Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин - Ерофей Трофимов

то и дело соскакивает, чтобы след проверить. Вот и вышло, что один возком правит, а второй туда-сюда бегает. А ещё один только командует, – захлёбываясь словами, принялся пояснять мужик.

– Кто знает, что ты с ними сюда поехал?

– Только баба моя.

– И как долго добирались?

– Так почитай трое суток ехали. Едва мерина не заморил. Да ещё и волки голос подавали. Думал, сожрут вместе с санями.

– Тут это запросто, – хищно усмехнулся парень.

– Отпусти, не бери грех на душу, – снова взвыл мужик. – Христом богом клянусь, никому не скажу, что бывал тут. Навек дорогу забуду. Рта не открою.

– Сиди пока, – вздохнул Мишка, так и не решив, что делать.

Подойдя к возку, он открыл дверцу и принялся вытаскивать оттуда весь багаж, сразу оттаскивая его под берег и зарывая в снег. Разгрузив транспорт, парень вернулся к саням и, ухватив мужика за грудки, вздёрнул на ноги.

– Слушай меня внимательно, дядя, – зашипел Мишка, зло глядя ему в лицо. – Ежели хоть одна живая душа узнает, что ты тут был, сожгу вместе с бабой и всем твоим выводком. Живьём. Или в тайгу вывезу и волкам скормлю. Всё понял?

– Вот тебе истинный крест, – мужик задёргал руками, словно и вправду пытался перекреститься, – навек забуду. Соседям скажу, что на соседнюю станцию этим помогал вещи возить.

– Тебя как звать? – на всякий случай уточнил Мишка.

– Фёдор. Зайцевы мы, – судорожно сглотнув, ответил мужик.

– Так вот, Фёдор Зайцев, крепко запомни, что сейчас обещал. Хоть один звук по этому делу издашь, и пощады больше не будет. Тут такие дела замешаны, что всю деревню спалят, не поморщатся. Враги это, Фёдор. Империи враги. Сообразил?

– Ага.

– Помни, проболтаешься, каторга тебе раем покажется. Но до неё в таких играх не доходит. Убивать тебя придут, Федя. Не я, так они. Запомнил?

– Запомнил, – закивал мужик.

– Руки давай, – скомандовал парень и, дождавшись, когда мужик повернётся, одним движением распустил узел.

Хозяйственно прибрав ремешок из сыромятной кожи в карман, Мишка вздохнул и, кивнув на возок, добавил:

– Добро это отгони куда подальше и продай. Только так, чтобы никто потом к тебе с вопросами не пришёл.

– А можно я коня себе оставлю? – неожиданно спроси Фёдор, заметно осмелев. – Они на этом выезде издалече приехали. А мерин у меня старый уже. Я тогда только возок продам. Знаю людей, что купят и спрашивать не станут, откель взял.

– Ты из бывших, что ли? – сообразил Мишка.

– Восемь лет уголёк рубал, – кивнул Фёдор.

– Ну, тогда сам смотри. Но помни, что я тебе сказал. Это ведь не шутка.

– Неужто политика? – проявил смекалку мужик.

– Она самая.

– Свят, свят, свят, – принялся креститься Фёдор. – На каторге от них житья не было, и тут достали. Ты уж прости, парень, что вышло так. А за молчание моё не беспокойся. Мне та политика как нож вострый. Нем буду, как могила.

– И правильно. Иначе туда и отправишься, – снова пригрозил Мишка. – Всё, езжай с богом, а то тут скоро другая война начнётся. Ещё под пулю случайную угодишь.

– Пресвятая Богородица! – ахнул Фёдор, прыгая в сани. – Спаси Христос, парень. Век не забуду, – пообещал он, нахлёстывая мерина.

Поводья коня, запряжённого в возок, он успел привязать к саням во время разговора. Сцепка развернулась, и вскоре от неё остались только следы на снегу. Проводив мужика взглядом, Мишка обозвал себя сентиментальным дураком и, надев лыжи, направился вдоль берега. Нужно было обойти заимку и подобраться к ней с задней стороны.

