразу, даже не надейся! За всё что ты сделал против Германии и меня лично, я скажу чтобы тебе уделили особое внимание! — мстительно сказал он.

Насладившись напоследок зрелищем поверженного и униженного врага, Гитлер вышел из камеры и направился к выходу из подвала. Поднимаясь наверх, он чувствовал что настроение повысилось и на лице появилась улыбка. Если эти презренные твари думают что остановят его, то зря надеются. Фюрер подвергнет их таким пыткам что они будут молить о смерти! Его судьба неразрывно связана с судьбой Рейха и никто не сможет разорвать её!

Берлин.

24 апреля 1940 года.

Гюнтер Шольке.

Лаура снова была на работе и Гюнтер решил прогуляться по городу. Агенты наружного наблюдения, как всегда, старались делать вид что их тут нет, но он уже немного наловчился их узнавать. Что ж, раз они делают вид что не обращают на него внимания, то и он сделает так же. Было прохладно и Гюнтер решил идти в форме а не в лёгком костюме, как намеревался раньше.

Выйдя из дома, он с удовлетворением осмотрел подарок баронессы, полюбовался лакированными обводами автомобиля и неспешно пошёл по улице, наслаждаясь жизнью. Заворачивая за угол, Гюнтер не успел остановиться и буквально врезался в какую-то девушку, которая целеустремлённо куда-то спешила. От толчка та вскрикнула и пошатнулась. Он инстинктивно рванулся к ней и крепко обхватил за талию. Девушка, видимо, уже представившая как падает на асфальт, облегчённо вздохнула и посмотрела на него: