История Русской армии. Том 1. От Северной войны со Швецией до Туркестанских походов, 1700–1881 - Антон Антонович Керсновский

на шапки за 1877–1878 гг.;

1-я Донская батарея — знаки на шапки за 1877–1878 гг.;

2-я Донская батарея — знаки на шапки за Никополь (имела за 1828–1829 гг.);

4-я Донская батарея — знаки на шапки за 1877–1878 гг.;

5-я Донская батарея — знаки на шапки за 1877–1878 гг. (имела за 1826–1827 и 1828–1829 гг.);

6-я Донская батарея — знаки на шапки за 1877–1878 гг. (имела за 1854–1855 гг.);

8-я и 9-я Донские батареи — георгиевские трубы за 1877–1878 гг.;

10-я Донская батарея — знаки на шапки за дело при Уфлани;

11-я и 13-я Донские батареи — знаки на шапки за 1877–1878 гг. (имела за 1854–1855 гг.);

14-я Донская батарея — знаки на шапки за 1877–1878 гг. (имела за 1854–1855 гг.);

21-я Донская батарея — знаки на шапки за Мечку;

1-я, 2-я и 5-я Кубанские батареи — георгиевские трубы и петлицы за 1877–1878 гг.;

4-я Кубанская батарея — георгиевские трубы за 1877–1878 гг.;

1-я Терская батарея — георгиевские трубы за Карс, георгиевские петлицы за 1877–1878 гг.;

2-я Терская батарея — знаки на шапки за Дагестан (имела за Кавказскую войну); лейб-гвардейский саперный батальон — знаки на шапки за переход Балкан;

2-й саперный батальон — георгиевское знамя за оборону позиции на реке Лом, за Шипку и переход Балкан;

3-й саперный батальон — георгиевские трубы за Плевну;

4-й саперный батальон — георгиевские трубы за Плевну и Балканы (имел за Силистрию);

5-й саперный батальон — георгиевские трубы за проводку моста по Дунаю под огнем Никопольской крепости;

7-й саперный батальон — георгиевское знамя за переправу у Зимницы;

11-й саперный батальон — георгиевские трубы за 1877–1878 гг.;

1-й саперный Кавказский батальон — георгиевское знамя за Деве-Бойну (имел за Ахалцых);

2-й саперный Кавказский батальон — георгиевское знамя за Карс, знаки на шапки за 1877–1878 гг.;

2-й, 4-й и 5-й понтонные батальоны — знаки на шапки за переправу у Зимницы (имели за 1828–1829 гг.);

3-й понтонный батальон — знаки на шапки за переправу у Зимницы.

Щедрее всех — и по понятной причине — были награждены войска Рущукского отряда, как раз не имевшие сколько-нибудь выдающихся дел. В 35-й пехотной дивизии, например, все полки получили и георгиевские знамена, и георгиевские трубы за несколько перестрелок. 33-я пехотная дивизия за неудачное в общем дело у Аблавы получила больше наград, чем скобелевская 16-я за блестящую шейновскую победу. Впрочем, щедрость сказалась и в ряде других случаев — за незначительное дело у Горного Бугарова два полка 31-й дивизии получают и георгиевские знамена, и георгиевские трубы. Наоборот, горталовский батальон, сутки державшийся против всей турецкой армии, особого отличия не удостоился. Тарутинцы и бородинцы, с таким героизмом отстаивавшие севастопольские бастионы, потерявшие там свыше трех четвертей своего состава и получившие только знаки на шапки, теперь за базарджикскую перестрелку награждаются георгиевскими знаменами. За стычку у Ташкисена выдано столько же наград, сколько за Битву народов при Лейпциге, тогда как самое лихое гвардейское дело (литовцы под Карагачем) осталось в тени. Из 28 пехотных полков, принявших непосредственное участие в военных действиях на Кавказе, георгиевские знамена пожалованы 27.

В коннице высоких наград удостоены полки, пропускавшие продовольственные транспорты Осману в Плевну, а одному полку георгиевский штандарт был пожалован за чисто спортивный пробег вне всякой неприятельской досягаемости по союзной территории на правом берегу Дуная. Есть чему удивляться, если вспомним, с каким разбором жаловались коннице награды за беспримерные подвиги Аустерлица, Эйлау и Бородина!

То же мы видим и в награждении орденами. Рекогносцировка офицера Генерального штаба, как правило, награждалась Владимиром с бантом (а при художественно составленной реляции — георгиевским оружием). На анненское — и даже георгиевское — оружие прочно установился взгляд как на очередную награду. Уже в 1880 г., например, заведовавший хозяйством одного из пехотных гвардейских полков 2-й дивизии не на шутку обиделся, получив очередной наградой Анну 2-й степени, когда, по его мнению, он должен был бы получить георгиевское оружие. Вообще же Александр II щедрой, но непродуманной раздачей наград и боевых отличий сильно их обесценил.

Глава 11

Туркестанские походы

Завоевание Средней Азии резко отличается по своему характеру от покорения Сибири. Семь тысяч верст от «Камня» до Тихого океана были пройдены в сто с небольшим лет. Внуки казаков Ермака Тимофеевича стали первыми русскими тихоокеанскими мореплавателями, заплыв на челнах с Семеном Дежневым в чукотскую землю и даже в Америку. Их сыновья с Хабаровым и Поярковым стали уже рубить городки по Амур-реке, придя к самой границе китайского государства. Удалые ватаги, зачастую лишь в несколько десятков отважных молодцов, без карт, без компаса, без средств, с одним крестом на шее и пищалью в руке, покоряли огромные пространства с редким диким населением, переваливая через горы, о которых раньше никогда не слыхали, прорубаясь через дремучие леса, держа путь все на восход, устрашая и подчиняя дикарей огненным боем. Доходя до берега большой реки, они останавливались, рубили городок и посылали ходоков в Москву к царю, а чаще в Тобольск к воеводе — бить челом новой землицей.

Совсем иначе сложились обстоятельства на южном пути русского богатыря. Против русских здесь была сама природа. Сибирь являлась как бы естественным продолжением Северо-Восточной России, и русские пионеры работали там в климатических условиях, конечно, хоть и более суровых, но в общем привычных. Здесь же — вверх по Иртышу и на юг и юго-восток от Яика — простирались безбрежные знойные степи, переходившие затем в солончаки и пустыни. Степи эти населяли не разрозненные тунгусские племена, а многочисленные орды киргизов, при случае умевших постоять за себя и которым огневой снаряд был не в диковинку. Эти орды находились в зависимости, частью номинальной, от трех среднеазиатских ханств — Хивы на западе, Бухары в средней части и Коканда на севере и востоке.

При продвижении от Яика русские должны были рано или поздно столкнуться с хивинцами, а при движении от Иртыша — с кокандцами. Эти воинственные народы и подвластные им киргизские орды вместе с природой ставили здесь русскому продвижению преграды, для частного почина оказавшиеся непреодолимыми. Весь XVII и XVIII века наш образ действий на этой окраине был поэтому не бурно наступательным, как в Сибири, а строго оборонительным.

Гнездо свирепых хищников — Хива — находилось как бы в оазисе, огражденном со всех сторон на многие сотни верст, как неприступным гласисом, раскаленными пустынями. Хивинцы и киргизы устраивали постоянные набеги на русские поселения по Яику, разоряя их, грабили купеческие караваны и угоняли русских людей в неволю. Попытки яицких казаков, людей, столь же отважных и предприимчивых, как их