Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  Кашель снова скрутил Императора, грудь ходила ходуном, судорожно втягивая воздух и бессильно опадая. Нет, наверное, все же не туберкулез в последней стадии, то бы плевался кровью - отметил Моррест. Наверное, какой-нибудь сильно запущенный, давно ставший хроническим бронхит. Но наверняка не только он. Иначе не было бы этой восковой желтизны рук и лица, нездоровой одутловатости, затаенного страдания в глазах. Как он ходит-то, а?!

  - Когда Амори нападет на Сколен... Когда его армия двинется сюда... Защити Империю. Защити... столицу. Даже такая Империя лучше, чем... чем чужаки. И спаси... моих подданных... Если ты из Верхнего Сколена... Ты видела, как бывает, когда... завоевывают.

  Эвинна вздрогнула. Она не рассказывала о своем детстве в докладе - но, видимо, владыка умел читать между строк и видеть людей насквозь.

  - Что я могу? - закономерно спросила Эвинна. - Я не полководец, не правитель, не Харванид. Я лишь сирота, ставшая Воином Правды... Никудышным Воином.

  Император через силу рассмеялся. Смех получился жутковатый - какая-то смесь клекота и бульканья, закономерно захлебнувшаяся в кашле. Но отдышавшись, правитель продолжил:

  - Ты видела... нынешних Харванидов. Меня... и Карда. Если мы не справляемся со своим делом... попытайся хоть ты. Иначе... иначе наступит конец. Останови Амори!

  Воцарилось молчание - лишь что-то клокотало и булькало в груди правителя. Моррест испытал раскаяние - наверняка именно его часть доклада так впечатлила Императора. Теперь, беспощадно-честно оценив свое бессилие и масштаб угрозы, Император принял последнее решение. Почему-то Моррест был уверен: правитель попытается остановить неизбежное и сам. Но как подобает настоящему правителю, он не сложит все яйца в одну корзину. "Да он же как в будущее глядит!" - поразился Моррест. Неужели Император понял, что рассказ о восстании в Верхнем Сколене - по сути, о ней, пока безвестной девчонке? И пытается дать ей шанс дожить до главного сражения жизни? Похоже, ох похоже.

  Интересно, чего стоило Императору так говорить с безродной девчонкой, переступить через кастовую спесь и признать свое ничтожество? Наверняка Император, чья Империя превратилась в большую руину, только сегодня смог взглянуть на свое правление непредвзято. И понял, что сам, сам виноват во всем, что случится дальше. "Не дай Бог такого никому" - подумал Моррест. Но Валигар нашел силы признать, что жил по-свински. Наверное, уже за одно это он заслуживает уважения.

  - А теперь уходите из города... и из страны. Я... дам денег на дорогу. Не мешкайте, днем... будет уже поздно.

  Император отвязал от пояса увесистый кошель и протянул Эвинне. Грациозно поклонившись, девушка приняла дар.

  - Прощайте, - произнес повелитель Сколена. - Сделайте... что не смог я...

Глава 19. Святой отец

  "Сорок девять лет! На такое он потратил сорок девять лет жизни! - поразилась она. - Сколько же за это время можно сделать, а он потратил жизнь на вещи, которые никому не нужны! А в это время целые народы стонут в рабстве, мрут от голода и болезней, и такие, как Тьерри, захватывают власть! Скольких людей он мог бы вылечить, скольких детей вырастить!"  "Сказание об Эвинне Верхнесколенской...", ХХ, 99, 5.

  ...Эвинна размашисто шагала по ночным улочкам Нижнего города. Если бы не императорская подорожная, их бы ни за что не выпустили с Горы, тем более не вернули бы Эвинне меч. Но Малая Императорская печать оказалась надежнее любого пароля. Угрюмый десятник с синяками под глазами - следом бесконечных попоек, отворил крошечную калитку в стене. Через нее наверняка пускали и за мзду, и деньги у них теперь были - но зачем платить, если можно не платить?

  Снова тянулись кварталы развалин. После разговора с Императором они казались особенно зловещими: будто все, что вокруг, вот-вот рухнет, и из-за нелепых декораций покажется нечто вовсе чудовищное. Вроде пресловутой Великой Ночи, которой еще долго будут пугать детей.

  Эвинна молчала, переваривая услышанное и увиденное. Молчал и Моррест. Увиденное выбило из колеи и его. Казалось, над умирающей Империей довлеет какой-то рок, да что над Империей, надо всем этим миром, контуженным мегакатастрофой. Он и раньше подозревал, что здесь что-то не так. Но только последние дни и рассказы Эвинны превратили отдельные догадки в стройную систему.

  А ведь все не так уж сложно. Стоит только осознать, что подобное творится везде, и началось оно не так уж давно. Рассказ Эвинны о северном беспределе, держава Амори, построенная на крови и слезах, на беззастенчивом грабеже и откровенном разбое. Гниющая, распадающаяся и в то же время неимоверно спесивая Империя, правители которой и слышать не желают о нуждах подданных - и тем сталкивают страну в кровавый хаос. Наместники провинций, что растащили страну и упоенно режутся на развалинах. А внизу - невежественные, голодные и озлобленные "народные массы", как несокрушимыми стенами разделенные кастовыми барьерами. Они примутся рвать и громить, стоит высшим кастам чуть ослабить узду. Но и сами-то местные "дваждырожденные" недалеко от них ушли. Достаточно посмотреть на Эленбейна, на Карда, на Ромуальда и Рауля из рассказов Эвинны. Кажется, все здешнее человечество поразила какая-то бацилла эгоизма и жестокости. "Сдохни ты сегодня, а я завтра".

  Моррест понимал: все началось не вчера. Даже не в Великую Ночь, хотя без нее у этого мира, наверное, была бы альтернатива. Огромная Империя ведь открывала перед всеми подданными огромные горизонты. Имперские легионы, храмовые школы, государственные мастерские давали самым упорным, трудолюбивым и одаренным подняться наверх. Нет, конечно, на самом верху, лишь на ступеньку ниже Справедливого Стиглона, оставались Харваниды. Но уже на ступень ниже их мог оказаться выслужившийся легионер, искусный мастер, талантливый ученый. Разумеется, никуда не делась древняя, из племенных еще времен, знать, такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Но главное - Империя давала пространство для жизни всем.

  Что случилось с этой страной, да со всем местным человечеством? Какая муха их всех укусила, почему даже сам общественный строй получился каким-то вызывающе косным и несправедливым, основанным на ханжестве и цинизме?

  - Эвинна, - обратился он к девушке. В свои восемнадцать лет она повидала куда больше, чем он в двадцать шесть. Да и сама она образована, как немногие. Может, тоже задумывалась об этом? - Все, что творится на Севере, тут, в Алкии - как думаешь, с чего все началось?

  Эвинна задумалась. Да, похоже, и ей подобное приходило в голову. Но ответа, по крайней мере, однозначного, найти так и не смогла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});