Спустя полтора часа он стоял у задней стены собственного дома и раздумывал, что делать с человеком, бродившим у крыльца. Стрелять – значит объявить о своём возвращении и дать противнику время подготовиться. В том, что они прикроются Натальей, он даже не сомневался. Да и ружьё против нарезных стволов не самый лучший расклад. Самое паршивое, что он не стал брать с собой картечных патронов. Только пулевые.

В очередной раз вздохнув, Мишка убрал револьвер, аккуратно прислонил ружьё к стене и медленно двинулся к углу дома. Тяжёлые шаги сторожа ясно сказали парню, что тот заметно устал торчать на морозе и основательно замёрз. Мишке это было на руку. Подобравшись к углу, он опустился на колено и, скинув шапку, осторожно выглянул. Использовать клинок ножа как зеркало было бесполезно. На морозе моментально инеем покроется.

Сторож прохаживался вдоль фасада дома, то и дело похлопывая себя руками по бокам. Оглядевшись, Мишка сдёрнул с рук рукавицы и, оставив их болтаться на завязках, быстро слепил крепкий снежок. С его стороны, чуть дальше, был навес с запасом дров. Именно туда, как следует размахнувшись, парень его и отправил. Глухой стук и шелест осыпавшихся дров заставил мужика вздрогнуть и, перехватив винтовку, направиться к навесу. Этого Мишка и добивался.

Вжавшись в стену, парень дождался, когда мужик пройдёт мимо его укрытия, и одним ударом всадил нож ему в шею. Бить в спину, когда противник одет в толстый полушубок, было опасно. Неизвестно, что там ещё надето и прорежет ли нож такую кучу одежды. Так что вариант был только один. К тому же такой удар разрезал горло, не давая противнику вскрикнуть. Аккуратно придерживая содрогающееся тело, Мишка опустил его в снег и, отбросив винтовку в сторону, быстрым движением свернул ему шею.

– Вот теперь можно и воевать, – прошипел парень, выхватывая револьвер и бесшумно поднимаясь по ступенькам крыльца.

* * *

Очнулась она от выплеснутого в лицо ведра воды. Отдышавшись, Наталья попыталась сфокусировать взгляд на человеке, стоявшем перед ней, и тут же получила увесистую оплеуху. Голова женщины мотнулась, и мокрые волосы захлестнули лицо. Проморгавшись и справившись с собой, она подняла голову и, презрительно усмехнувшись, спросила:

– И это всё, на что вы способны?

Сказала она это по-английски. Её предположение, кто бы это мог быть, тут же получило своё подтверждение. Очередная оплеуха, на этот раз с другой стороны, едва не сбросила женщину с лавки. Отдышавшись, графиня языком провела по щеке и, почувствовав вкус крови, снова скривилась:

– Уже лучше. Попробуйте ещё раз. Ведь это так по-джентльменски, бить связанную женщину.

Удар в живот выбил из неё воздух, заставив согнуться пополам и задохнуться от боли. Лёгкие судорожно вибрировали, пытаясь втянуть в себя хоть глоток воздуха, а сведённый судорогой живот пытался сжаться ещё больше. Наконец, отдышавшись, она сморгнула слёзы и, вскинув голову так, что хрустнула шея, спросила:

– Пришли убивать, так убивайте. Всё равно вы ничего не добьётесь.

– Нам не нужна ваша смерть, – рассматривая её с заметным удивлением, проворчал стоявший перед ней мужчина. – Отдайте бумаги, и можете хоть в преисподнюю проваливать. Ваша жизнь нам не нужна.

– Враньё. В таких делах свидетелей не оставляют. Мне это недавно популярно объяснили.

– И кто же это такой грамотный? – не удержавшись, спросил мужчина.

– Офицер контрразведки. Так что даром вам всё это не пройдёт, – принялась фантазировать Наталья.

– Только не говорите мне, что